Храм земной на пути к Небу, есть то же, что Сигор. Угонзай, поспешай в этот святой Сигор, и в нем укрепляй себя благодатными силами для странствования к Горним обителям, — и ты благополучно достигнешь их и водворишься в них навсегда, как Лот навсегда водворился в Моавитских горах. Не один, впрочем, храм Божий, но и вообще жизнь в удалении, по возможности, от мира и его сует есть то же, что Сигор на пути к горам Моавитским.

Лоту дано было Ангелом повеление, чтобы он во время бегства из Содома не оглядывался назад. Жена Лотова, вопреки этому повелению, данному для испытания веры и послушания, оглянулась назад, желая, быть может, вернуться в Содом для спасения дорогих для нее вещей и, пожалуй, остаться там. Последнее желание могло явиться в ней по сомнению в действительности приговора, произнесенного о Содоме. Во всяком случае за преслушание воли Божией она заслуживала наказания, которое и постигло ее. Она обращена в соляной истукан.

Нельзя не видеть в этом примере предостережения для каждого из нас. Жена Лотова, оглянувшаяся назад, есть образ души, вступившей на путь покаяния и заповедей Господних, но не идущей по этому пути решительными шагами. Господь Иисус Христос имел в виду людей с подобным направлением, когда сказал: Никтоже возлож руку свою на рало и зря вспять, управлен есть в Царствии Божии (Лк. 9, 62).

Они восчувствовали свое греховное состояние и тягость его для совести и решились исправить свою жизнь, поступать по заповедям Христа и примеру Его, в духовном удалении от мира и его сует, от господствующих в мире похотей плотоугодия, корыстолюбия и честолюбия. Но для их решимости не достает твердости и постоянства.

Они похожи на земледельца, взявшегося за плуг для возделания и приготовления земли к посеву, но во время этой работы оглядывающегося назад и не примечающего неправильности и бесполезности своей работы.

Они сначала с усердием принимаются за подвиги благочестия и добродетели, а потом ослабевают в них, и вместо того, чтобы бодро идти вперед путем богоугождения, останавливаются на этом пути, начинают скучать новым образом жизни, с сожалением помышляют об оставленном Содоме, то есть о суетных и греховных радостях мира, и сперва одной мыслью и воображением, а затем самым делом возвращаются к прежним греховным навыкам, и, таким образом, семена духовной жизни, посеянные на ниве их сердца, гибнут, едва успеют дать слабый росток. Сердца их подобны пропитанной солью и потому бесплодной земле (см.: Иов 39, 6; Иер. 17, 6), делаются негодными для духовной жизни, и сами они обращаются в соляной столп, то есть похожи на него по своей духовной безжизненности.

Не доводи себя, христианин, до этого пагубного состояния. Образ содомский, пример жены Лотовой, да устрашит тебя. Бойся пристрастными желаниями возвращаться к миру, от которого с его соблазнами и искушениями ты решился было удалиться, если не телом, то духовно; больше и больше укрепляй себя в этой святой решимости, дальше и дальше беги от всего того в мире, что может задержать тебя на пути в Царство Небесное: горе — в Сигор спасайся, будь как можно выше земных пристрастий, только в этом твое спасение.

Господь неоднократно повторял Аврааму обетование о происхождении от него многочисленного потомства. Но обетование не исполнялось. Сарре, жене Авраама, показалось, что причина тому в ней одной заключается, в ее неплодстве, и потому с намерением споспешествовать исполнению обетования нетерпеливая Сарра уговорила Авраама вступить в сожитие с ее рабыней Агарью, египтянкой, с тем, чтобы дети от Агари были детьми ее, Сарры (см.: Быт. 16, 2).

И вот, от Агари родился Аврааму Измаил. Еще до рождения его Ангел Господень предвозвестил Агари о нем и его потомстве: Он будет между людьми, как дикий осел; руки его на всех, и руки всех на него (см.: Быт. 16, 12).

Это означало, что Измаил и его потомки будут отличаться презорством — дерзостью, с какой будут нападать на соседей и путешественников, промышлять разбоем для приобретения средств к жизни. Но, обижая других, они и сами будут встречать отпор от них: все будут враждебно к ним относиться, всячески вредить им. История измаильского племени, одного из кочевых разбойничьих племен Аравии, оправдала это предсказание.

Агарь-раба есть образ порабощенной греху души. Никто не изъят от этого порабощения. Аминь, аминь, глаголю вам, — сказал Господь Иисус, — яко всяк творяй грех раб есть греха (Ин. 8, 34). Кто же может сказать о себе, что он непричастен греху, что не грешит, если не делом, то словом или мыслью? Все мы, по самой природе, повреждены грехом, рабствуем греху, все имеем неодолимую наклонность к греху. Власть его над собой испытывают и оплакивают даже святые люди. Каждый из них исповедует вместе с Апостолом: Не еже бо хощу доброе, творю, но еже не хощу злое, сие содеваю. Аще ли еже не хощу аз, сие творю, уже не аз сие творю, но живый во мне грех. Соуслаждаюся бо закону Божию по внутреннему человеку: вижду же ин закон во удех моих, противу воюющ закону ума моего и пленяющ мя законом греховным, сущим во удех моих (Рим. 7, 19–20, 22–23).

Поистине жалко положение души, по самой природе рабствующей греху и стенающей под этим рабством. К сожалению, она порабощается греху не по природной только склонности к нему, но еще произволением. Весьма часто случается, что она совсем не борется с природной склонностью ко греху, совсем не почитает унизительным своего природного греховного рабства, совсем не ощущает потребности освобождения от него. Напротив, она волей закабаляет себя в это постыдное рабство, не только не избегает случаев ко греху, но сама ищет их, находя в грехе удовольствие. Она мечтает об этом удовольствии как о великом для себя счастье и готова на все жертвы, чтобы почаще испытывать это пагубное удовольствие. Ее беспокоит не то, что она утратила силу воли для борьбы со грехом, а то, что иногда ей не удается совершить грех. Грех поработил не только волю ее, но и ум, и совесть. Она доходит до того, что перестает грех признавать за грех, и уже не слышит обличений совести.

Отсюда происходит то презорство, или дерзость и бесстыдство, с каким она отдается своим греховным склонностям. Ни страх Божий, ни страх бесчестия и наказания не удерживают ее от греховных навыков. Она ни Бога не боится, ни людей не стыдится. От ее дерзости страдают ближние, подобно тому как от рук Измаила, сына Агари, промышлявшего разбоем, терпели соседи и проезжие. Измаил есть образ души, которая ни во что ставит благо ближних. Есть люди, для которых ничего не стоит, с дерзостью Измаила, посягнуть на честь ближнего, оскорбить его в лицо злоречием, распустить про него гнусные клеветы, соблазнить его, ограбить. Все это крайности, до которых может доходить порабощенная греху душа.

Вопроси себя, душа христианская, не причастна ли и ты этим крайностям, или, по крайней мере, нет ли в тебе злых зачатков, которые могут разродиться подобными крайностями.

Пойми опасность твоего положения; пойми, как унизительно для твоей богоподобной природы порабощать себя греху, как неизвинительно — сознательно и произвольно держать себя в этом порабощении после всего, что сделано нашим Искупителем для освобождения нас от греховного рабства. Перестань быть Агарью и Измаилом, поспеши сойти с пути, ведущего к погибели.