Голос пустыннолюбивой горлицы, оглашавшей своим пением берега Иордана и привлекавшей толпы народа, достигал и до сильных земли; свет светильника, как назвал Своего предтечу Сам Христос (см.: Ин. 5, 35), проникал и во дворцы. В числе знавших и слышавших Иоанна был галилейский царь Ирод Антипа, по природе не злой человек, но слабохарактерный, легкомысленный, сластолюбивый и позоривший себя незаконным сожитием с Иродиадой, убежавшей к нему от живого мужа, его сводного брата Филиппа.

Ирод уважал Иоанна, как мужа праведного и святого, многое делал, слушаясь его, и с удовольствием слушал его (Мк. 6, 20).

Но тщетно Иоанн обличал его за незаконное сожитие, тщетно говорил ему: Не должно тебе иметь жену брата твоего (Мк. 6, 18). Ирод продолжал беззаконничать с Иродиадой и по ее наущению умертвил обличителя.

Вот до чего может доводить жизнь в обществе с беззаконными людьми! Не свяжись Ирод с Иродиадой, он не оставил бы по себе памяти злодея. Предостережение для нас! «Зри, душе моя, да не увязнеши в беззаконные сети, но возлюби покаяние».

Грешник часто поступает не лучше неразумной птицы. Птица попадает в сеть, расставленную птицеловом, привлеченная кормом, положенным на нее. Сети она не видит, а корм бросается ей в глаза; она не догадывается, что это приманка, устремляется на нее и делается жертвой своей недогадливости. Подобно птице поступает часто человек. Попадает он, например, случайно в круг развратных и нечестивых людей, таких, которые находят какое-то дьявольское удовольствие в том, чтобы развращать ближних, посвящать их в мерзости порока или, как они выражаются, просвещать неопытных. И неопытный легко уловляется в их сети: в их обществе так весело, так незаметно проходит время в разговорах с ними, так обаятельны и разнообразны обычные у них развлечения. С неразумием птицы бросается он на эти приманки, — или совсем не рассуждая о последствиях, наипаче об угрожающей ему вечной погибели, или легкомысленно рассуждая, что успеет остановить себя и вовремя покаяться, — он только с той целью желает собственным опытом изведать зло, чтобы потом возыметь к нему отвращение и оценить, по сравнению с ним, всю сладость добра. Время между тем идет, а он все больше и больше втягивается в порок, больше и больше запутывается в сетях его. Не следовало бы делать первого неосторожного шага, — но все же есть возможность обратного движения. И птица иногда успевает вырваться из сетей, разорвать их когтями и клювом. Тем более человеку возможно вырваться из сетей зла. Как бы ни далеко ушел он по пути погибели, — покуда он жив, его спасение не безнадежно. Силой рассуждения об опасности своего положения, силой воли, при помощи благодати Божией, он может высвободиться из сетей, в которых увяз.

Для сего пусть возлюбит он покаяние и поспешит отстать от пагубных для него знакомств, хотя бы это было так же тяжело и болезненно, как если бы рубили ему руки и ноги, вырывали глаза. Лучше лишиться руки, ноги и глаза, то есть общества дорогих, но вредных для нас лиц, чем попасть в геенну огненную. Пусть он променяет это общество на общение с людьми, по-христиански мыслящими и живущими; пусть не пренебрегает их обличениями и вразумлениями, как пренебрег обличениями Иоанна Крестителя Ирод с Иродиадой, пусть подражает мытарям и грешникам, которые смиренно выслушивали резкие обличения Предтечи, когда приходивших к нему называл порождениями ехидны (см.: Лк. 3, 7), то есть диавола, образом которого служит змея со времени падения наших прародителей, увлеченных в обман змием — диаволом. Обличения, исходящие от людей доброжелательных, правдивые, но суровые и жестокие (см.: Пс. 14, 5), драгоценнее речей льстивых. И если бы обличитель-доброжелатель потребовал от тебя того же, чего требовал Иоанн, когда вопиял приходившим к нему: приготовьте путь Господу, сделайте прямыми стези Ему, а для сего надлежало бы употребить напряженные усилия, подобные тем, с какими очищается дорога для царского пути по непроходимой пустыне, — должно беспрекословно покориться этому требованию.

Грехи отлучают нас от Христа, а вне общения с Ним нельзя спастись. Стало быть, желающий спастись не должен жалеть усилий для очищения себя от скверн греховных, для искоренения пристрастия к чувственным удовольствиям, к тленным благам и гордости, и для утверждения в себе благочестия и добродетели. В этом и состоит тот подвиг покаяния, которого требовал Предтеча от приходивших к нему в пустыню.

Сорокадневный пост Христа Спасителя в пустыне перед вступлением Его в общественное служение послужил примером и основанием для церковного поста Четыредесятницы. Христос постился, приготовляясь к предстоявшим Ему подвигам для спасения людей. Мы постимся для укрепления наших сил к подвигам христианской жизни для нашего спасения. Пост помогает этим подвигам, потому что и сам по себе есть подвиг самообладания, и ослабляет давление на дух со стороны чувственности. Христос постился все сорок дней, не вкушая пищи, и взалкал, почувствовал крайнюю нужду в ней уже в последний день. От нас никто не требует, чтобы мы в этом отношении буквально следовали примеру Христову. Наше пощение должно состоять, при духовных упражнениях, собственно в воздержании от мясной и рыбной пищи, в употреблении одних растительных снедей, не ежедневном и самом умеренном. Но такое пощение мы должны соблюдать, по примеру Христову, во все продолжение Четыредесятницы, не ограничиваясь одной неделей, избранной для говения, для нарочитого приготовления к исповеди и Святому Причастию.

Строго поститься в неделю говения и уклоняться от пощения в предшествующие и последующие за ней недели Великого поста значит идти против церковного устава и притом не без вреда для успехов в духовной жизни. Наши говения оттого бывают бесплодны в нравственном отношении, что кратковременны. Поговел человек одну неделю, и радуется, что отговел, и спешит возвратиться к прежним греховным привычкам. Он походит на больного, который, едва начиная поправляться, спешит выйти на воздух, бросает предписанные врачом ограничения в образе жизни и принимается за обычные занятия, не дождавшись назначенного врачом срока. Болезнь возвращается и делается гораздо острее и труднее для излечения.

Как в физической, так и в духовной жизни потребна известная выдержка, — необходимое условие для укрепления сил. Силы души, не укрепленные продолжительным говением, не выдерживают напора искушений и соблазнов, и говение оказывается бесплодным именно потому, что бывает слишком кратковременно; а это происходит от лености, недостатка ревности к исполнению церковного устава. Бойся, душа, этой лености. Ею пользуется исконный враг наш диавол к нашей погибели. Он даже подбивает к ней тайным для нас образом, внушая нам, что наше нравственное состояние и без подвигов поста удовлетворительно, что пост вреден для здоровья, что вообще строгие подвиги благочестия, к числу которых относится продолжительный пост, свойственны одним монахам и с жизнью мирской несовместимы и т. п. Не слушайся этих вражеских внушений, отвечай на них крепкой решимостью соблюдать предписания Церкви относительно поста и с постом соединяй молитву. Молитва легко совершается, когда тело не обременено пищей, все равно как челнок легче плывет, когда не обременен поклажей. Помни, что диавол победил нас в Раю невоздержанием. Этим же оружием он доселе пользуется для нашего погубления. Воздержанием с молитвой наносится диаволу поражение, и он со стыдом удаляется от воздержанных, как удалился от Христа в пустыне после напрасных усилий склонить Его на свою сторону.