Пит смотрела, как он, пошатываясь, побрел от входа. Если б она любила заключать пари, то поспорила бы на деньгах, что следующей его остановкой будет ближайший бар. А после еще двух порций скоча он станет показывать сапфир новым приятелям. Его следующей остановкой после этого может оказаться очень темная, аллея.

Схватив большой зонт, который Фрэнк держал у двери, она бросилась за ним вдогонку. Самое меньшее, что она могла сделать для него, так это поймать такси и благополучно доставить сапфир домой.

Как только Пит ступила на тротуар, зонт от ветра вывернулся наружу. Она догнала Мак-Киннона, вся промокшая, почти через два квартала.

Каким-то чудом свободное такси как раз проезжало мимо в тот момент, когда Пит настигла его. Она высунула руку, и оно затормозило возле них, разбрасывая брызги и окончательно вымочив ее.

Пит открыла дверцу, но Мак-Киннон упорствовал, говоря, что предпочитает пройтись пешком.

— Послушайте, — сказала Пит, смахивая потоки воды с глаз, — если мой босс узнает, что я знала о камне в вашем кармане и позволила вам появиться с ним на улицах Манхэттена, а не положила его в хранилище магазина… тогда мне крышка.

— Странно. У вас, американцев, так много странных выражений.

— Верно, но не могли бы мы обсудить лингвистику и этимологию в каком-нибудь месте, менее напоминающем Ноев ковчег и где камень будет в безопасности?

— С удовольствием, моя дорогая. В каком-нибудь местечке, где вы могли бы пообедать со мной.

Она покачала головой.

— Мистер Мак-Киннон…

— Дуглас, и не отказывайтесь, иначе подвергнете меня и мой драгоценный груз ужасной опасности.

Она рассмеялась. Он был чародеем. Он был звездой. А она на самом деле хотела убедиться, что сапфир в безопасности. Ко всему прочему, в разговор встрял нетерпеливый таксист.

— Подумаешь, большое дело. Пообедайте с ним или отпустите меня, чтобы я подобрал другого пассажира.

— Хорошо, пусть будет обед, — сказала она, и они забрались в такси. Мак-Киннон велел шоферу отвезти их в «Плазу» в нескольких кварталах отсюда.

— Я не могу туда пойти, — запротестовала Пит, — посмотрите, в каком я виде.

— Ты, дорогая девочка, само совершенство, а мы позаботимся, чтобы ты могла пообедать и с принцессой. — Он наклонился к ней. — Как, ты сказала, тебя зовут?

Она опять рассмеялась, назвала себя и подумала, удержится ли в его памяти ее имя больше десяти минут. О, Джесс, подожди, пока я расскажу тебе об этом, пронеслось у нее в голове.

В «Плаза» Мак-Киннон употребил все свое обаяние, чтобы заставить Пит переодеться в сухую одежду — красное прямое платье с открытой спиной от Валентино, которое он специально выбрал в одном из небольших магазинов женской одежды в холле отеля. Чтобы сломить сопротивление Пит, он объяснил, что это не подарок, а дается только на время; отель счастлив оказать такую услугу звездам.

Взяв платье в дамскую комнату, Пит переоделась, потом быстро пробежала полотенцем по мокрым волосам, откинула их назад и завязала шелковым шарфом с причудливым рисунком, который она вынула из сумочки. Освежив грим на лице, она почувствовала, что готова выйти в свет. Когда она появилась во всем великолепии, ничто не напоминало ту промокшую, в обвислой одежде, женщину, которая вошла в отель. Строгая одежда подчеркивала совершенство линий ее лица, делая похожей на фотомодель, демонстрирующую косметику. А синие глаза блестели от непривычного ощущения приключения.

В тот вечер Пит своими глазами увидела тот мир, о существовании которого знала, но который ей не доводилось прежде видеть. Отобедав в «Плазе» в Дубовом зале, они сели в ожидавший их лимузин. Мак-Киннон повез ее на кофе и десерт в «Регинс», потом выпить что-нибудь после обеда в «Иленс». В каждом новом месте она говорила себе, что пора закончить вечер, но потом позволяла Мак-Киннону везти ее дальше. Как могла она отказаться? Они не только побывали в самых популярных заведениях, но она появлялась там под руку с человеком, привлекавшим удвоенное внимание. Дуглас Мак-Киннон, похоже, знал девяносто процентов всех посетителей тех мест, куда они приезжали, и они, казалось, были искренне рады встрече с ней. Где-то в середине вечера Пит вдруг поняла, что, вероятно, на следующий день она появится в дюжине газетных колонок как «новая таинственная дама Дугласа Мак-Киннона».

Было около часа ночи, когда Пит юркнула в дверь «Студии 54», провожаемая восхищенными взглядами тех, кто не удостоился чести быть допущенным в святая святых. Пит казалось, что она попала в волшебную страну, находящуюся за пределами сначала убогой Кухни ада, а потом покорного примирения с работой. Над переполненной танцевальной площадкой сверкал огромный месяц с неоновой ложечкой для кокаина над головами избранных, вращающихся под оглушительные ритмы рока, которые пробивались сквозь туфли Пит и заставляли кровь пульсировать в такт музыке. Она непринужденно смеялась, когда Мак-Киннон тянул ее вновь на площадку и выкрикивал:

— Пари, Пьетра, пари!

Но как бы ни был головокружителен вечер, Пит старалась не спускать глаз с плаща. Когда он не находился в охраняемом гардеробе, она заставляла держать его при себе.

К двум часам ночи в голове Пит гудело, а Мак-Киннон и Мик Джэгер вовлекли большинство посетителей «Студии 54» в бурное представление песни «Коленки вверх, матушка Браун».

— Мне действительно надо домой, Дуглас, — сказала она наконец неохотно.

— Черт побери. Мы едем в центр, Пьетра. Я слышал, там открылось новое замечательное местечко.

— Извините, но моя карета уже давно превратилась в тыкву. — Она зевнула. — Я, наверное, одна-единственная здесь, кому завтра утром надо подниматься и идти на работу.

Они взяли в гардеробной драгоценный плащ и вышли на улицу. К тротуару подъехал лимузин, и Мак-Киннон начал говорить шоферу отвезти Пит куда она захочет. Тогда до нее дошло, что он уходит один — с сапфиром.

— Дуглас, — обратилась она, стараясь подражать его своевольному тону, которым он говорил весь вечер. — Я не собираюсь опекать вас. Но я так же решительно настроена не дать вам свалять дурака. Если вы не собираетесь домой спать, тогда дайте мне, что у вас в кармане, на сохранение. — Она указала на правую сторону «барберри».

Он задумчиво нахмурился, потом вытащил бумажный пакет.

— Думаю, это будет разумно, — сказал он Ловким движением он вынул из пакета сапфир и швырнул его. Камень описал в воздухе высокую дугу.

Пит мгновенно подняла руки и сумела поймать его. Вздох облегчения вырвался у нее.

— Сапфир будет завтра утром в хранилище «Дюфор и Ивер» дожидаться вас и мисс Уивер. — Она села в лимузин.

Мак-Киннон подошел к машине и заговорил через открытую дверь, придерживаемую шофером.

— Не могу завтра, любовь моя. Должен пару дней провести в Калифорнии. Надо увидеть одного типа по поводу фильма, он не уверен, что я гожусь на эту роль, — можешь себе представить? Но вернусь в пятницу, возьму Лилу. Мы хотим поговорить с вашими дизайнерами об оправе для камня — нечто эффектное. Передайте об этом. — Он послал ей воздушный поцелуй и отступил назад, чтобы шофер смог закрыть дверь.

По пути домой Пит откинула голову на спинку сиденья и закрыла глаза, но мозг продолжал работать. Она думала о Лиле Уивер и ее коллекции драгоценностей — и подумала о том, что сказал Чарли о важности рекламы, чтобы твою работу если и не признали, то стали хотя бы узнавать.

Тогда, в темноте, за опущенными ресницами загорелся образ камня. Темно-синий, с мерцающей белой звездой, он рос, пока не заполнил все ее сознание.

Когда Пит приехала домой, она знала, что не заснет всю ночь.

Слава Богу, он спит, подумала Пит, входя домой. Часто, возвращаясь домой поздно, она заставала дедушку бодрствующим, с массой вопросов наготове о том, где она была. Пит терпела это, понимая, какая печальная история преследовала его — пропавшая жена, дочь, которую бесчеловечно мучили.