Позже юноша выступал на подмостках оперетты, снимался в кино, посещал театральные школы, пробовал выступать в парижских кафе и мюзик-холлах, но успеха не имел. Его долго не замечали, этого невысокого армянского подростка, комплексовавшего в жизни и на сцене из-за носа с горбинкой и щуплого сложения.
В годы войны Азнавуру в оккупированной Франции приходилось зарабатывать перепродажей подержанных велосипедов, потом маленькими ролями в театрах. Месяцами он скитался по французской провинции, выступая в дуэте с другом куплетистом П. Роша. Друзья сочиняли и исполняли множество песенок, быстро приобретавших популярность.
К середине 40-х годов Шарль Азнавур уже снискал определенную репутацию как композитор и поэт. Тогда и произошла его встреча с Эдит Пиаф, во многом повлиявшая на его дальнейшую жизнь. Вспоминает подруга Пиаф Симона Берто:
"Не успела она с ним поговорить и десяти минут, как без всякого стеснения заявила:
– Слушай, с твоим носом нельзя лезть на сцену. Его нужно сменить.
– Что это вам – колесо от машины? У меня нет запаски.
– Поедем со мной в Америку, я тебе там сделаю другой!
Поездка предстояла примерно через полгода. Шарль не поверил своим ушам. Я тоже, несмотря на то, что это мы уже «проходили». Она с ним только что познакомилась и уже говорила о поездке в Америку!
«Надо к нему приглядеться, – сказала я себе, – наверное, в нем что-то есть». На первый взгляд он не подходил по мерке к мужчинам, которые нравились Эдит, и глаза у него были не голубые. Тогда что же?.. Я это узнала тут же.
– Слушай, вот ты пишешь песни. Та, что ты пел, «Париж в мае», действительно твоя? У тебя талант.
Вот оно что! Она унюхала, что он может писать для нее…
…Однажды вечером, по возвращении в Париж, Шарль торжественно явился в новом черном костюме. Он считал, что выглядит шикарно, и был страшно доволен. Эдит облила его ушатом холодной воды:
– Под меня работаешь?
– Но, Эдит…
– Замолчи. Такой же костюм я заказала Эдди. Как я появлюсь между вами двумя? Оба в черном, как из похоронного бюро! Вернись и переоденься.
И он послушался.
Разумеется, она не заказывала такого костюма для Эдди. Но она почувствовала, что в черном Шарль становится чем-то похож на нее, а этого она не могла допустить. Как певец он ее раздражал. «Стиль Пиаф хорош для меня. Для мужчины он не годится!»
Эдит была не права. Шарль никогда ни в чем не подражал ей. У всех, кого она создала, от Монтана до Сарапо, можно было найти жесты, интонации «а ля Пиаф». Но не у Шарля. И тем не менее, по существу, он был к ней ближе всех остальных. Поэтому она лезла на стенку. Она знала, что после нее только один человек способен будет потрясать простых людей, брать их за сердце, выворачивать им душу, как умеет она. Это – Азнавур…"
Да, Пиаф смогла по достоинству оценить не только композиторский дар Азнавура, но и его артистический потенциал. А сделать это нелегко: ведь на первый взгляд у него нет оснований конкурировать с мастерами эстрады: маленький голос, невзрачная внешность. Но, включив выступление Азнавура в свою программу, Пиаф не ошиблась. Правда, поначалу зрители иной раз даже посмеивались над ним, но с годами лед недоверия был сломлен.
Первый большой успех пришел к Азнавуру в 1953 году во время гастролей в Марокко. Еще через два года он дебютировал в знаменитом парижском зале «Олимпия». И вдруг все с изумлением обнаружили, что певец и актер Азнавур лучше других способен интерпретировать Азнавура – поэта и композитора.
С тех пор Шарль Азнавур на эстраде. И хотя его песни, в силу своей специфики, особенно много теряют без перевода, слушатели разных стран полюбили французского артиста за искренность, простоту, задушевное обаяние. За то, что, выходя на эстраду, он не воздвигает невидимого барьера между собой и зрительными рядами, но как бы сливается с публикой. Происходит так потому, что он поет о простых, всем понятных вещах – о дружбе, любви, об одиночестве и радости человеческого общения, о Париже, с которым связано для него так много радостных и печальных воспоминаний. Творческая манера Азнавура очень своеобразна. Стиль его песен складывается из разных элементов: в них можно уловить и черты французского шансона, и ритмы джаза, и ориентальные мелодические обороты, и, наконец, характерные приемы мелодекламации. Но все это он умеет слить в единое целое, превращая каждую песню в отточенную музыкально-драматическую миниатюру.
За плечами у Азнавура многие десятилетия творческого труда, сотни песен, многие из которых стали классикой эстрады; его перу принадлежат также мюзикл «Месье Карнавал», с успехом шедший в Париже, музыка к фильмам «Молочный суп», «Остров на краю света», «Порочный круг» и т.д.
Талант Азнавура по достоинству оценили советские зрители во время его гастролей в нашей стране в 1964 году. С тех пор творческий облик Азнавура не переменился. Что бы он ни делал, он стремился прежде всего оставаться верным себе, своему стилю, ибо знает, за что любит его публика. Вот почему любые причуды моды обходят его стороной.
"Я выступаю в Америке, Испании или Англии не для того, чтобы кого-то поразить, – говорит Азнавур. – Может быть, я хотел удивить сам себя. Напротив, мне кажется странным, когда человек едет в Нью-Йорк в компании с парой журналистов, а потом возвращается и публикует в каком-нибудь журнале статью на четыре страницы о том, как он завоевал Америку. Если я еду в Нью-Йорк, я еду туда работать. А знают ли об этом другие, меня совершенно не интересует. Когда песня «She» стала в Англии хитом номер один, я же не побежал в газеты с воплем: «Разве вы не знаете, что я добился успеха за границей?»
Я еще не успел пресытиться ничем в своей жизни. К тому же признание не имеет ничего общего со славой – на славу мне плевать, потому что можно быть знаменитым, но так и не достичь признания. И наоборот мне приятно признание, которое я заслужил тем, что сделал, – разве артист может этим пресытиться? Будем откровенны. Мы выходим на сцену лишь потому, что в зале сидят люди. Мы пишем песни, чтобы они стали популярными, а не пылились в ящике стола".
Признание снискал Азнавур и как актер. В кинематограф он пришел, уже будучи звездой парижского мюзик-холла. В 1959 году он сыграл роль в фильме Жоржа Франжю «Головой об стенку», где создал образ беззащитного и доброго человека, которого черствость окружающих доводит до самоубийства. Лучшие роли Азнавура весьма далеки от прославивших его эстрадных песен: пианист кабаре в ироническом детективе Франсуа Трюффо «Стреляйте в пианиста» (1960), короткая трагическая роль в ленте «Дьявол и десять заповедей» (1962) Жюльена Дювивье.
В 60—80-е годы артист снимался в лентах «Американская крыса» (1963), «Жестяной барабан» (1979), «Призраки шляпника» (1982), «Эдит и Марсель» (1983), а также во многих коммерческих фильмах и сериалах.
Интересны воспоминания племянника певца З. Азнауряна, позволяющие лучше узнать Азнавура-человека:
"В 1968 году Шарль пригласил в гости мою бабушку, актрису Ленинаканского театра народную артистку Армении Арус Азнаурян. Три месяца бабушка жила в доме своего брата, отца Шарля – Мамикона Азнауряна…
Шарль часто приглашал бабушку к себе домой. Они подолгу сидели в его зимнем саду с плавательным бассейном. Шарль любил сидеть в своем любимом кресле, нашпигованном десятками шарниров, благодаря которым человек мог принять любую, самую замысловатую позу. Ел он немного, но только деликатесы. Каждая комната его квартиры была оформлена в стиле той или иной эпохи – от XVI века до ультрамодерна. Бабушке рассказывали, что Шарль кроме своего любимого бассейна, занимается физкультурой по особой методике, но никому никогда не удавалось быть этому свидетелем.
Он человек деликатный, даже щепетильный в отношениях с людьми. Не позволяет себе обидеть человека, задеть его достоинство. И тяжело переживает предательство. Несколько лет назад он был вынужден расстаться со своим работником, который был чем-то вроде управляющего делами. Шарль считал его другом, делился сокровенным, тепло к нему относился. Но этот человек, как впоследствии выяснилось, долгое время проворачивал крупные финансовые аферы с деньгами Азнавура. Когда это вскрылось, у Шарля были крупные неприятности с налоговой службой. Этот случай настолько потряс моего дядю, что он заболел, а потом надолго покинул Францию. «Я сгораю от стыда», – говорил он подавленно".
