С мостика нам показывают, куда нужно смотреть. Вскоре на горизонте появляется еле заметная точка, которая постепенно растет. Судно продолжает двигаться по инерции, и через несколько минут мы останавливаемся возле плавающего на поверхности моря буя. Работа моряков четка и ритмична. Они быстро привязывают буй, краны поднимают его огромное тело над водой, а лебедки неутомимо наматывают на катушки стальной трос, на котором закреплены приборы. Проверка показывает, что наши коллеги с "Витязя" хорошо потрудились, все устройства на месте и в исправности.

Расположение АБС на синоптическом полигоне во время 27–го рейса НИС «Академик Курчатов».

Подобные проверки нам приходилось делать не раз. В этом заключалась и одна из основных задач отряда по измерению течений: обеспечение бесперебойной работы АБС, ибо и автоматы иногда отказывают, а их способность накапливать данные ограничена. Это означает, что приборы нужно периодически извлекать, подменять, менять их местоположение и т. д. В силу всего этого наше судно должно было непрестанно курсировать между АБС на территории, в два раза меньшей территории Болгарии.

Преодоление расстояния между двумя буйковыми станциями, конечно, не совсем обычное плавание. Для работы отрядов по обработке данных не имеет никакого значения, в движении или в состоянии покоя находится судно. В последнее время стало возможным и проведение некоторых экспериментальных работ даже тогда, когда судно идет полным ходом. Так, например, под руководством начальника отряда буксируемых устройств В. Т. Пака коллеги из Калининграда провели уникальные исследования структуры водных масс в верхнем слое океана. Их прибор в форме торпеды опускался на глубину 40–45 м. Он следовал за судном, накапливая ценную информацию о турбулентности в «самом активном» пятидесятиметровом слое океана.

Наш рейс был одним из рейсов НИС, в котором время, проведенное на судне, было полностью использовано. Большую помощь в этом нам оказали наши американские коллеги. От них мы получили полный комплект аппаратуры для ХВТ — зондирования и 228 зондов.

Эти приборы, работавшие и тогда, когда судно находилось в движении, способствовали скорейшему раскрытию природы вихревой структуры полигона.

Сразу же после встречи с первой АБС отряд гидрологов начал проведение ХВТ — съемок на полигоне. Проверив за три дня работы состояние АБС, мы выяснили и гидрологическую обстановку. В южной части полигона вблизи АБС «О» был обнаружен циклонический вихрь. Итак, на полигоне имелся циклон и антициклон. По традиции им даются женские имена — «Наташа» и «Маша» — в честь двух девушек из научного состава экспедиции. В сущности, антициклон «Маша» был известен еще «Витязю». К нашему прибытию на полигон он сместился на 1° в западном направлении. Наш интерес к «Наташе», разумеется, чисто научный, намного больше. В связи с этим мы проводим гидрологические разрезы «Наташи», а в непосредственной близости от АБС «О» размещаем еще две станции «О»₁ и «0»₂.

Неумолим бег времени. Все дальше уходят часы, проведенные на Бермудских островах. Однако они постоянно напоминают о себе. С нами на судне живут несколько островных птичек, оставшихся на «Академике Курчатове», и, конечно, сувениры, добытые в подводном царстве Бермуд: кораллы и раковины, которые нам еще предстоит обработать. На первый взгляд процедура довольно‑таки проста: вымыть да высушить, но отняла у нас много времени, ибо нам пришлось несколько дней держать их в пресной воде, чтобы умертвить живые организмы, покрывавшие их.

Затем настала очередь мытья. Понадобилась сильная струя воды, чтобы удалить все нечистоты. К счастью, на корме корабля имелся пожарный кран, где мы по очереди отмывали коричневые кораллы до снежно — белого цвета. Далее следовала последняя часть обработки

— сушка, и устранение неприятного запаха. Кораллы сушились на верхней палубе под палящими лучами тропического солнца.

А погода в полном смысле этого слова была пляжной. Днем температура воздуха поднималась до тридцати градусов, а температура воды была 27,6—28,7 °C. Были даже дни, когда температура воды достигала 29 °C. К сожалению, в этот период плавания мужской части экспедиции пришлось купаться в морской воде, которая не обладала необходимыми освежающими свойствами. Конечно, это наше несчастье ничего общего не имело с бедами покорителей морей в «конских широтах». А у нас была возможность наглядно представить себе, какие чувства их обуревали. По гладкой как зеркало морской поверхности плавали лишь постоянные наши спутники саргассы, а из воды время от времени стайками или поодиночке вылетали летучие рыбы. Лишь наше судно вздымало небольшие волны, продвигаясь вперед, но и они быстро затихали в морской пустыне. То же можно сказать и о ветре. Я думаю, если бы ветер был нашей единственной надеждой выбраться отсюда, ощущения наши были бы намного острее.

Пустынное море обладало и своими прелестями. В поздние послеобеденные часы на палубе обычно собиралось много народу, чтобы полюбоваться красивым тропическим закатом. На горизонте почти всегда были видны облака, игра которых создавала причудливые и неповторимые картины.

Некоторые из нас напряженно вглядывались вдаль, надеясь увидеть так называемый «зеленый луч». Говорят, что в тот момент, когда огненный диск скрывается за горизонтом, небосклон на мгновенье озаряется зеленым светом. Существует поверье, что «зеленый луч» приносит счастье или удачу в море. Тем, кто неотрывно всматривался в линию горизонта, иногда казалось, что они его видят, но большинство из нас не очень усердно предавались этому занятию.

Несмотря на то, что мы так и не увидели «зеленый луч», наше плавание проходило благополучно и весело, а в то же время — в серьезной научной атмосфере. Распорядок рабочего дня был известен нам заранее. Члены отрядов по обработке данных имели четкий график дежурств у электронно — вычислительных машин, рабочее время которых нужно было максимально уплотнить.

Отряды, проводившие измерения, работали круглосуточно, и получилось так, что ритм нашей жизни полностью подчинился ритму проведения эксперимента. В этом не было ничего чрезвычайного или странного, особенно если иметь в виду, с какой страстью относились мои коллеги к своей работе.

В одну из таких августовских ночей после продолжительной и напряженной работы на вычислительной машине я вышел на палубу. Судно было неподвижным, а в его носовой части проводилось стандартное батометрическое зондирование. У лебедки — заместитель начальника экспедиции К. В. Морошкин, директор Атлантического отделения Института океанологии АН СССР. Он активно руководит работой группы студентов — океанологов, проходящих на судне свою додипломную практику. Я подхожу к ним и, конечно, начинаю помогать ребятам. Кирилл Владимирович стоит у лебедки и наматывает стальной трос, на котором мы закрепляем самые стандартные, но все еще очень широко использующиеся в океанографических исследованиях приборы — батометры.

Работа позволяет и поговорить, а Кирилл Владимирович — очень интересный собеседник, «Надо любить лебедку, как любимую», — шутит он. Для него нет ничего зазорного в том, что он вместе с молодыми специалистами занимается самой черной работой. «Обработка результатов доставила мне много радости», — продолжает он, и начинается рассказ о самых длительных плаваниях и о самых драматических моментах, пережитых им в море.

После извлечения «гирлянды» приборов мы снимаем данные, и Морошкин приглашает нас в свой кабинет на чай. Завязывается интересный разговор. Когда человек большую часть своей сознательной жизни посвятил морю, ему есть о чем рассказать своим молодым коллегам, к тому же и чувство юмора налицо.

Конец первого этапа нашей работы на полигоне — это и начало завершения эксперимента. Мы должны были поднять на борт все АБС — отнюдь не легкий труд, поэтому мы занялись этой работой задолго до своего отплытия. С другой стороны, собранные данные необходимо было обработать до нашего возвращения.