Следователь сообщил о своих выводах в райотдел, в прокуратуру. А на другой день раздался телефонный звонок. Трушину сообщили: получены сведения о дружеских связях следователя с подозреваемым в убийстве Константином Барыкиным. В связи с этим принято решение Трушина от следствия отстранить, передав дела недавно появившемуся в райотделе капитану Агейкину. Он прибудет на место завтра.

В своем крошечном кабинетике, расположенном под лестницей, ведущей на второй этаж райотдела, Трушин сдавал дела следователю прокуратуры Агейкину. Лестница, проходившая над головой и скосившая потолок комнаты, вела на этаж, где располагались кабинеты начальства. Судя по всему, в ближайшее время переселение на заветный второй этаж Трушину не светило. Распоряжением руководства он отстранен от ведения дела об убийстве в леспромхозе — по анонимке, сигнализирующей о его тесной связи с подозреваемым Барыкиным.

Следователь Агейкин в Сосновке появился недавно. Следуя примеру белорусов, ответивших на перестройку сокращением аппарата Министерства внутренних дел на тридцать процентов и направивших бывших аппаратчиков в низовые звенья, областная прокуратура тоже перетряхнула свои кадры. Так Агейкин, еще недавно занимавший просторный кабинет с видом на море, переселился из областного центра в заштатный райцентр в небольшую конуру наподобие той, в которой размещался Трушин.

Агейкин был невысок ростом, не толст, но держался так солидно, что казался слишком крупным для сосновских масштабов. Ему было тесно здесь. И голос его был слишком громок. «Чего орет, я ведь не глухой», — подумал про себя Трушин, чувствуя, как им все больше овладевает раздражение против Агейкина. Он заговорил откровенно, с подчеркнутой резкостью:

— Да, я не верю, что Барыкин убил Святского, а потом и Сидоркина. Это дело рук опытного и хладнокровного преступника, а Костя, то есть, я хотел сказать, — Барыкин, парень шебутной и шальной. Он вполне мог сдуру пальнуть в Святского холостым зарядом… Более того, может статься, что этот выстрел послужил причиной смерти главного инженера. Скажем, испугался, оступился, неловко упал, сломал шею… Это могло быть. Но, содеяв такое, отправиться в контору, завладеть деньгами, вступить в единоборство со сторожем, зверски убить его? Нет, этого он сделать не мог! Я в это не верю!

— Выходит, Барыкин не убийца, а жертва? — иронически произнес Агейкин.

— Жертва? Я этого не исключаю. Хотя, скорее, физически он и жив… Но морально и, если хотите, — юридически мертв. Об этом позаботился подлинный убийца. Он свалил на Барыкина двойное преступление. Сообщил ему о «неопровержимых уликах». И тем самым заставил парня скрыться от нас. От правосудия, то есть.

— Для меня, товарищ Трушин, все ваши построения звучат, извините, не очень убедительно. Вы приводите доводы в пользу невиновности Барыкина, но у нас гораздо больше свидетельств его виновности. Да к тому же он бежал. Попрощался с матерью, и был таков! Вот почему я просил руководство объявить всесоюзный розыск Барыкина.

— Ну, от этого беды не будет, — примирительно пробормотал Трушин. — Надо отыскать парня. Это позволит быстрее установить истину.

— И вот еще что… Почему вы оставили без внимания Бориса Вяткина?

— Вяткина? А он тут при чем?

— Как при чем? — Агейкин поднялся и чуть-чуть не уперся головой в потолок — не потому, что сам был высок, просто скошенный потолок был низок. Агейкин глядел на Трушина сверху вниз. В его голосе звучали нотки превосходства: — Мы подозреваем в убийстве Барыкина потому, в частности, что в его машине обнаружена часть похищенных из сейфа Святского денег. Но другая их часть оказалась у бригадира Вяткина.

— Так. Но их ему вручил сам Святский для расплаты с плотниками.

— Да, это вам сказал Вяткин, а вы ему поверили на слово. А разве не могло быть так: Вяткин затеял темную махинацию под видом строительства склада. Что-то у него сорвалось, назревал острый конфликт с бригадой. Плотники могли его выдать. Нужно было любой ценой раздобыть денег. У кого? У Святского, на голову которого неожиданно сваливается наследство. Вяткин отправляется к нему, просит дать денег взаймы. Святский отказывает.

— Как отказывает? — перебил Агейкина Трушин. — Клычев, заглянувший в контору через окно, видел собственными глазами, как Святский из рук в руки передавал Вяткину деньги.

— Ну хорошо… — недовольный тем, что его речь прервали, сказал Агейкин. — Святский дал ему взаймы небольшую сумму. Но Вяткиным овладело желание овладеть всеми деньгами. Понимаете? Всеми! Он выходит из конторы, дожидается Святского и незаметно идет по его следам. Могло быть такое?

— Допустим. А что дальше?

— Вяткин настигает Святского и завладевает ключами от сейфа.

— Предварительно убив его?

— Разумеется. Потом возвращается в контору, открывает сейф. Тут появляется сторож, и он набрасывается на него.

— С барыкинской монтажкой в руках?

— Постойте, не торопитесь! Не исключено, что Вяткин и Барыкин были в сговоре. Вполне возможно, что Барыкин овладел ключами и передал их Вяткину. Деньги разделили пополам.

— Это все домыслы, — резко сказал Трушин. — У нас нет никаких доказательств виновности Вяткина. Кроме того, они со Святским друзья. Вяткин, пожалуй, единственный в Сосновском леспромхозе человек, который по-настоящему был близок главному инженеру, поддерживал его планы. Они оба любили лес. Он для них почти что живой…

— То-то они сводили его под корень, — криво усмехнулся Агейкин. — А кто вам обо всем этом напел? Об их дружбе? Не Вяткин ли?

— Нет, — сухо ответил Трушин. — Сведения от участкового Фроликова.

— Нашли кому верить! Эти участковые… Что, вы не знаете их уровня? Они пригодны только для того, чтобы дороги расчищать да сосульки сбивать.

— Напрасно вы так. Участковый ближе всех к людям. Знает, чем они дышат, кто есть кто. Я лично Фроликову верю. Он опытный и приметливый.

— Ну и что же он приметил, этот ваш опытный Фроликов?

— Он полагает, что преступление совершил кто-то из гастролеров. И скрылся.

— Понятно! Отводит подозрение от местных. Если гастролеры, то участковый вроде ни при чем. Хитер.

— Не понимаю вашего отношения к людям. Вы же совсем не знаете этого Фроликова и так смело выносите приговор.

Агейкин назидательно поднял палец:

— Для следователя важно знать не человека, а человеческую природу.

Наступило молчание. «А катился бы ты отсюда», — подумал Трушин, но вслух ничего не сказал. Ему надо было срочно закончить справку насчет самогонщиков, работу над которой прервало сообщение о смерти Святского.

Агейкин будто угадал его желание, поднялся со стула. В дверях он остановился и, стоя вполуоборота, сообщил:

— Для вашего сведения: прокурор дал санкцию на задержание Вяткина. И второе: медэксперт установил, что смерть Святского произошла в результате падения.

— Не исключено, что это несчастный случай? — с надеждой произнес Трушин.

— Несчастный для Святского. А вот отчего он упал — сам или помогли Барыкин с Вяткиным, это еще предстоит выяснить.

Трушин молча склонился над справкой.

Проходя мимо комнаты Раисы, Вячеслав остановился и постучал в дверь.

— Кто там? — послышался сердитый голос.

— Свои, — ответил он и вошел.

— Чего вам?

— Не сердитесь на меня, Раиса, — сказал Вячеслав. — Да, я сказал следователю о выстреле в окно, но какие у нас основания это скрывать? Мы не верим в его вину и поэтому должны говорить правду. Одну только правду, понимаете?

У Раисы на щеках появился легкий румянец.

— А вы и вправду не верите? Что он убил?

— Не верю.

Раиса кивнула. А потом вдруг заплакала. Сквозь слезы сказала:

— Вы слышали? Следователя сменили. Прежнего турнули за то, что он в Костину вину не верил. Теперь он пропал.

Вячеслав приблизился к девушке, взял ее за руку.

— Успокойтесь. Обещаю вам приложить все силы, чтобы помочь Барыкину. Но вы должны мне помочь. Расскажите без утайки, что вы делали с того мгновения, когда после выстрела в окно покинули Дом приезжих и отправились на встречу с Клычевым и Костей. Не стесняйтесь меня. Я ведь скоро уеду, и все ваши тайны уедут вместе со мной.