— В который полезем? — деловито поинтересовался Семён, превращая свой халат в облегающее чёрное трико. — Нам бы в тот, который к сокровищнице поближе. Чего нам в спальню к шаху лезть! Обойдёмся и без спальни.

— Семь ходов, — потрясённо пробормотал Мафусаил, — целых семь! Кто же ещё кроме меня? Неужели Селим-визирь? Или Махмуд-казначей? Или кто ещё?! — взвыл джинн, хватаясь за голову.

— Э, да милая Гюзель, похоже, ещё та штучка, — неприязненно сказал Мар, но очень тихо, лишь для одного Семёна. — Сочувствую нашему джинну. Выражаю ему свои соболезнования. Семён, давай действуй, а то Мафусаил сейчас от ревности помрёт. Так и не дождавшись своей молодости.

— Точно, — спохватился Семён, — ты прав. Мафусаил! — Семён поймал руку джинна. — Давай не отвлекаться. Сначала дело, а после сцены ревности. Да и вообще сперва разобраться надо, куда эти ходы ведут и когда они сделаны, может, они вовсе и не к твоей Гюзели протянуты. Башня древняя... Ты подумай — а если этим проходам лет двести? Или триста. Какая ещё там Гюзель, триста лет тому назад!

— Давайте разбираться, — немедленно согласился джинн и вроде бы стал успокаиваться. Во всяком случае за голову он перестал хвататься сразу.

— Твой ход куда ведёт? — спросил Семён, подходя к первому зелёному пятну.

— В одну из шахских опочивален, — угрюмо ответил джинн. — В ту, где Караман бывает реже всего.

— Не лучший вариант. — Семён задумался. — А как в эти ходы вообще попадают? Открывают их как?

— Обычно каждый настраивает вызов своего прохода на личное ключевое движение, — помолчав, произнёс Мафусаил. — Вовсе не магическое. Моё было настроено на пожатие плеч с одновременным подниманием левой брови.

— И с тайным напряжением пупка, — серьёзным голосом подсказал Мар. Джинн невесело хмыкнул.

— Меня не интересует ключ, — сказал Семён, вглядываясь в тусклое зелёное пятно. — Меня интересует сам замок. Ну-ка, открой свой ход!

Поверхность мафусаилового лаза была сплошь испещрена крупными тёмными разводами: разводы напоминали неровные серые кляксы грязи, налипшей поверх зелёного лесного мха. Джинн пошевелился в темноте, зашуршал одеждой — серые кляксы внезапно провернулись по вертикали, оказавшись с изнанки такими же зелёными; через мгновение вся поверхность пятна засияла ровным фосфорным светом. И тут же пятно превратилось в тёмную дыру: из открывшегося хода потянуло прохладным и донеслись звуки далёкого могучего храпа.

— Это не Гюзель, — убеждённо сказал Мар. — Гюзели так не храпят.

Джинн торопливо зашуршал одеждой и ход закрылся, сначала опять позеленев, а после покрывшись серыми кляксами.

— Шах Караман, — дрожащим голосом поведал Мафусаил. — Нельзя нам в этот ход.

— Ясное дело, — согласился Семён. — Пошли к другому. Я, кажется, понял, что надо делать.

Остановившись возле следующего пятна, Семён, недолго думая, принялся легонько тыкать пальцем в серые пятна, насильно проворачивая их в нужное положение — через пять секунд ход открылся.

— Готово, — тихо сказал Семён. — Кто первый?

— Возможности твои просто удивительны, — прошептал джинн, кланяясь Семёну Владимировичу в пояс. — Но позволь мне, немощному, всё же идти следом за тобой, о взломщик пустоты. Ибо не должно старцу, не способному к ратным делам, поспешать впереди столь славного воина, который...

— А вдруг этот ход в спальню Гюзель? — задумчиво предположил медальон. — Прямиком к её кровати.

— Я первый! — Мафусаил резко оттолкнул Семёна и рыбкой нырнул в проход. Семён крякнул от неожиданности, усмехнулся и тоже скользнул в лаз.

Это была продуктовая кладовая: судя по холодному воздуху, она была устроена в подвале. Тусклое дежурное освещение высвечивало ряды высоких стеллажей вдоль длинных стен, с банками, кулями, пакетами и коробками на полках; с низкого потолка свисали подвешенные на верёвках копчёные окорока. Отдельно стояли деревянные лари для круп и муки. Далеко в глубине кладовой виднелись ряды высоких бочек с большими латунными кранами.

— А, значит, это Муса-повар тайную лазейку себе организовал, — облегчённо сказал Мафусаил, оглядываясь по сторонам. — Вот жулик. А говорил, что знаком лишь с поварской магией. Лгун и гнусный обманщик! — в праведном гневе воскликнул джинн. — Впрочем, мне на его делишки плевать. Главное, что Гюзель здесь ни при чём. Пошли следующие ходы проверять, — Мафусаил намерился было вернуться к проходу, но Семён остановил его.

— Сокровищница далеко отсюда? — спросил он джинна.

— Рядом, — нетерпеливо ответил Мафусаил, — коридором пройти. Успеется! Пошли, пошли остальные лазы проверим. Я должен знать! Гюзель!

— Мы пришли сюда не за этим, — осадил джинна Семён. — Вот сходим к ифриту, уладим с ним дела, а уж после... если время будет.

— А ну как он меня убьёт, — заныл Мафусаил. — И я погибну, так и не узнав, верна она мне или нет?

— Ничего, посмертно проверишь, — утешил джинна медальон. — А если окажется, что неверна, будешь донимать её ночными визитами. Бабы привидений страсть как боятся.

Джинн с отвращением передёрнул плечами и молча направился в сторону бочек.

— Не время пить! — окликнул его Семён.

— Там выход, — не поворачиваясь, уныло ответил Мафусаил. — За бочками.

Выйдя из кладовой, джинн поплёлся по узкому коридору, понуро свесив голову и не обращая внимания на то, идёт за ним Семён или нет. Видимо, заранее готовился к скорому переходу в привиденческое состояние.

Семён догнал джинна и дальше они пошли вместе, плечом к плечу.

Коридор казался бесконечным: плавно изгибаясь, он постепенно опускался всё ниже и ниже под землю. Плоские светильники на стенах, такие же как в кладовой, тревожно мерцали белым вечерним светом; становилось всё холоднее.

— Электричество? — кивнул на светильники Семён.

— Заклинания, — равнодушно ответил Мафусаил.

И тут коридор закончился. Впереди был широкий пустой зал, залитый тем же неверным светом: далеко-далеко, на другой стороне зала, была видна высокая двустворчатая золотая дверь. Даже не дверь — ворота. Вход в шахскую сокровищницу.

Зал от коридора отделяла еле видимая перегородка, словно отлитая из толстого стекла. Явно магического происхождения.

— Стоп! — Семён резко остановился и попридержал джинна за плечо. — Пришли. Не шевелись! Даже не дыши. Если сможешь.

Мафусаил покорно кивнул. И ещё раз кивнул. И ещё раз.

— Стенку перед нами видишь? — шепнул Семён, обращаясь к медальону.

— Нет, — сразу отозвался Мар. — Значит, опять защитное волшебство. Но от кого? Сокровищницы от нас, или нас от ифрита? Кстати, а что ифрит?

— Пока не вижу, — Семён осторожно подошёл к прозрачной стене поближе. — Пока что...

И тут он увидел ифрита.

Большое видится на расстоянии. Тем более очень большое и почти невидимое — ифрит, оказывается, всё это время стоял возле Семёна, прислонясь спиной к полупрозрачной стене. А теперь он отошёл от неё — Семён вначале заметил слабое перемещение в воздухе, а после внезапно обнаружил и самого ифрита.

Охранник сокровищ был широкоплеч, высок и могуч; матовые блики от колдовского освещения тягуче переливались по его стеклянной фигуре. Почти голый, в одной лишь набедренной повязке, но с тяжёлым кривым ятаганом на поясе, ифрит выглядел очень опасно. Очень.

Ифрит повернул свою прозрачную голову в сторону Семёна и еле заметно шевельнул прозрачными губами.

— Ещё один глупец пришёл сюда, чтобы найти здесь свою погибель. Что же ты медлишь, несчастный? В чём сомневаешься? Иди же ко мне. Переступи разделительную черту и познай радость смерти. Как и многие другие до тебя. Ха. Ха. Ха, — раздельно, как пишут в книжках, прохохотал ифрит. Голос у охранника был под стать ему самому — сильный, но одновременно абсолютно невыразительный. Словно механический.

Семён невольно глянул себе под ноги: на полу, прямо перед носками его кроссовок, была проведена тонкая ровная черта. Как будто бы выцарапанная гвоздём. Еле видная.

— Чего головой крутишь? — горячо зашептал Мар. — Есть там ифрит, или нет?