Борьба с партизанскими отрядами должна вестись мобильными боевыми группами, с опорой на хорошо налаженную разведывательную систему.
Политическое и военное руководство страны, хорошо понимая это, действовало именно по такому сценарию. В корне изменилось поведение средств массовой информации. Если в первую чеченскую войну Мовлади Удугов, руководитель информационных средств Дудаева, явно выиграл информационную войну у России (едва ли не все ведущие российские СМИ представляли действия чеченцев как героическое сопротивление «агрессии»), то теперь общественное мнение было достаточно информировано о методах боевиков. Захват заложников, террор против мирного населения, зверские расправы над заложниками и пленными, потоки наркотиков и фальшивой валюты из-за рубежа, арабские наемники — вот далеко не полный «джентльменский набор» методов и средств, которыми пользуются боевики. Вскоре стала вырисовываться неприглядная роль в оказании помощи чеченским боевикам ряда арабских стран, Турции, а также руководства Грузии, через которую был организован транзит оружия, наемников, валюты в Чечню. Панкисское ущелье Грузии превратилось в зону, где формировались новые отряды и зализывали раны боевики, прорвавшиеся через российско-грузинскую границу. Все это значительно усложняло противопартизанские действия.
Трагические события 11 сентября 2001 года в США всколыхнули весь мир. Президент США Джордж Буш объявил войну терроризму на всей территории земного шара. Его поддержали практически все страны. Гибель трех тысяч ни в чем не повинных американских граждан в беспрецедентной террористической акции показала, насколько уязвима современная цивилизация. Почти полстолетия в ходе «холодной войны» мир создавал современные системы вооружения — и вот они оказались беспомощными против кучки смертников. Всегда считалось, что враг находится за пределами страны. Все его действия отслеживались, его вооружения тщательно изучались, на основе этого строились оборонительные и наступательные доктрины. Теперь же враг оказался внутри. Встала проблема выявления «чужих среди своих». Раскрыть планы врага, упредить его действия — все это оказалось невероятно сложным делом, хотя системы контрразведки всегда были достаточно развиты. Но здесь проявились совершенно другие масштабы. На передний план стали выдвигаться методы и системы глобальной разведки и наблюдения. По существу, надо было создавать системы глобального мониторинга в реальном масштабе времени.
Американцы давно, еще с вьетнамской войны, придавали большое значение системам разведки. Особенно ярко это проявилось в ходе войн против Ирака, в балканских войнах, в Афганистане. Это была война нового типа. Воздушные удары наносились на всю глубину территории противника, тем самым стирались понятия фронта и тыла. Собственно, фронт практически отсутствовал, так как сухопутные войска применялись только после полного разгрома противника, либо вообще не применялись. В качестве основного оружия использовались высокоточные крылатые ракеты и управляемые бомбы. Удары наносились избирательно по обнаруженным и точно привязанным целям. Потери мирного населения были сведены к минимуму, а потерь среди военнослужащих объединенной группировки США и их союзников практически не было. Это так контрастировало с войной в Чечне!
Роль авиации в боевых конфликтах различной интенсивности всегда была достаточно весомой, но, пожалуй, впервые авиация самостоятельно, без участия сухопутных сил, решала исход войны. Так в наше время окончательно подтвердилась доктрина итальянского генерала Джулио Дуэ, провозглашенная еще на заре авиации. Действительно, после того, как разрушены точечными ударами крылатых ракет системы ПВО, аэродромы, пункты управления, практически вся экономическая инфраструктура, тяжелые вооружения, коммуникации и т. д., противнику ничего не остается, как принять навязываемые ему политические решения, ибо продолжать в сложившихся условиях вооруженную борьбу бессмысленно.
Но высокоточные удары могуг наноситься только при хорошо организованной разведывательной системе. Это очень наглядно проявилось в войне против Югославии. Вся территория Балканского полуострова просматривалась спутниками детальной разведки, патрульными самолетами с системой JSTAR, беспилотными разведчиками Predator. Вся информация обрабатывалась на воздушных командных пунктах и передавалась через спутники связи на пункты управления и планирования, расположенные в штабе объединенных сил и в национальных штабах. Все разведывательно-информационные средства работали в единой системе времени, имели единое навигационное обеспечение на базе космической системы NAVSTAR. Широко использовалась априорная разведывательная информация, сведенная в единую информационную базу.
Планирование боевых вылетов и полетных заданий крылатым ракетам обеспечивалось единой геоинформационной системой на базе высокоточных трехмерных цифровых карт зоны боевых действий. Использовались единые компьютерные базы данных и линии цифровой связи для передачи необходимой информации вплоть до телевизионных изображений разведанных целей, то есть обеспечена полная информатизация и компьютеризация процессов планирования и нанесения высокоточных ударов.
Когда говорят о высокоточном оружии, то все представляют какие-то совершенные системы управления и наведения ракет и бомб. По сути же высокоточное поражение базируется в первую очередь на обнаружении и высокоточной привязке координат целей.
Таким образом, высокоточное оружие, космические средства разведки, навигации и связи, линии передачи данных, воздушные и наземные командные пункты, оборудованные компьютерными системами подготовки полетных заданий оружию и самолетам, составляют основу единой воздушно-космической боевой операции. Мы увидели прообразы боевых конфликтов XXI столетия. И это только начало. Америка стала накапливать высокоточный потенциал. На наших глазах происходит смена парадигмы, самих основ вооруженной борьбы. Если всю вторую половину XX столетия господствовала концепция ракетно-ядерной войны, все лучшие умы ученых, колоссальные государственные ресурсы были брошены на совершенствование и наращивание ракетно-ядерного потенциала, вся внешняя политика великих держав крутилась вокруг процессов ядерного сдерживания, снижения ядерного порога, контроля над ядерными вооружениями, то в XXI веке мы становимся свидетелями заката ракетно-ядерной парадигмы. И дело тут не только и не столько в развитии информационных технологий, но в общей глобализации экономики, когда производственные цепочки, от добычи ископаемых до получения конечного наукоемкого продукта, вышли за пределы экономики отдельных стран и распространились в больших экономических зонах, охватывая группы стран и целые континенты. Эти процессы — логическое следствие развития современной цивилизации. В этом суть постиндустриального общества.
Применение ядерного оружия противоречит идее глобализации экономики, так как приводит к разрушению единого экономического пространства. Фактор ядерного сдерживания заменяется фактором сдерживания высокоточным оружием.
Действительно, современная цивилизация очень уязвима. Ядерные электростанции, гидросооружения, топливно-энергетические системы, химические производства, города-мегаполисы с высотной архитектурой — все это при высокоточном поражении неминуемо влечет самые разрушительные последствия, вплоть до техногенных катастроф — те самые «неприемлемые потери», которые раньше рассчитывали причинять с помощью ядерного оружия. Отныне все сколько-нибудь развитые страны стали заложниками своей инфраструктуры. Возможность нанесения избирательных высокоточных ударов по ней является мощным сдерживающим фактором, ничем не уступающим ядерному сдерживанию. В этих условиях наличие ядерного оружия становится анахронизмом.
Мы вскоре будем свидетелями того, как ядерное оружие будет поставлено вне закона наравне с химическим и бактериологическим. Угрозы применения оружия массового поражения, видимо, будут все чаще исходить от международного терроризма. Уже сейчас США больше всего обеспокоены именно возможностью ядерного, химического и бактериологического терроризма, а не применением этого оружия в военных межгосударственных конфликтах.
