А сейчас топила его. Старается запихнуть под воду. С головой.

Первое его желание было: послать эту девицу куда подальше, забыть о разговоре с нею, выкинуть из головы. Больше он ей не помощник.

Но она сказала:

— Тут вчера слух прошел… Кто-то на лесной дороге убил шофера и завладел пожарной машиной. Теперь гуляет где-то здесь… поблизости. А поймать его не могут.

События недавнего прошлого обступили его. Словно из тьмы предвечернего леса выступили лица Святского, конторского сторожа, убийцы Зубова, Кости Барыкина. Теперь он понимал: новая встреча с Раисой не останется без последствий. Она потянет за собой целую цепь происшествий, может быть, столь же мрачных и трагических, как и те, что произошли во время его пребывания в Сосновском леспромхозе. Барыкин сообщает Раисе о своем скором появлении. Но означает ли это, что в той страшной игре, которую ведет Зубов, будет сделан еще один ход?

После долгих размышлений Вячеслав попросил майора Беликова свести его с офицером охраны полигона. Каково же было удивление журналиста, когда он узнал в этом человеке того самого чернявого незнакомца, с которым повздорил в самолете из-за места.

— A-а, это вы. Ну будем знакомы, капитан Немцов, — представился чернявый. Судя по тону, он не был в восторге от этой встречи. — Что там у вас?

Выслушав сбивчивое сообщение Вячеслава о якобы замеченном им на улице городка Константине Барыкине, находившемся в розыске, он сказал:

— Вот что, давайте-ка по порядку. Расскажите подробно обо всем, что случилось с вами во время командировки в Сосновский леспромхоз. Глядишь, что-то и прояснится.

Но главная встреча была у Вячеслава впереди.

Возле входа в многоэтажное, отделанное глазурованной плиткой здание разговаривали двое военных. Один был пониже и потолще, добродушное круглое лицо его с носом-картошкой и маленькими умными глазами было видно Вячеславу. Другой, высокий и стройный, стоял к нему спиной. Ему показалась знакома эта спина — тонкая шерсть генеральского мундира западала между выпирающих лопаток. Плечи, украшенные расшитыми золотом нарядными погонами, были узки.

На шум хлопнувшей дверцы автомашины генерал повернулся на каблуках:

— С приездом Вячеслав Миронович!

На Вячеслава с насмешливой улыбкой глядел… попутчик по самолету, сосед по креслу. Из остолбенения его вывел не совсем вежливый толчок в бок. Майор произнес вполголоса:

— Председатель государственной комиссии генерал-лейтенант Волков Игорь Дмитриевич.

Вячеслав нерешительно двинулся навстречу. Есть что-то завораживающее, вызывающее нечто вроде оцепенения, почтительности и даже робости в облике человека, облаченного в генеральский мундир. Волков крепко пожал Вячеславу руку и пригласил его следовать за собой.

В просторном кабинете Грачев огляделся. У стола выпуклым стеклянным боком поблескивал зеленоватый экран дисплея. Рядом — пульты с разноцветными устройствами, многочисленные телефонные аппараты. А в противоположном углу — школьная доска с нанесенным мелком кривой, может быть означавшей траекторию полета. От этой школьной доски веяло далеким, полузабытым, мирным. Она явно выглядела анахронизмом здесь, в кабинете командующего полигоном. Волков объяснил корреспонденту: здесь, на полигоне, он тоже гость, приезжий. Его постоянное место в Главном штабе ракетных войск стратегического назначения, расположенном далеко отсюда.

— Так о чем же мы будем с вами говорить? — потирая руки, весело спросил Волков. — Помните, там, в самолете, вы обратились ко мне с просьбой подсказать тему, достойную, так сказать, вашего пера? Я эту просьбу исполнил. Вам будет предоставлена возможность осмотреть здесь все. Почти все… Война и мир. Надеюсь, вас эта тема увлечет. Два слова, вынесенные великим Толстым в заголовок своего романа, сейчас означают для человечества нечто гораздо большее, чем тогда, когда они писались.

— Считается, что с военными полагается говорить о войне, — сказал Вячеслав. — Мне бы хотелось поговорить с вами о мире. Это не покажется вам странным?

— Ни в коей мере, — ответил Волков. — В конце концов мир — это наша конечная цель.

— Хочешь мира, готовься к войне?

— Устарелая формула. Война перестала быть средством достижения мира. Однажды корреспондент американской газеты «Нью-Йорк таймс» задал президенту Рейгану вопрос: «Каково ваше любимое чтение?» Тот ответил: «Третья мировая война, август 1985-го». Так называется книга английского генерала в отставке Джона Хаккета. Я ее перелистал, эту книгу. В ней описываются варианты ядерной войны в Европе, победителем в которой становятся США. И генералы, и президенты напрасно тешат себя подобными химерами.

— А стоит ли серьезно относиться к химерам?

— Стоит. Если они закладываются в планы штабных учений, в сценарии третьей мировой войны, — серьезно, без улыбки сказал Волков. И, поискав что-то на столе, взял красную папочку и протянул Вячеславу: — Вот ознакомьтесь.

«Первое сообщение о подвижках войск в демилитаризованной зоне на Корейском полуострове поступило 1 марта в 13 ч 45 мин. Поступило донесение о сильном шуме в одном из огромных туннелей, которые войска КНДР роют под демилитаризованной зоной. Параллельно в штаб-квартиру войск США в Европе, в Штутгарте, разведка донесла: „Советские подразделения и войска ГДР покидают казармы“.

Сообщения были переданы по шифрованным каналам в три главных командных пункта: в КП президента — подземную „кризисную комнату“ под западным крылом Белого дома, в национальный командный пункт генерального штаба США на втором этаже министерства обороны и на запасной КП — в огромный бункер, глубоко запрятанный в горах Рэвен Рок Маунтен на юге Пенсильвании.

1 марта высший генералитет США собрался в конференц-зале Центра готовности Пентагона за Т-образным столом, в консолях которого спрятаны аппараты телефонной и радиосвязи со всеми КП армии США во всем мире.

Генеральный штаб повысил степень боевой готовности до 2-й. Это была пока война обычными средствами, однако президент уже позаботился о войне атомной.

Министр обороны начал эвакуацию „избранного персонала“ из Вашингтона по секретной программе. Через 30 минут вертолеты стояли на площадке у Пентагона, чтобы вывезти 194 государственных служащих, ученых и инженеров, посвященных в сокровенные тайны, в эвакуационный пункт в Рэвен Рок. Еще 59 были доставлены на гражданскую базу на Маунт Везер на севере Вирджинии.

Вашингтон. 9 часов утра. Начальники штабов представили президенту на рассмотрение различные варианты. В течение дня он дает командующим армий разрешение „от случая к случаю применять атомное оружие“».

— Ну как? — спросил генерал. — Интересно?

— Но это же научно-фантастический роман!

— Ошибаетесь. Это сценарий штабных учений вооруженных сил США. Для него установлена «крайняя степень секретности». Но, как видите, и она не помогла. Документ стал достоянием гласности.

— И чем все это должно было кончиться? Я имею в виду учения.

— Атомным кошмаром, конечно, слава богу, пока только на экранах компьютеров. А вот что писал через месяц после учений помощник госсекретаря. Цитирую: «Победителем мог бы стать тот, кто быстрее разрушил бы командные пункты и ракетные устройства врага, быстрее, чем разрушатся его собственные».

— Но ведь эти учения — как бы ответ на действия другой стороны…

— Действия другой стороны? Какие? Шум в туннеле на Корейском перешейке? Видите, они даже не позаботились о том, чтобы придумать мало-мальски правдоподобную причину для развязывания войны. Да что там причина, разве в ней дело? Вот вам слова генерала Картиса Ли-Мея, в свое время он был шефом стратегического командования ВВС США: «Мы без колебаний ударим первыми, если только Советы будут готовить свой атомный удар». Каково? Ударят первыми, если только им вздумается обвинить нас в подготовке. Бедовые ребята! А взгляните вот сюда…

Вячеслав прочел:

«Высокопоставленный член администрации США Э. Миз заявил: „Наша ядерная стратегия имеет целью восстановить превосходство США над СССР в течение 10 лет“».