Это была попытка установить раз навсегда тесное политическое сотрудничество под единым руководством, иными словами, создать унию, но с сохранением политических традиций, законов и прав каждой страны. Конечно, выразить идею такой унии в простой, ясной и не допускающей кривотолков форме трудно. Не вполне удалось это и авторам документа. И тем не менее этот документ является образцом тонкой политической мысли и вообще высокой политической культуры. «Это гениальное государственное мышление, отличающееся широтой, чувством нового и умной сдержанностью», — так характеризует этот документ один из шведских историков [27].
Относительно ценности этого документа не может быть двух мнений. Но смысл его толкуется по-разному, и иногда расхождения во мнениях очень значительны. Был ли этот документ действующим актом об унии или только проектом такого акта? Чьи интересы он выражал: королевы или ее противников? [28]
Документ об унии отличается рядом поразительных особенностей. В нарушение имевшегося предписания в отношении важных законодательных актов он был написан не на пергаменте, а на бумаге. Вообще он носит характер наброска. Печати, которые в средние века играли роль нынешней подписи, стоят непосредственно на бумаге, причем буквы на них так слились, что исследователи проявили незаурядные способности, когда разбирались в этих плохо сохранившихся кусках воска. Из перечисленных в начале грамоты лиц, присутствовавших при скреплении документа, а именно — семи шведов, шести датчан и четырех норвежцев, являвшихся наиболее важными сановниками соответствующих государств, только семь шведов и трое датчан приложили свои печати; печати остальных трех датчан, а также всех норвежцев отсутствуют. По-видимому, эти представители не получили определенных полномочий от своих правительств. Более того, в грамоте сказано, что она будет переписана в шести экземплярах, на пергаменте, в таком виде, «как здесь выше написано», однако этого сделано не было. Достоверно лишь одно: здесь речь не идет о каком-то неизменном решении, о настоящем акте унии. Соглашение между тремя государствами после коронования носило временный характер; оно было в силе до смерти Эрика Померанского. Это решение так никогда и не было зафиксировано «навечно», в форме официального документа. Сохранившийся акт свидетельствует лишь о больших замыслах, о серьезных планах и переговорах.
Но как бы то ни было, уния существовала — пусть временно — в период правления Маргариты и Эрика. Сторонники унии имелись во всех трех странах. Для феодалов, которые владели наследственными или благоприобретенными землями в двух и более странах — а таких феодалов было много, — этот акт представлял несомненные выгоды. Но стоял серьезно вопрос, окажется ли прочным это сотрудничество при различии интересов трех стран, при различии их внешнеполитических традиций (Дания больше думала о Юге, Швеция издавна больше интересовалась Востоком). Конечно, в условиях усиленного натиска немцев на Швецию в конце XIV в. сотрудничество было возможно и даже необходимо. Но сохранится ли этот союз и тогда, когда этот натиск ослабнет? Могла ли в рамках унии прекратиться или хотя бы стихнуть давняя вражда между королем и аристократией? Все это зависело от того, какой путь изберет в своей дальнейшей деятельности наследник Фолькунгов и Вальдемара.
В своей внешней политике Маргарита стремилась прежде всего изгнать немцев из Скандинавии и расширить границы Дании к югу. Что касается внутренней политики, то Маргарита стремилась укрепить государство и навести финансовый порядок с помощью системы управления местных фогдов, непосредственно подчиненных центральной власти. Именно этого в Швеции так и не смогли добиться Магнус Эрикссон и Альбрехт. Маргарита проводила свои планы с большой последовательностью, и благодаря гибкой политике ей удалось избежать столкновений с высшей шведской знатью. Еще тогда, когда Швеции грозила опасность со стороны Мекленбурга, знать пошла на большие уступки королеве — в 1396 г. в Нючёпинге. Теперь, воспользовавшись этими уступками, Маргарита провела в Швеции фактическую «редукцию» (возвращение в казну феодальных земель), осуществив таким образом программу, которую безрезультатно пытался осуществить Магнус Эрикссон. В особенно тяжелом положении оказалось духовенство, так как редукцией его земель занималась под контролем Маргариты верхушка шведских феодалов. Маргарита, обладавшая удивительной способностью проводить свои планы без излишних трений, старалась не давать шведских замков иностранцам. Королева подолгу жила в Швеции: в период с 1398 по 1412 г. она провела там, вероятно, значительно больше времени, чем в Дании. Король Эрик раза два посещал Финляндию. Маргарита очень искусно воздействовала на общественное мнение Швеции, умело используя при этом влиятельный монастырь Вадстену, основанный в 1346 г. Биргиттой (1300–1373).
Маргарита умерла в 1412 г. После ее смерти единственным правителем остался Эрик Померанский. Однако у него не было ни той способности привлекать на свою сторону общественное мнение, какая была у покойной королевы, ни ее огромного авторитета, укрепленного быстрыми успехами. Он энергично и в общем успешно проводил ее программу во внутренней и внешней политике, но из-за своего резкого и негибкого характера постоянно наживал себе врагов. Не помогали ему и частые поездки в Швецию его жены, королевы Филиппы — сестры Генриха V Английского, которая даже не раз совещалась с членами государственного совета. Места фогдов стали занимать преимущественно датчане и немцы, и шведские крупные феодалы чувствовали себя оттесненными на задний план, тем более, что в их распоряжении находилось сравнительно небольшое количество замков и земель. Кроме того, они не имели большого влияния на управление страной: Эрик — это было очевидно для всех — стремился к неограниченной власти. Он вмешивался в назначение кандидатов на церковные должности, не считаясь со стремлением церкви к самоуправлению. Особенно острый характер имело его столкновение с церковью в 1432 г., во время выборов архиепископа в Упсале.
Недешево обходилась Швеции и внешняя политика Эрика, стремившегося к захвату земель на юге; эта политика вела к непрерывному росту налогов. Попытка Эрика увеличить доходы государства путем реорганизации налоговой системы, так же как и его денежная политика, возбудила острое недовольство среди крестьян. Вообще сознательное стремление Эрика превратить свое государство в монархию с единовластным правителем встретило упорное сопротивление, а его экспансия по отношению к герцогству Голштинии, вовлекшая Швецию в длительную и дорогостоящую войну, имела хотя и косвенные, но очень серьезные последствия для Швеции.
Основными предметами шведского экспорта в то время были железо и медь Бергслагена. Вывоз этих товаров находился в руках ганзейских купцов, которые издавна были заинтересованы в добыче и обработке шведских руд. Война Эрика с Голштинским герцогством привела в конце концов к тому, что Ганза присоединилась к врагам Эрика (1426). Ганзейские купцы прибегли к своему традиционному методу ведения войны: они блокировали всю торговлю в странах, управляемых Эриком. Таким образом, прекратилась доставка в Швецию соли и других необходимых продуктов; особенно пострадали при этом горные районы Бергслагена, продукция которых лишилась рынков сбыта. Положение было тяжелое.
В 30-х годах началось движение недовольства среди горняков, в связи с чем в объединенном государстве Эрика произошли крупные изменения. Ведущую роль в политической жизни Швеции начинают играть новые провинции; если ранее эта роль принадлежала областям Упланда, Ётским областям (особенно Эстерйётланду) и долине Меларна, то теперь, как бы в результате мощного взрыва, на историческую сцену Швеции выступают жители области Вестманланда и Далекарлии.
Бергслаген, единственный «промышленный край» Швеции в это время, естественно, был передовой в экономическом отношении областью. Поэтому здесь более остро, чем в чисто земледельческих районах, ощущались резкие экономические сдвиги. Особая организация этой области и многочисленное свободное сословие горнорабочих налагали на Бергслаген своеобразный отпечаток, делавший эту область похожей на городские общины континента. Во время кризиса 30-х годов XV в. эта область выдвинула из своих рядов собственного вождя, стражника Энгельбректа Энгельбректссона. Старинный род свободных рудокопов, к которому принадлежал Энгельбрект, происходил из Германии, но уже несколько поколений этого рода жило в Швеции — в последнее время в железорудном районе Нурберг. О ранних годах жизни Энгельбректа мы знаем очень мало. Неизвестно даже, сколько ему было лет, когда он неожиданно появился на исторической сцене.
