Он все же воспротивился, в последний раз. Он плюнул в ночь, чтобы посмотреть, отскочит ли его плевок от стены, сложенной из Ничто. Он снова двинулся по кругу; потом неуклюже ступил на доски, прикрывающие люк, и, наклонившись к могиле, произнес имя Другого; пожалел, что сам он не разлагающийся мертвец, начал выкрикивать неизвестно кому сбивчивые обвинения - ссылаясь на свое тепло, свою кровь, свою плоть, свое семя, свои ощущения, факт своего рождения, свое уже отбытое бытие, на эту никчемную итоговую сумму. Крик в пустоту... Он больше не владел своим бытием, а только притворялся, что владеет. Его память была разрушена диким безумием отчаянья. Как прикосновение постороннего существа - так он ощущал страх. Страх стоял и загораживал ему путь. И он в этот страх перелился: страх стал формой его естества, его тела. Теперь что-то подсказывало ему, что надо все это расколоть, попытаться пробить стену, похоронившую его заживо, - чтобы оставить страх позади себя, как пустую оболочку.

Он наклонил голову и, ничего не видя, ринулся вперед. Споткнулся, почти у самой цели. Жестокий удар... Боль была большой, как целый мир, но такой короткой, что Матье даже не вскрикнул. Перед стеной он выпрямился, уже полностью освободившись от выхолащивающих кинжальных ударов внутри черепа. В первое мгновение он ощутил замешательство, как если бы случайно отворил дверь, в которую не собирался входить, - или, проснувшись в своей постели, не узнал собственной комнаты, потому что во сне был от нее отторгнут.

Потом он упал. Он почувствовал, что опрокидывается назад. Но неотвратимое падение замедлилось: сила гравитации как будто не действовала. Между тем, Матье понимал: вовсе не закон притяжения превратился в свою противоположность; просто его, падающего, кто-то подхватил. Тот, кто отвернулся от него, когда он ступил в этот город, теперь снова был здесь.

Матье его не видел; но - лепился к нему. Чувствовал, как собственная его нагота сливается с наготой Другого. Чувствовал красивую крепкую грудь, подпирающую его спину; обхватывающее прикосновение чужих бедер; руки, нерешительно гладящие... ищущие... его кожу; дыхание рта, приблизившегося к его губам...

Правда, тьма, окружавшая его самого и того, второго, имела привкус обморока.

Матье не чувствовал ни жесткости, ни холода каменных плит. Рука, почти уже не принадлежащая ему, сама елозила по полу, будто что-то искала. Он же тяжелым, заплетающимся языком лепетал:

- Гари... Тот, кого я знаю... Ангел, темный ангел... с курчавыми волосами... Малах Га-Мовет... с вишневыми полными губами... Мой друг, уж его-то я знаю... с курчавыми волосами... Гари... его я знаю...

Тут он сверх-отчетливо услышал, как крышка каменного склепа со стуком захлопнулась.

Конец

Намерение автора состоит в том, чтобы, выбрав самый простой сюжет, создать - на немецком языке и с учетом тех возможностей, что обусловлены нынешним состоянием немецкой кинематографии - основу для фильма, который по меньшей мере не уступал бы лучшим иностранным кинолентам. Необходимо поэтому раскрыть сюжет необычным образом, для чего автор намерен воспользоваться двумя средствами: во-первых, прибегнуть к мотиву воспоминаний, которые в фильме всегда должны изображаться так, чтобы всплывающие из памяти события, прежде чем будут зафиксированы на пленке, проходили через определенный фильтр (например, через растр с особым рисунком или через волнистую стеклянную поверхность); во-вторых, будут задействованы два персонажа, которых всегда следует снимать неотчетливо и которые далее в синопсисе простоты ради обозначены как ангелы.

Несмотря на присутствие в фильме этого элемента, лишь по видимости мистического, в нем идет речь о реальных событиях и затрагиваются социальные проблемы.

Действие, как таковое, разыгрывается по большей части между студентом Матиасом, его отцом, директором пароходства Петером Бренде, дочерью директора - Момке[56].......и матросом 2-го класса Гари.

После первых коротких вводных сцен будет представлено детское воспоминание, общее для Гари и Матиаса: оно позволит зрителям понять, почему два молодых человека, столь разных по характеру и столь далеких друг от друга в смысле их социального положения, стали друзьями.

Гари, физически более сильный и здоровый, но в плане душевной организации устроенный проще, спас, движимый внезапным чувством симпатии, более слабого Матиаса, когда у того возник конфликт со сверстниками, который скорее всего привел бы сына директора пароходства к гибели. И вот, когда спасенный и спаситель стоят друг против друга, мальчик Гари вдруг ясно осознает, что никакого моста - дружбы или взаимопонимания - между ними двумя быть не может. Но другой мальчик хочет доказать внебрачному сыну бедной служанки, что социальные различия, как и различия в воспитании, для него никакого значения не имеют. Оба подростка начинают обсуждать, какого рода доказательства могли бы подтвердить, что заверения Матиаса в дружбе - не пустые слова. Матиас выдвигает несколько рискованных предложений, и Гари соглашается на самое безобидное из них: он топором отрубает сыну директора пароходства мизинец. Матиас и после ранения не отказывается от своих слов, что убеждает Гари в его искренности. Это событие соединяет двух неравных друзей узами нерушимой взаимной преданности.

Директору пароходства не нравится неразлучный друг его сына. Но все попытки отца запретить Матиасу, теперь уже студенту, общение с Гари, который тем временем стал матросом 2-го класса, оказываются напрасными. После того, как матрос в очередной раз, взобравшись на дерево, проникает в комнату друга через окно, дело доходит до разрыва между отцом и сыном. Матиас должен покинуть отчий дом, но отец обещает посылать ему ежемесячно скромную денежную сумму, чтобы он мог продолжить учебу в университете - правда, теперь на тех же условиях, что и беднейшие из студентов. Матиас находит себе жилье в своего рода садовом домике[57].

В то время как внешняя жизнь студента Матиаса протекает неприметно, почти аскетично, в характере и душевной конституции Гари все отчетливее проявляются черты дикости, чуть ли не распутства. Правда, Гари воздерживается от употребления алкоголя, зато в своем влечении к девушкам не знает никакого удержу. Многочисленные победы даются ему тем легче, что от природы он наделен незаурядной красотой и высоким ростом.

После того, как студент Матиас покидает родительский дом, его младшая сестра Момке, прежде учившаяся в пансионе для девочек, по воле отца возвращается. Она узнает, почему ее брату пришлось уехать. Поскольку к брату она очень привязана, а матроса Гари, в своей девичьей непримиримости, презирает не меньше, чем ее отец, она решает - в письмах или при личной встрече - убедить брата, живущего теперь в далеком университетском городе, что дружба такого рода неразумна.

По воле случая матрос Гари возвращается из плавания именно в тот день, когда студент Матиас получает от сестры сообщение, что она собирается его навестить. Матиас, желая предотвратить встречу Гари и Момке, пишет сестре, чтобы она перенесла визит на следующую неделю. Письмо так и остается неотправленным - из-за Гари, которого Матиас должен дождаться на набережной. Попав наконец в жилище друга, Гари видит там фотографию Момке и спрашивает, не возлюбленная ли это Матиаса. Узнав, что девушка - сестра Матиаса, он внезапно чувствует влечение к ней и подстраивает все таким образом, чтобы первым ее встретил не брат, а он сам. Оттого, что Момке не скрывает своей к нему неприязни, его влечение только усиливается. Вернувшись в следующий раз из долгого плавания, он подпадает под власть безумной идеи, что должен овладеть Момке, чего бы это ни стоило.