Это технология была одобрена московским правительством, и нам заказали изготовление подобной системы.

В институте был создан цех с принтерной печатью кодов на марках, разработано специальное программное обеспечение. Все производство было тщательно защищено. Институт является режимным, поэтому существует охрана, система пропусков, кодовые замки в режимных экспериментальных залах и т. д. Но для печатания марок была введена дополнительная система защиты. Рулоны марок перевозились в Мосалкогольконтроль под охраной милиции. Принтеры были закуплены у ведущей фирмы США в этой области — «Интермек». Это были довольно дорогие устройства, с повышенной надежностью. Мы печатали более двух миллиардов марок в год. Это была чудовищная нагрузка, и принтеры не выдержали. Когда мы обратились с претензией к представителям фирмы, те были поражены, так как никто в мире не печатал такие большие тиражи на их принтерах. Нам пришлось самим дорабатывать их конструкцию.

Этот заказ тоже давал значительные поступления в институт: мы получали 2–3 копейки с каждой марки, но марок-то было два миллиарда. Вскоре мы стали печатать марки и для аудио- и видеопродукции, позволив тем самым вытеснить с рынка левые пиратские записи. Но этот заказ был незначителен по сравнению с заказом по защите алкогольной продукции. Алкогольной мафии в Москве был нанесен чувствительный удар, хотя окончательно победить ее не удалось, так как сама система контроля была плохо налажена. Но все же московское правительство в несколько раз повысило налоговые сборы от продажи водки.

Наряду с Москвой и другие регионы страны стали вводить защитные марки, но там не было индивидуальной защиты каждой бутылки с соответствующей компьютерной системой. Все старались защитить саму марку, вводя все более сложные методы защиты, вплоть до голограмм. Это, естественно, удорожало марку, а следовательно и отпускную цену продукции, но абсолютная защита все равно не достигалась.

Выпуск марок оказался прибыльным делом, и этим заинтересовалась даже Государственная дума. В результате был принят закон о введении единой защитной марки. При этом главным в законе стало разделение акцизных федеральных сборов и налоговых сборов в субъектах федерации, а не защита от мафии. Московское правительство не сумело защитить свою технологию, хотя она не противоречила закону, и мы в 2002 году прекратили выпуск марок для алкогольной продукции. Но технологией печати штриховых кодов и созданием соответствующих компьютерных баз данных мы овладели. Тогда мы стали предлагать эти технологии для маркировки деталей в производстве с целью хранения на автоматизированных складах, для маркировки вооружения и военной техники, а также разработали по заданию Главного управления кадров Министерства обороны пластиковые карточки для военнослужащих, где в двумерном штриховом коде был записан достаточно большой объем данных, представили предложения о пластиковых карточках для сотрудников ФСБ и МВД. Однако внедрение этой технологии, достаточно широко используемой во всех силовых структурах в мире, не получило пока распространение в России из-за недостатка средств. Между тем пластиковые карточки, или жетоны, во всех армиях мира (стоит заметить, что подобные карточки были даже в «армии свободной Ичкерии» при Дудаеве) служат и для идентификации погибших военнослужащих. Тормозил внедрение пластиковых карточек еще один, чисто психологический момент. Когда мы представили макет пластиковой карточки сотрудника ФСБ его высшему руководству, ответ был просто изумительный: «А где же красная книжка, где «корочки»? Нет, это для нас не пойдет».

При таких руководителях, конечно, трудно внедрять компьютерные информационные технологии в России. Пластиковая карточка — это прежде всего кодообразующий документ, позволяющий войти в компьютерную базу данных. Наша ГИБДД, вводя пластиковые карточки для водителей, забыла об этом и не ввела на них кодовую строку.

Кстати, когда мы работали над автоматизацией выдачи виз и паспортного контроля, мы вместе с Гознаком разработали и кодовую строку в гражданском заграничном паспорте. Вначале паспорта выпускались с незаполненной строкой, но в последнее время, с введением в строй паспортно-визовой системы, паспорта выдаются с заполненной строкой.

Я столь подробно остановился на этой стороне деятельности института, чтобы дать полное представление о наших поисках источников финансирования в условиях 90-х годов XX столетия.

В результате предпринятых усилий финансовое положение института стало постепенно стабилизироваться. Мы начали поднимать зарплату, в основном в форме дополнительных выплат к окладному фонду, которые вскоре превысили в отдельных подразделениях оклады. Но эти выплаты подразделение должно было суметь заработать. Была продумана специальная система стимулирования каждого сотрудника к увеличению объема работ, а руководителя — к поиску дополнительных контрактов и заказов.

Конечно, не все подразделения могли с равным успехом приспособиться, адаптироваться к условиям подобной «рыночной экономики» внутри института. Приходилось дотировать отдельные лаборатории из центрального накопительного фонда. Но постепенно иждивенческие настроения стали изживаться. Да по существу было сложно жить за счет других при такой достаточно «прозрачной» внутренней экономике.

Если бы мы не создали подобной системы, институт бы не выжил в 90-е годы.

Основная заслуга внедрения в институте этих новых форм организации, оплаты труда и т. п., я считаю, принадлежит Борису Сергеевичу Алешину, который фактически стал коммерческим директором ГосНИИАС. Я лично не погружался глубоко в финансовые проблемы института, полностью доверяя их Б. С. Алешину.

Так закончились для нас 90-е годы. Институт сохранился и сохранил свой профиль — авиационное вооружение. Институт получил статус Государственного научного центра, освоил технологии гражданской авиации и новые компьютерные информационные технологии. Он получил достаточный опыт международного сотрудничества, стал известен во многих деловых кругах Европы и США. И, наконец, он успешно выполнял экспортные заказы ряда стран.

Если в 1990 году весь объем работ института покрывался только оборонным заказом, то в 1999-м оборонный заказ охватывал 25–30 процентов, экспортные заказы — 50 и заказы по информационным технологиям — 20–30 процентов объема работ. Деятельность института полностью соответствовала его названию — Государственный научный центр ГосНИИ авиационных систем.

Начало нового столетия и одновременно тысячелетия принесло новые надежды. В стране сменился президент. После политически бурного конца века установилась некоторая стабильность и в политике, и в экономике. Вторая чеченская война проходила уже по другому сценарию. Уроки поражений в первой войне явно пошли на пользу. После разгрома крупных соединений боевиков федеральные войска установили контроль над всей территорией Чечни. Авиация применялась только для точечных ударов по разрозненным боевым группам. Боевикам ничего не оставалось, как перейти к полностью партизанской форме войны. Бороться с партизанами, когда они находятся в своей среде, когда их поддерживает население, задача почти безнадежная. Надо вспомнить опыт борьбы с басмачеством в Средней Азии, с махновскими бандами и бандами «зеленых» после гражданской войны, с бендеровцами и «лесными братьями» после Великой Отечественной.

Здесь на передний план выходят политические меры. Необходимо лишить бандитов их среды, убедить население в правоте борьбы с бандитами, в безнадежности их сопротивления. Для этого следует опираться на слои чеченцев, лояльных к федеральной власти, постепенно вводить самоуправление. В кратчайшие сроки нужно попытаться восстановить разрушенную войной экономику, создать рабочие места на предприятиях, организовать занятия в школах, воссоздать социальную инфраструктуру и т. д.