Перед новым правительством встали очень серьезные затруднения, прежде всего во внешней политике. Военные успехи Дании не прекращались, датские войска в мае 1612 г. заняли Эльфсборг. Таким образом они, так же как и в Семилетнюю войну, полностью изолировали Швецию от Западной Европы. Датский флот атаковал восточные берега Швеции и дошел до Стокгольмских шхер. Лучшим исходом для Швеции было бы заключение скорого мира на не слишком обременительных условиях. Мир был заключен в 1612 г. в Кнереде, Швеция получила обратно крепость Эльфсборг за весьма значительный выкуп, что сильно отразилось на состоянии государственных финансов. Пока этот выкуп не был полностью выплачен — а он выплачивался в течение многих лет, — эта важнейшая крепость со всей областью находилась в руках Далии.
Одновременно Швеция продолжала войну с Россией. На этом фронте успехи Делагарди сменились неудачами. Московское государство сплотилось, и шведы перестали быть союзниками одной из русских партий, а стали врагами русского государства. С 1614 г. Густав Адольф сам участвовал в русской кампании, и с этого времени он стал хорошо разбираться в балтийских проблемах. Наконец, на долю шведов выпало военное счастье. В 1617 г. они заключили с русскими исключительно выгодный для Швеции Столбовский мир. Заключение мира дало, наконец, тот результат, которого добивались шведы в своей балтийской политике со времен Эрика XIV, а именно — контроль над выходом русских торговых путей в Балтийское море с вытекающими из этого стратегическими и торговополитическими преимуществами и перспективами, хотя от плана Карла IX о захвате также и северного русского торгового пути пришлось отказаться. Добиться этого большого успеха Швеции помог ее новый союзник — Нидерланды. После окончания Кальмарской войны они помогли Швеции покончить с внешнеполитической изоляцией, столь чувствительной для Швеции.
За эти годы боев положение королевской власти в Швеции изменилось. Ослабленный в 1611 г. авторитет короля укрепился и возрос. Это, может быть, отчасти объяснялось тем, что за эти годы молодой король проявил военный талант, уже тогда выходивший за обычные рамки. Ни один его предшественник из династии Вазы не обладал такими данными, как он, и во всяком случае никто из этой династии не был так разносторонне одарен в этом отношении, как Густав Адольф [52]. Его характер, созревший в течение этих лет, способность подчинять людей своему влиянию постепенно превращали его в выдающегося политического деятеля. Уже в первые годы правления он осуществил ряд нововведений, которые часто основывались на планах Карла IX. Прежде всего следует указать на учрежденный им в 1614 г. придворный суд Швеции; благодаря созданию этого суда наконец были установлены прочные формы высшего судопроизводства взамен средневековых судебных учреждений. Правда, правовую жизнь деревни чаще всего по-прежнему определял древний уездный суд, где еще в XIII в. можно было столкнуться с первобытным требованием «волчьих денег». Но введенный Густавом Адольфом придворный суд в очень большой степени способствовал установлению единообразного судопроизводства. Другим организационным нововведением был проект канцлера от 1617 г. о новом уставе риксдага.
Когда Густаву Адольфу было 23 года и он был коронован, он сам дал в риксдаге характеристику своего нового положения по сравнению с тем, какое он занимал прежде:
«Кем я был, когда принял на себя бремя правления? Разве я мог тогда принудить кого-либо к повиновению? Разве я не был юношей семнадцати лет, который не обладал даже таким авторитетом; чтобы заставить других что-либо сделать? Какими средствами я располагал для такого подчинения? На какие военные силы я мог рассчитывать, чтобы принудить к повиновению все королевство? На какую иностранную помощь и поддержку я мог надеяться? Поистине, я всегда рассчитывал в своем правлении только на власть, основанную на преданности шведов».
Можно сказать, что Густав Адольф здесь сам дает ответ на вопрос, почему королевское обещание 1611 г. не привело прямо к форме управления, при которой всем заправляло бы высшее дворянство — к этой давней мечте аристократии. Королевская власть дома Ваза вновь окрепла благодаря замечательной личности молодого короля. В молодом дворянском поколении, несмотря на продолжавшуюся агитацию изгнанников, были заметны только слабые следы озлобления по отношению к династии. Оказалось, что Густав Адольф имел необычайную способность смягчать и уничтожать старое чувство вражды, хотя, конечно, благотворную роль сыграли здесь и привилегии, дававшие большие выгоды дворянам.
Описанные нами годы, помимо конституционной борьбы и внешнеполитических событий, принесли нечто новое и в других отношениях. Повседневная жизнь шведского крестьянства еще сохраняла те черты, какими она отличалась при возникновении сельской общины в первобытные времена; земля обрабатывалась и скотоводство велось первобытными способами, только в средние века дополненными двухпольной системой полеводства. Площадь, занимаемая крестьянским населением, все расширялась; финны колонизировали лесные области Центральной Швеции. Жизнь шведского крестьянина в начале XVII в. протекала, точно так же как и в период неолита, в теснейшей связи со сменой времен года. Все продукты для своего пропитания крестьянин получал в своем хозяйстве, за исключением соли для сохранения зимних запасов, которую он должен был приобретать извне. Ячмень и рожь были главными хлебными злаками в его хозяйстве. Грубый черный хлеб, соленое мясо или рыба с водой, молоком или пивом — вот какова была обычная пища крестьянина. Эта однообразная пища несколько улучшалась летом и во время убоя скота. Образ жизни дворянина, за редкими исключениями, мало чем отличался от жизни крестьянина.
В этой целиком крестьянской стране городское население составляло всего лишь около 5 %. Но кроме того в Швеции имелись горнорудные районы, отличавшиеся своеобразными чертами со времен средневековья. С XIII в., кроме продуктов лесного хозяйства, земледелия и скотоводства, Швеция стала располагать металлами. В конце XVI и в начале XVII вв. в горном деле Швеции произошли изменения, которые в дальнейшем оказали очень большое влияние на экономическую жизнь страны. В среднешведских железнорудных областях стали применяться технические нововведения, произведшие полный переворот в добыче металла. Важнейшим из этих нововведений была каменная доменная печь (которая тогда называлась «французской печью»), заменившая деревянные и земляные печи. При пудлинговании железа стали применяться новые способы ковки, так называемые «валлонский» и «немецкий», что во много раз облегчило получение хорошего полосового железа. Но кроме того и прежде всего возрос в конце XVI в. спрос на другой продукт недр земли, цена на который очень сильно поднялась. Речь идет о меди из богатой медными рудами Большой Медной горы в Далекарлии; одной из причин повышения спроса на медь был переход Испании в 1599 г. на медную монету. Большое увеличение запасов добытой меди в Швеции дало стране возможность выкупить у Дании свою крепость Эльфсборг. Значительную помощь в деле реализации меди на рынке, центром которого был Амстердам, шведское правительство получило от Голландии. Рудные богатства, а также безграничные запасы топлива, которыми располагала Швеция, благодаря ее лесам, создали новые возможности для развития шведской экономики; эти возможности оказались очень большими, как показали дальнейшие события XVII в. Далекой северной страной и ее огромными, еще не использовавшимися богатствами начали интересоваться крупные нидерландские дельцы и предприниматели[53].
Для определения численности шведского населения в то время — решающего фактора при учете ресурсов страны — были предприняты сложные исчисления. Но так как они были проведены на основе недостаточного материала, к полученным результатам надо отнестись с большой осторожностью. Эти цифры варьируют для периода около 1570 г., когда мы имеем исходную точку для вычислений в материалах, относящихся с сбору налогов на выкуп Эльфсборга, от 427 тыс. человек (для Швеции в тогдашних границах, кроме Финляндии) до примерно 830 тыс. К концу правления Густава Адольфа эта цифра возросла до 850 тыс. для Швеции и 350 тыс. для Финляндии. Однако осторожнее будет признать, что на самом деле численность населения была несколько меньшей.
