Итак, если и пустыня не спасает от греха, господствующего в мире, то не следует думать, что можно спрятаться от греха в ней. И пустыня перестала бы быть пустыней, если бы все стали искать там спасения. Дело не в том, чтобы только внешним образом удалиться от мира. Внешнее удаление от мира при внутреннем влечении к нему бесполезно.

Не телом, а духом старайся бежать из мира; старайся, живя в мире, так настроить себя, чтобы приражающиеся к тебе отвне соблазны не встречали в тебе сочувствия, чтобы ты слыша не слышал, видя не видел того, что может растлить твою душу. Помни учение слова Божия об отношении христианина к миру: Не любите мира, ни яже в мире. Аще кто любит мир, несть любве Отчей в нем, яко все еже в мире, похоть плотская и похоть очес и гордость житейская, несть от Отца, но от мира сего есть (1 Ин. 2, 15–16); Требующие (пользующиеся) мира сего да будут якоже не требующе (1 Кор. 7, 31); Вера бо чиста и нескверна пред Богом и Отцем сия есть… нескверна себе блюсти от мира (Иак. 1, 27); Любы мира сего вражда Богу есть. Иже бо восхощет друг быти миру, враг Божий бывает (Иак. 4, 4).

Нелегко поставить себя в такое отношение к миру, нелегко, живя в мире, не увлечься его соблазнами, не пристраститься к его благам и радостям; но как ни обольстительны блага и радости этого мира, как ни велики соблазны мирские, истинный христианин не даст себя увлечь миру ввиду опасности поплатиться за временную греха сладость вечным блаженством.

Он помнит слова Спасителя: Кая бо польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит (Мф. 16, 26).

Он крепко борется с мирскими соблазнами, зная, что увлекающийся соблазнителями находится в опасности попасть в геенну огненную (см.: Мф. 18, 8–9).

Он никогда не пристрастится к благам мира, ибо знает, что мир преходит и похоть его, а творяй волю Божию пребывает во веки (1 Ин. 2, 17).

Он не забывает, что мы не вечные жильцы этого мира, что мы призваны к участию вместе с Авраамом в присноживотном наследии на земле обетованной, то есть в благах Царства Небесного.

Земля Ханаанская, текущая медом и млеком, в которую Авраам пришел из Харрана, была только предызображением Небесного Царства, в котором он, как отец верующих, блаженствует вместе с возлежащими на лоне его праведниками.

К достижению сего блаженства и ты, душа христианская, стремись с таким же послушанием и преданностью воле Господа, призывающего тебя в Свое Царство и славу (см.: 1 Фес. 2, 12), какое показал Авраам, услышав повеление Божие уходить из Харрана. Горе тебе, если пристрастием к миру и его благам закроешь для себя вход в это Царство. Страшись участи миролюбца, который после раздольной жизни в мире попал на место вечного мучения и напрасно просил Авраама послать к нему Лазаря, да омочит конец перста своего в воде и прохладит язык его, сгорающий от мучительной жажды в адском пламени (см.: Лк. 16, 24). От тебя зависит избежать этой участи.

Тебя никто не гонит из мира в пустыню — живи в мире, занимайся сколько угодно делами житейскими; но в то же время не забывай о Небе, воздыхай о потерянном рае, все что ни делаешь, делай во славу Божию, и тогда мир будет для тебя путем к Царству Небесному.

Всякий из нас, если войдет в положение Авраама, найдет, что ему не легко было расстаться с родной страной, с родными и знаемыми, променять удобства оседлой жизни на неизбежные трудности жизни страннической.

Но подобного подвига самоотвержения требует Господь Иисус Христос от каждого из Своих последователей: Иже любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин. И иже любит сына или дщерь паче Мене, несть Мене достоин (Мф. 10, 37). Священны узы семейные и родственные; но если нельзя совместить любви к родным с любовью и верностью Христу, то в таком случае лучше бросить их, чем изменить Христу. Кто поступил бы иначе, тот недостоин Христа, не настоящий христианин.

Во времена гонения на христианство случалось, что исповедникам имени Христова надлежало выбирать одно из двух: или из жалости к отцу, к матери, к детям отречься от Христа, или идти на муки и смерть за веру в Него. Они избирали последнее, принося в жертву Христу естественную привязанность к близким по крови, остававшимся в язычестве, не внимая их мольбе поберечь себя для блага их и покидая их часто без опоры в жизни.

Не менее тяжкое борение любви и жалости к семейству с христианским благочестием приходится испытывать христианину в других обстоятельствах. Случается, что человеку, обремененному многочисленным семейством и лишенному средств содержать его, представляется возможность поправить свое положение поступком или предприятием, противным христианской совести. Жена и дети уговаривают его не стесняться внушениями христианской совести и спасти их от нищеты и унижения.

Он может уступить искушению и разбогатеть, или воспротивиться ему и остаться с семейством в нищете и унижении. В первом случае он явится неверным Христу, недостойным Его, в последнем — истинным последователем Его и вместе подражателем Авраама, из послушания и любви к Господу победившего в себе естественную привязанность к родине и родным и обрекшего себя на невыгоды странничества. Ибо и переселившись в землю Ханаанскую, он вел кочевую жизнь, не имел на ней недвижимой собственности, кроме одной пещеры, купленной им для погребения Сарры (см.: Быт. 23, 3).

Подобно Аврааму и ты, душа христианская, должна любить Господа твоего паче всего на свете и из любви и послушания Ему должна быть готова на все подвиги самоотвержения для славы имени Его, хотя бы для сего надлежало вступить в тяжкую борьбу с любовью к отцу, к матери, детям. Лучше остаться истинным христианином, сохранить духовное родство со Христом, чем по пристрастию к земному родству оказаться неверным Христу.

Подражай, душа христианская, и тому произволению Авраама, по которому он жил среди хананеев как пришелец и странник. Помни, что все мы, покуда живем на земле, странники и пришельцы (см.: 1 Пет. 2, 11), что настоящее жительство наше на небесах (см.: Флп. 3, 20), что земная жизнь для каждого из нас должна быть временем странствования к Небесному Отечеству, что истинным христианам свойственно исповедовать: не имамы бо зде пребывающаго града, но грядущаго взыскуем (Евр. 13, 14).

В памятовании и размышлении об этих истинах заключается лучшее оружие в борьбе с искушениями от плотских похотей.

«Если, например, приближается похоть плотская и призывает к чувственному наслаждению, ты можешь отвечать ей: удались от меня; я пришелец и странник; на пути не пиршествуют и не роскошествуют; благовидная или неблаговидная гостиница, суровая или не суровая пища, мягкий или жесткий одр немного разнствуют для странника; благодушно перенеся лишения моего странничества, безмерно буду вознагражден утешениями в моем отечестве. Если похоть очес представит воображению тленные богатства и скажет: для чего ты мало имеешь? для чего не стараешься иметь более? — отвечай и ей: я пришелец и странник; для странника часто удобнее нести с собой мало, нежели много; сохранив себя в странничестве, в отечестве найду себе сокровища, которых ни червь, ни тля тлит, и идеже татие не подкопывают, ни крадут (Мф. 6, 20). Если гордость житейская станет докучать тебе: зачем ты недовольно возвышен, недовольно почтен; и ей скажи: не смущай меня напрасно; я здесь пришелец и странник, а имею такое высокое отечество, пред которым и возвышенное и униженное на земле едва приметно и равно ничтожно; горами ли, дебрями ли ведет меня невидимая рука Провидения, все равно, только бы привела меня в мое Горнее Отечество» (Слова и речи святителя Филарета, митрополита Московского, 1848. Ч. 1, стр. 290).

Таковы размышления, какие внушает каждому воззрение на временную жизнь как на странничество. Если ты, душа христианская, будешь руководствоваться этими и подобными размышлениями и устроять по ним свою жизнь и деятельность, то поистине будешь подражать произволению Авраама — пришельца и странника.