В нидерландской живописи, переживавшей в XVII в. небывалый расцвет, сложились несколько соперничавших друг с другом центров. Прежде всего это Харлем, где работали Франс Хальс и его ученики. Затем следовал более консервативный, ориентированный на Италию Утрехт. Амстердам с 30-х годов XVII в. прочно ассоциируется с именем Рембрандта. Делфт подарил миру классический бытовой жанр, представленный Питером де Хохом, Карелом Фабрициусом и, конечно же, Яном Вермеером (Вермером).

Нидерландская живопись носила по преимуществу светский характер, поскольку Католическая церковь здесь не выступала важным заказчиком художественных произведений. Не было ни королевского двора, ни аристократии, запросы и вкусы которых могли бы влиять на художников. Художники писали картины главным образом для продажи на рынке, а их покупателями были бюргеры и крестьяне. Демократизм нидерландского общества ярко проявился в рождении наряду с бюргерским крестьянского бытового жанра (Адриан ван Остаде, Ян Стен, Герард Терборх). Нидерландскую школу в целом называют жанровой. Основными жанрами были портрет, пейзаж и натюрморт.

Ян Вермеер. Улочка Делфта. 1658 г. Рейксмузеум, Амстердам

Важное место в нидерландской живописи XVII в. занимал натюрморт. Свойственная нидерландцам любовь к деталям, интерес к культивированию редких цветов сделали его самым изысканным и утонченным из живописных жанров. Его крупнейшими мастерами были Питер Клас и Виллем Хеда.

Нидерландские пейзажи дают всеобъемлющее изображение природы страны: море и дюны, мельницы по берегам рек и каналов, леса и луга, деревушки и многолюдные города. Среди пейзажистов XVII в. особую славу снискали Якоб ван Рейсдаль, Ян ван Гойен и Филипс Конинк.

Рембрандт Харменс ван Рейн (1606–1669) работал в разных жанрах. Темой его искусства была жизнь человека, его внутренний мир, чувства, будничное и возвышенное. Рембрандт создал множество автопортретов и портретов, среди которых знаменитый «Ночной дозор» (1639–1642) — групповой портрет гильдии стрелков. Следуя своим творческим потребностям, которые часто шли в разрез со вкусами амстердамских бюргеров, художник писал полотна огромной художественной силы.

Скульптура и архитектура не играли большой роли в искусстве Соединенных провинций. Кальвинизм отрицал присутствие в церкви скульптурных и живописных изображений культового характера. Жилые постройки планировались экономно и рационально, в них не находилось места скульптуре. Поэтому скульптура присутствует в Нидерландах главным образом на фронтонах важных общественных сооружений и на надгробиях.

В архитектуре Соединенных провинций отсутствовали монументальные дворцовые постройки и пышные церкви. Облик городов определяли муниципальные учреждения, торговые ряды, рынки, здания торговых компаний, биржи, склады, портовые сооружения. Дома строились из красного кирпича с отделкой из белого камня. Особенностью нидерландской архитектуры XVII в. является ее функциональность и внимание к сооружениям технического характера. Постоянная угроза наводнения требовала создания системы гидротехнических сооружений и определяла планировку всех крупных городов.

К лучшим образцам зодчества первой половины века относятся сооружения Ливена де Кея (Мясные ряды в Харлеме) и Хендрика де Кейсера (Южная и Западная церкви Амстердама). Тогда же в стране появились первые сооружения в стиле классицизма, главным образом ратуши. Амстердамская ратуша (1648–1655) архитектора Якоба ван Кампена была самым крупным зданием городских учреждений в Европе того времени. Показательно, что резиденции статхаудера выглядят гораздо скромнее.

Свой «золотой век» пережила и нидерландская литература. Поэт и драматург Питер Хофт (1581–1647) был главой представительной группы ученых и литераторов, художников и певцов — Мёйденского кружка (1610–1647). Участником Мёйденского кружка был поэт и драматург Йост ван ден Вондел (1587–1679), в творчестве которого сочетались черты классицизма и барокко. Он отражал в своем творчестве злободневные проблемы и являлся глубоко национальным поэтом.

К концу XVII в. ситуация изменилась. Если в области внешней политики, экономики, а также философии страна все больше ориентировалась на Англию, то искусство и литература (особенно драматургия и поэзия) стали следовать французским образцам. Национальная нидерландская традиция уступает место французскому влиянию. Отход от национальных корней подвел черту под «золотым веком» нидерландского искусства и почти на два столетия вывел Нидерланды из числа стран передовой культуры. Это совпало с периодом ослабления экономического могущества республики.

В 1598 г., заключив Вервенский мир с Испанией и завершив изданием Нантского эдикта эпоху длительных религиозных войн, французская монархия первого короля из династии Бурбонов Генриха IV (1589–1610) вступила в полосу мирного развития и восстановления разрушенной экономики.

Нантский эдикт означал, что во Франции сложилась редкая для тогдашней Европы ситуация легального сосуществования двух религий. Гугеноты получили полную свободу совести и гарантию от религиозных преследований, они могли занимать самые высокие посты в государственном аппарате: сам сюринтендант (суперинтендант) финансов и ближайший советник короля Сюлли был ревностным кальвинистом. Для разбора споров между католиками и гугенотами в ряде парламентов были созданы на смешанной основе специальные «палаты эдикта». Но свобода совести сочеталась с ограничением свободы культа: протестантское богослужение можно было отправлять только там, где оно было разрешено ранее, ни в коем случае не в Париже, в местах пребывания двора, епископальных городах и в армии. Католический же культ должен был быть восстановлен и действовать наравне с протестантским там, где его отправление было запрещено гугенотами. Содержание основной части эдикта под сильным нажимом правительства было зарегистрировано во всех французских парламентах. Дополнительные гарантии гугенотам были даны в не подлежавших регистрации королевских актах: Генрих IV обязался ежегодно выплачивать им определенную сумму и передал в распоряжение гугенотских военачальников все реально занятые ими города, крепости и замки, оплачивая содержание их гарнизонов. Эти негласные уступки делались на срок в восемь лет и впоследствии продлевались. Вожди гугенотской «партии» стремились превратить эти временные уступки в постоянные и еще более расширить сферу своего контроля.

Благодаря политическим и военным гарантиям гугеноты смогли создать как бы свое «государство в государстве» и даже «республику в монархии». Наряду с провинциальными и национальным синодами протестантской церкви созывались имевшие политический характер выборные провинциальные и генеральная ассамблеи; последняя делегировала своих представителей при короле, за которым было, впрочем, признано право давать разрешения на созыв всех синодов и ассамблей (собиравшихся примерно раз в три года). Гугенотская «партия» не отличалась единством — интересы достаточно миролюбивой торгово-промышленной буржуазии могли вступать в противоречие с интересами принявших кальвинизм аристократов и их дворянской клиентелы. В целом ситуация, созданная Нантским эдиктом, не устраивала полностью ни ту, ни другую сторону и мыслилась как временная; в интересах короля было вернуть государство к религиозному единству, но он понимал, что для этого потребуется немало времени.

Другим осложнением, созданным гражданскими войнами, был сильный рост возможностей аристократической оппозиции, что объяснялось перестройкой системы внутридворянских связей. На смену формализованным феодальным связям «сеньор — вассал» приходили связи нового типа, «патрон — клиент», требовавшие от клиента безоговорочной личной преданности. Наибольшие возможности обзавестись многочисленной дворянской клиентелой имели губернаторы провинций, чей авторитет объяснялся их статусом личных представителей монарха. В обычных условиях они, как правило, оставались верными слугами трона — но при ослаблении центральной власти, если их не устраивал состав правительства, они могли предъявить свои требования, опираясь на собственную вооруженную силу. Разумеется, не интересы провинции, а борьба за власть и влияние в центре составляла тогда главный предмет их интересов, и их оппозицию нельзя считать проявлением феодального сепаратизма. Губернаторы были сменяемыми королевскими «комиссарами», но им хотелось, чтобы пост главы «своей» провинции стал если не юридически, то фактически наследственным.