— А с сиденьями вы хорошо придумали, Трэвис. Сумели докопаться. Ваш папа мог бы вами гордиться.

Она подавила нахлынувшие эмоции.

— Спасибо.

— О’кей, пока что все.

Макдоуэлла привезли из «Уандсуорта» в Квиннз Парк в наручниках и тюремной робе, свежевымытого и аккуратно выбритого. Он прибыл на допрос после трех часов дня. «Совсем иной человек», — подумал Лангтон, мельком увидевший его утром в здании суда.

Макдоуэлл успокоился и вел себя на редкость адекватно. Медицинская помощь, питание и крепкий сон ночью, кажется, сотворили чудо. Он понял всю серьезность обвинений. И хотя снова признал свою вину в хранении наркотиков, категорически отрицал причастность к убийствам.

Когда Анна и Лангтон появились в комнате для допросов, с Макдоуэлла сняли наручники. Он сидел рядом со своим новым адвокатом, человеком с худым, вытянутым лицом, которого звали Фрэнсис Беллоуз. Лангтон представил его Анне — сами мужчины познакомились чуть раньше во время заседания суда. Беллоуза назначил суд, и он специально приехал из Манчестера, успев подробно переговорить с Макдоуэллом в тюрьме.

— Сержант Анна Трэвис будет вести этот допрос вместе со мной, — пояснил Лангтон, поставив ей стул.

Анна села напротив Макдоуэлла. Он показался ей огромным, сильным и, вопреки ее ожиданиям, каким-то зловеще красивым.

— Ладно, начнем, — сказал Лангтон и включил магнитофон, а потом повернулся и проверил готовность видеокамеры.

С двух сидений сняли прозрачную клеенку и положили их отдельно друг от друга. Судмедэксперты тщательно осмотрели каждый дюйм, держа в руках лупы. Они взяли на пробу образчики шерсти, синтетического ковра, масляных пятен, опилок и песчинок. После эти образчики перечислили и пронумеровали, а эксперты сосредоточили внимание на самих сиденьях. Их разочаровало, что сиденья аккуратно отчистили, перед тем как отвезти в «Аварийную компанию». Кожа находилась в безупречном состоянии, правда, от нее пахло плесенью и жидкостью для чистки.

Обычно к коже не пристают никакие волокна. Два специалиста разделили между собой сиденья, обшаривая их дюйм за дюймом, но ничего, кроме нескольких песчинок, так и не нашли. Они обследовали их изнанку, где кожа была застрочена параллельными швами, и под ними скопились катышки пыли и однопенсовая монета. Но затем им повезло. Среди швов, еле различимый глазом, лежал волосок. Экспертам далеко не сразу удалось его извлечь. Один-единственный светлый волосок, вырванный с корнем и упавший на пассажирское сиденье.

Новое открытие обнаружилось при ярком свете наведенного фонаря. Вещица провалилась в загиб шва и прилипла к нему. Один из судмедэкспертов подхватил пинцетом какой-то кусочек розового стекла. Волосок и розовое стекло поместили в разные коробки-контейнеры, собираясь отдать в лабораторию на тестирование.

Прошло уже больше двух часов, а Макдоуэлл по-прежнему плакал, рассказывая о своих отношениях с жертвой, Берил Виллиерс.

— Берил любила экстази, не могла без этой штуки и дня прожить. Ей так нравилось чувствовать эйфорию, вы поняли, о чем я? Никак не мог ее остановить. У меня возникли проблемы, меня погнали в шею, а она начала принимать их все чаще. Ну, и больше полугода я не выдержал. Загремел в тюрягу, а когда вышел оттуда, она меня бросила. Сбежала. Я искал ее по всему Манчестеру, а потом нашел в этой дыре у Лилиан Даффи. Явился туда, пообщался с кучей старых шлюх. Говорю вам, я хотел, чтобы она вернулась. Я любил ее.

— Вы тут все время повторяете, как вы искали Берил. Значит, она поселилась тогда у Лилиан Даффи? — осведомился Лангтон.

Макдоуэлл на минуту замялся.

— Да, в этой проклятой хибаре на Шаллкотт-стрит. Теперь Берил подсела на героин, а Лилиан Даффи отправила ее торговать собой на улице.

Лангтон начал раскладывать на столе фотографии жертв, а Макдоуэлл тыкал пальцем в снимки.

— Ага, ага, вот они все. То приходили туда, то уходили. Да почти каждая шлюха в Манчестере там кантовалась.

Лангтон бросил взгляд на Анну.

— Вы видели у них в доме ее сына?

— Да.

Судя по описаниям Макдоуэлла, Энтони рос еще более жалким и заброшенным, чем представляла себе Анна. Ребенок воспитывался в доме, полном женщин, но на него либо не обращали внимания, либо били. Он находил временное убежище и отдыхал лишь у приемных родителей, но ненадолго, потому что мать постоянно требовала вернуть его ей.

— Вам уже задавали вопрос об убийстве Лилиан Даффи, не так ли?

— Вот черт! Я же тогда пошутил. Просто мы с ней однажды поцапались. И она вовсе не валялась на земле, а стояла, когда я оставил ее там, на дорожке. А ее сынок был рядом и смотрел на меня как полоумный. Потом я услышал, что ее забрали копы — избитую и всю в крови. Он-то ее и излупил.

— Он избил свою мать?

— Да.

— Ну а как насчет убийства?

— Я ее не убивал. Да и случилось это куда позже. Но вот у него причин было хоть отбавляй.

— Каких причин?

— Что она с ним только не делала — и в шкаф запирала, и еще кое-что. Он целыми днями торчал на улице, и ему не открывали дверь.

— Вы себе противоречите. Раньше вы утверждали, что редко бывали на Шаллкотт-стрит, а теперь выясняется, будто дневали там и ночевали.

Макдоуэлл снова смутился.

— Ну, я же сказал, что пришел туда искать Берил.

Лангтон постучал по столу ручкой.

— Но вы туда и раньше заходили. Сначала вы говорили, что он был совсем маленьким, а затем описали, как он ее избил.

— Э, да, верно. — Макдоуэлл закурил сигарету.

— Так сколько же раз вы посещали этот дом на Шаллкотт-стрит?

Макдоуэлл пожал плечами.

— Понимаете, я был без работы, мой клуб закрыли, настали трудные времена, и мне нужно было где-то залечь на дно. Вот я туда и отправился.

— И когда вы в последний раз видели сына Лилиан Даффи?

— Энтони? Да лет двадцать назад, приятель. Тогда он явился за своей метрикой, а может быть, это случилось после его ареста. Не припомню. По-моему, он уже умер. У меня что-то все в голове перепуталось от пьянства.

— Выходит, никаких контактов у вас с ним не было? Например, в последние несколько месяцев?

— Вы меня не слушаете. Я его не видел с тех пор, как он вздул свою мамашу, расправился с нею и слинял. — Макдоуэлл опять вспотел. — Я себя плохо чувствую.

— Вам сейчас нужен перерыв?

— Мне нужна бутылка водки, но вряд ли вы мне ее дадите!

Было уже больше половины седьмого вечера, когда они решили закончить допрос. В последние часы Макдоуэлл вновь трясся. Плохо соображал, а комната пропахла его отвратительным потом. Его отправили в «Уандсуорт», но утром собирались привезти на очередной допрос. В ближайшие шестнадцать часов полицейские могли спокойно вздохнуть.

Лангтон был ошеломлен, узнав о находках судмедэкспертов в сиденьях машины. Он не рассчитывал на столь блестящий результат.

Когда он позвонил в лабораторию, ее сотрудники уже разошлись по домам. Льюис тоже вернулся к своему младенцу. Баролли остался дежурить и организовывал наблюдение за квартирой Анны. А она укладывала вещи в сумку.

— Вы уходите, Трэвис? — спросил Лангтон, покосившись на нее из-за облака сигаретного дыма.

— Да, если только я вам не нужна.

— Нет, не нужны. Спокойной ночи!

Она перевела взгляд с нетерпеливого Лангтона на взволнованного Баролли и сняла с вешалки пальто.

— В таком случае спокойной ночи. — За нею закрылись вращающиеся двери.

Баролли вкратце сообщил новости Лангтону, который стоял в плаще в центре комнаты и тоже намеревался уйти: Дэниэлс провел почти весь день дома и лишь съездил позаниматься гимнастикой. Он возвратился, купив номер «Ивнинг стандарт».

— По крайней мере, ему известно, что мы последовали его плану, — заметил Баролли, показав Лангтону экземпляр газеты. В статье на первой полосе говорилось, что подозреваемый арестован за серийные убийства.