В ходе работы риксдага король значительно увеличил свое влияние. Вопрос о том, в какой степени все происходившие события явились результатом заранее обдуманного плана и какова в них была роль самого короля и его советников, до сих пор остается спорным. В настоящее время историки по большей части придерживаются того мнения, что лично у короля не было никакого проекта изменения конституции. Развитие тенденций к усилению королевской власти было следствием отчасти ряда случайностей, а отчасти — если смотреть глубже — объединения горожан и низшего дворянства вокруг сильной королевской власти непосредственно после войны.
Как бы там ни было, но когда король на закрытии риксдага обратился к сословиям с рядом вопросов об объеме своей власти, он получил замечательный ответ, что король не связан «формой правления» и государственным советом и юридически ни перед кем не ответственен. Это утверждение было нарушением всех вековых политических традиций Швеции; государственный совет как политический фактор был уничтожен — оставались лишь король и риксдаг. На следующем заседании риксдага (в 1682–1683 гг.) сословия оказались еще более сговорчивыми, и король захватил компетенцию над целым рядом важных вопросов. При этом король применял довольно своеобразную, как бы импровизированную, парламентскую тактику. Когда во время дебатов кто-либо ронял случайное замечание, король подхватывал его и, превращая его в исходную точку, настаивал на том, чтобы сословия приняли новый принцип, выгодный для него. Его действия представляли собой любопытную смесь случайности и последовательности. На этой сессии риксдага было принято решение о расширении редукции, и влияние короля в ряде отношений заметно усилилось. В частности и законодательство перешло в руки короля. В дальнейшем развитие пошло по этому пути. Типичной для создавшегося политического положения является характеристика, данная сословиями Карлу XI в 1693 г.: «Самодержавный, во всем приказывающий и распоряжающийся король, ни перед кем на земле не отвечающий за свои действия, но обладающий силой и властью управлять своей державой согласно своей собственной воле и как христианский король». Власть риксдага в обычных условиях распространялась только на вопросы налоговой политики, в случае же войны королю предоставлялись чрезвычайные полномочия и в отношении налогообложения.
Тот факт, что королю удалось добиться мира, сохранить и укрепить его, безусловно содействовал возникновению и усилению единовластия. Вследствие того, что мир в Сен-Жермене в 1679 г. был заключен при посредничестве Франции, Швеция вышла из войны без особого ущерба. Важнейшей потерей было лишение значительной части побережья реки Одер, отошедшей к Бранденбургу. Но, оказав помощь Швеции, Франция сделала это в унизительной для Карла XI форме. И когда позднее Швеция отошла от союза с Францией, от планов Скандинавского альянса Юхана Юлленшерны и от великодержавной политики в духе Карла Густава и, наоборот, решила поддерживать дружественные отношения с Голландией, это соответствовало желаниям самого Карла XI. В его политике все сильнее проявлялись стремления к миру и стабилизации положения страны, хотя он никогда не упускал из виду возможности и угрозы войны и следовал в этом отношении принципам регентского правительства или, вернее, одной из групп внутри его. Но, в противоположность его предшественникам, Карлу XI удалось решить «проблему мира».
Первым делом Карла XI было расследование деятельности регентского правительства. Расследование окончилось тяжелым обвинением всех, кого оно затронуло. Наряду с этим Карл XI проводил другое мероприятие, не смешивая его с первым, — осуществлял редукцию, решение о которой в принципе было принято уже в 1680 г., но после этого было распространено на ряд других типов владений и стало напоминать решение о церковной редукции при Густаве Ваза. Правительство прежде всего конфисковало в пользу государства земли, пожалованные графам и баронам, и другие виды крупных ленов. Потом редукция распространилась уже на более мелкие земли. В конце концов под ее действие подпали даже земли и права на сбор налогов, которые были заложены, чтобы их владельцы могли уплатить долги, или куплены за наличные деньги; мотивировалось это тем, что условия покупки земли и приобретение права на сбор налогов были раньше настолько высокодоходными, что данный покупатель или залогополучатель уже был вознагражден сторицей.
Для характеристики размеров редукции приведем некоторые цифровые данные. К концу правления Густава Вазы (см. глава XIV) правительство владело 28,5 % всех земель, дворянство — 21,4 %, свободное и податное крестьянство — 50,1 % (цифры относятся только к собственно Швеции). В последние годы правления Кристины (см. глава XIX) дворянство владело основной массой всех земель, в то время как земли короны и податного крестьянства вместе взятые составляли не более 28 %. Едва ли меньшим было количество земель, которыми владело дворянство в 1860 г., несмотря на попытку редукции при Карле X Густаве, так как во времена регентства было довольно много земельных пожалований. Большая часть всех этих дворянских владений находилась в руках небольшого числа могущественных семейств и родов, таких, как Уксеншерны, Делагарди, Брахе. Кроме этих земель и доходов, которые раздавались дворянству в самой Швеции, дворяне получали еще огромные наделы на шведской территории, лежащей за пределами страны. Когда редукция, приблизительно к 1700 г., была в основном уже проведена, распределение земель коренным образом изменилось: количество государственных земель, которые до начала редукции были почти ликвидированы, теперь увеличилось приблизительно до 35,6 % (таким образом, их было гораздо больше, чем в XVI в.), количество земель, облагаемых налогом, равнялось 31,5 %, а дворянские земли составляли 32,9 %. В Финляндии редукция, судя по всему, была проведена в еще более значительной степени. Наиболее эффективной она была в шведских областях, лежащих по другую сторону Балтийского моря [65].
Редукция имела троякий результат: вновь были стабилизованы государственные финансы, уменьшились опасности, угрожавшие независимому положению крестьян, и, наконец, в значительной степени уменьшилось экономическое преобладание дворянства.
Так как наряду с редукцией оказывало свое действие и происходившее расследование деятельности регентства, положение высшего дворянства становилось затруднительным. После редукции руководящая политическая роль дворянства в стране сошла на нет и уступила место неограниченной монархии [66]. На почетных государственных должностях, после смерти тех, кто их занимал, уже не появлялось новых должностных лиц; из числа прежних членов совета, который с 1682 г. назывался уже не государственным, а королевским, мало кто остался в центральных коллегиях. Были созданы новые правительственные учреждения (например, государственная контора) и новые комиссии (например, комиссия по редукции), которые находились под строжайшим контролем самого короля. Прежних членов государственного совета заменили секретари по различным делам и специальные чиновники.
Однако нельзя рассматривать этот значительный, одновременно политический и экономический переворот как крушение дворянства в целом. Рыцарское сословие продолжало поставлять кадры для офицерства и чиновничества, хотя, по крайней мере на некоторое время, в политической жизни стали участвовать и другие группы, помимо старых знатных дворянских родов. Кроме того, старинные дворянские наследственные имения не подлежали редукции; путем обмена этих земель на конфискованные дворяне старались сохранить свои большие имения и горные пастбища, в то время как хутора, арендованные крестьянами, передавались для редукции. Правительство не возражало против подобных операций. Таким образом, значительная часть помещичьих усадеб и замков XVII в. сохранила свое место в шведском ландшафте и в шведском обществе. Старые крупные имения сохранились, а кроме того, в годы редукции образовались значительные земельные владения различных «новых людей» — среди них было немало людей, близких к королю, покровительствуемых им «секретарей» из старого и нового дворянства. Новое законодательство о найме батраков означало привлечение рабочей силы, необходимой для обработки огромных поместий. Поэтому значительной части народа редукция не принесла никакого облегчения [67].
