— Ну ты даёшь, — развёл руками Семён. — Сам ты оригинальная концепция! Вон как частушку расписал, хоть в газете печатай. В разделе «Новости культуры». Ты чего с утра такой интеллигентный, недоспал, что ли? Или приболел?

— Развлекаюсь я, — скромно ответил Мар. — Культур-мультур тренирую. У меня один из прежних хозяев учителем изящной словесности был, до того как на большую дорогу вышел... к чему бы это он мне ни с того, ни с сего вспомнился?.. Вот тот, гад, умел витиевато изъясняться! Даже на работе никогда не ругался и впрямую никому не угрожал. Не хамил. Скажет лишь, бывало, крайне вежливо: «Не соизволит ли ваша милость одарить меня своей высочайшей благосклонностью в виде всей наличной собственности, коя имеется при себе, иначе я буду вынужден пресечь нить жизни вашей пресветлой милости этим скромным мясницким топором» — и всё, дело сделано. Одарен. Правда, он всё равно после... э-э... пресекал нить. Как правило. Не любил оставлять свидетелей, сволочь... Ненавижу убийц-садистов, — помолчав, ледяным тоном добавил Мар. — Я покровитель воров, а не душегубов... Сдал я его. Полиментам и сдал: не прикрыл вовремя невидимостью. Единственный раз предал хозяина! Но он того заслужил.

— А после? — Семён даже присвистнул от неожиданности. — Ты-то как после? Полименты и воровской медальон... Неожиданный поворот!

— Думаешь, среди полиментов нет воров? — рассмеялся Мар. — Я почти полгода пролежал на складе вещественных доказательств, а потом меня там одна дамочка обнаружила. Из офицерского состава. Умная оказалась, стерва, подкованная в истории... сумела разобраться что к чему. И лет пять мы с ней удачно работали, совмещали службу и воровское ремесло, и ещё бы погуляли, но... Любовь! — медальон саркастически захохотал. — Подарила меня в знак великой любви одному заезжему гастролёру, и невдомёк ей было, что гастролёр специально за медальоном приехал... все они, бабы, на великой любви сдвинутые! Вот так, — Мар издал звук, словно презрительно цыкнул сквозь зубы.

— Поучительная история, — Семён встал, отряхнулся от песка, натянул комбинезон. — Можешь не волноваться, я тебя никому дарить не собираюсь. И в великую любовь, знаешь, не очень-то верю!

— Это ты зря, — оживился Мар. — Помню, приключилась однажды с одним из моих хозяев великая любовь. Можно сказать, трагическая! Купил он как-то себе молодую овцу на рынке, шашлык надумал делать, а та оказалась заколдованной девицей, причём без возможности обратного превращения. Вот он её в овечьем виде и...

— Тьфу на тебя, — беззлобно сказал Семён и пошёл будить Хайка под радостный гогот медальона.

А во время завтрака — вариант номер девяносто пять, кофе с лимоном, гренки и сливочное масло — Семёна вдруг неожиданно осенило. Да так, что он кофе поперхнулся. Семён резко поставил недопитую кружку на траву и, откашлявшись, сказал:

— Мар, Хайк, мне только что такая мысль в голову пришла, такая, что я сам поразился. Наверное, от кофе озарило... Я вот что подумал: а давайте-ка я попробую самостоятельно разобраться с тайной магического золота, вдруг выясню, что к чему? А то, понимаешь, полный кошель силы, все за ней бегают, а я чего ушами хлопаю? Место здесь тихое, спокойное, посторонних нет. То, что надо! По-моему, лучше не придумаешь.

Есть у меня подозрение, что чужие крепко ошибаются насчёт слимпа в роли символа-ключа. Подозреваю, что никакого отношения слимп к этому золоту не имеет... слишком уж всё просто было бы, окажись оно так. Ваше мнение?

Хайк задумчиво поскрёб в бороде.

— Почему бы и нет? Попробовать можно. Хотя кто его знает, чем твои попытки могут закончиться! Давай-ка я в шар предсказаний загляну, узнаю, что тут вскоре произойдёт. Не поубивают ли нас эти смелые опыты.

— Вот этого не надо, — запротестовал Семён, — категорически ничего знать не желаю! У меня весь кураж пропасть может. Как будет, так и будет. А кто сомневается, пусть в сторонку отойдёт. Куда подальше.

— От магии далеко не убежишь, — покачал головой Хайк, — и за кустиком не спрячешься. Значит, будем надеяться на лучшее. Какая-нибудь помощь нужна?

— Пожалуй, нет, — Семён поскрёб в затылке. — Разве что поглядывай по сторонам, смотри, чтобы посторонних не было. Нам зеваки не нужны. Вдруг эксперимент сглазят?

— Ха, пусть только попробуют, — возбуждённо сказал Мар, — я их сам так сглазю, на всю жизнь запомнят! Семён, надо было тебе давным-давно кофе с лимоном натрескаться, кто ж знал, что оно так мозги просветляет. А... а как ты себе представляешь этот эксп... эскпр... тьфу! Магию как расколдовывать собираешься?

— Понятия не имею, — пожал плечами Семён. — Как-нибудь.

— Тогда ты зря не посмотрел в шар, — посетовал Мар. — «Как-нибудь» всегда означает «кое-как», а «кое-как» обязательно тянет за собой «ни фига себе!». В смысле нежелательных последствий. Значит так: если всё пойдёт наперекосяк, то я вас тут же выдёргиваю в другое место. Подальше отсюда. Идёт?

— Хорошо, — Семён раскрыл кошель, сунул в него по локоть руку и с озабоченным видом принялся там что-то нащупывать. — Где ж тут монетка помельче... в мелких и магии, наверное, поменьше будет, в самый раз для эксперимента... Выдёргивай, но только в случае крайней опасности. Когда я сам ничего поделать не смогу. А то поторопишься и всё дело мне испортишь... Ага, нашёл! — Семён достал из кошеля совсем мелкую золотую монетку, размером меньше рубля, оценивающе осмотрел её со всех сторон. — Вроде бы то, что надо. Ну, я начинаю. Готовы?

— Мы-то давно готовы, — подал голос Мар, — чего тут особо готовиться! Только ты, знаешь, потихоньку начинай. Неторопливо. Чтобы чуть что не всё здесь сразу взорвалось, а постепенно. Чтобы мы удрать смогли.

— Это уж как получится, — рассеянно ответил Семён, внимательно глядя на монету, — это уж как выйдет. Но я постараюсь.

Монета на вид была самая обычная, такая, какой и положено быть древним монетам: сильно потёртая, с еле видимым профилем бородатого старца в лавровом венке — на одной стороне, и малопонятной надписью — на другой. И ничего колдовского в ней не было, в той монете, ничего не проглядывалось эдакого особенного. Монета как монета, если только не знать о её магической сути. Но Семён знал.

Семён уставился в бородатого старца, хмуря брови и стараясь придать взгляду необходимую магнетическую силу — хотя он, честно говоря, понятия не имел, что это такое и как это делается, но в читанных когда-то готических романах все колдуны-магнетизёры обязательно обладали именно таким взглядом. А в современных романах-фэнтези так вообще поголовно все — и главные герои, и второстепенные, в перерывах между обязательными драками на мечах, укрощением залётных драконов и соблазнением девиц королевской крови, — магнетизировали друг дружку почём зря, со всей дури, и, как правило, с летальным исходом. То есть насовсем.

Но что-то не магнетизировалось. Наверное, опыта не хватало — Семён вздохнул, протёр заслезившиеся глаза кулаком и опять уставился на монету. Но уже не так свирепо: чего глаза ломать по-пустому! Так и близорукость заработать недолго.

— Ты попробуй вслух чего-нибудь пожелать, — шёпотом посоветовал Мар. — Глядишь, что и получиться. Может, оно только от окрика срабатывает... от силы твоего пожелания, что ли.

— Хочу... м-м, а чего же я и впрямь сильно хочу? — засомневался Семён. — Вот беда, ничего мне сейчас не хочется, представляешь?! Дожился, ёлки-палки. Всем доволен.

— Как — ничего? — возмутился медальон. — А ты власти захоти, денег гору! Силы немереной пожелай. Здоровья от пуза. Чего ещё там можно потребовать... что, как правило, люди на халяву желают? Во, гарем себе закажи, из ста наложниц! Вместе с джинном-Мафусаилом, для догляду. А на закуску Кардинала на побегушках. Чтобы ботинки тебе по утрам ваксой чистил и за пивом на опохмел бегал. А ещё...

— Пиджак с отливом, и в Ялту, — буркнул Семён. — Отстань с дурацкими идеями! Дай подумать.

— Что ж, тогда думай, мыслитель ты наш, — благодушно дозволил Мар. — Как надумаешь, предупреди. А то я бдеть устал.