3) Вскоре по остановке парохода на шлюпке прибыл на «Рюрик» морской «посредник» (комендант), японский капитан-лейтенант в сопровождении японца-переводчика, до войны жившего в бывшем русском г. Дальнем (Дайрен). Капитан-лейтенант Комаку, ссылаясь на то, что на транспорте находится более 1000 человек некомбатантов,[162] просил командование русского крейсера предоставить два часа времени на своз их с судна.
Зная вероятно, что в бухте Озаки, в 60 милях от места развертывания описываемых событий, находится эскадра Камимуры, Комаку и японские сухопутные начальники пытались всячески затянуть развязку событий в расчете на своевременный подход японских броненосных крейсеров.
Задержав японского офицера у себя, «Рюрик» послал на транспорт на собственной корабельной шлюпке одного из своих офицеров с этим переводчиком.
4) Офицер с «Рюрика», посланный на полубарказе на транспорт, в своем письменном показании сообщил:
. . . «Предложил всем офицерам воспользоваться полубарказом для перехода на крейсер, но они категорически отказались, просили лишь дать время и возможность, спустив шлюпки, сойти с парохода людям; но сами и сходить с парохода видимо не были намерены, сидели, пили пиво, курили и никакого участия, ни руководства при спуске шлюпок не принимали; господствовало полное безначалие, шлюпки спускались неумелыми людьми и нередко у борта переворачивались, несмотря на полное отсутствие волны и ветра. Судя по поведению офицеров, им желательно было выиграть время, быть может в надежде прихода помощи».
«Предупредив несколько офицеров лично и через японца, говорившего по-русски, всех прочих, что времени мало, перевел на полубарказ 23 человека (включая 3 англичан), по большей части офицеров телеграфного парка, между ними и несколько унтер-офицеров. Оставшиеся на транспорте офицеры попрежнему не обнаруживали никакого стремления к спасению вверенных им людей и не проявляли никакой распорядительности; большие фунэ почти все остались неспущенными на воду. ..»
Про одного из японских офицеров, к которому он был направлен англичанином-капитаном сразу по прибытии на транспорт, он же сообщает:
«Японец (его мне показали совсем пьяного) бумаг давать не хотел, но вскоре после начала этого разговора его помощник, тоже японец, вызвался достать бумаги . . -».[163]Полубарказ вернулся к борту своего крейсера вскоре после полудня.
«Громобой» незадолго до этого, почти покончив с «Хитаци Мару», присоединился к «России» и «Рюрику».
Отряд крейсеров уже около пяти часов находился к югу от о-ва Окино сима. Не менее пяти часов (а может быть даже и более, поскольку крейсер «Цусима» обнаружил русские корабли значительно ранее того, когда был сам ими обнаружен) их пребывание в этих водах могло быть известным и японской главной квартире и адмиралу Камимура, тем более что пребывание это сопровождалось немалым «шумом»-артиллерийской стрельбой русских и радиотелеграфированием японцев.
Погода ухудшалась, дальность видимости еще сократилась, штурмана опасались за точность места в связи с переменными курсами, переменными течениями и изменением девиации компасов, в связи с артиллерийской стрельбой.
А на «Садо Мару» продолжался все тот же беспорядок. Дело принимало затяжной характер. Однако, обстановка требовала скорейшей ликвидации парохода.
В 12 ч. 30 м. «Рюрику» было отдано категорическое: приказание потопить «Садо Мару».
Первая торпеда была выпущена в правый борт транспорта, взорвалась в его середине, выбросив в воздух много угля. Пароход несколько накренился, сел чуть-чуть глубже, но не тонул. «Рюрику» было отдано приказание выпустить вторую торпеду. Так как к этому времени крейсер уже находился с другого борта транспорта, то она взорвалась у левого борта. Одновременно и «Громобой» ускорил потопление «Хитаци Мару» торпедным выстрелом.
Ошибочная уверенность во всемогуществе торпедного взрыва, учет того, что «Садо Мару» с точки зрения своей конструкции ничем не отличается от обыкновенного торгового парохода и что двух торпед он уже никак не выдержит[164] – все это приводило к убеждению, что ждать момента его погружения нет нужды и можно уходить.[165]
В 13 ч. 25 м. крейсеры, построившись в строй кильватера, дали 15 узлов и направились назад в Японское море с намерением на следующее утро подойти к японскому военному порту Майдзуру (в заливе Вакаса).
В 14 часов прошли уже на обратном пути траверз о-ва Окино сима. Японский крейсер окончательно скрылся из вида. Шел дождь, и весь горизонт заволакивала мгла. Постепенно усилился ветер (к вечеру до 8 баллов-судя по рапорту Безобразова).
Радиоприемники крейсеров приняли отрывки японской депеши приблизительно такого содержания:
…. «в каждом направлении и передвижении могут пройти русские и произвести нападение…. в темноте нужно быть наготове». . .
Действия японцев. Обратимся теперь к рассмотрению действий японских морских сил, находившихся в районе операции.[166]
Адмирал Камимура с четырьмя броненосными крейсерами («Идзумо» «Адзума», «Токива», «Ивате») и крейсером «Нанива» (флаг адмирала Уриу) утром 15 июня стояли в заливе Озаки. Крейсеры «Такачихо» и «Ниитака» находились для ремонта в Такесики.
Крейсер «Цусима» нес сторожевую службу (как указывалось) в восточном проходе Корейского пролива, крейсер «Чихайя» с рассветом вышел на разведку на норд от о-ва Цусима; 11-й отряд миноносцев (4 нумерных по 95 тонн и 23,5 узла скорости) и 15-й отряд миноносцев (4 миноносца по 152 тонны и 29 узлов) в бухте Озаки и в Такесики.[167]
Иначе говоря, против трех владивостокских крейсеров японцы сосредоточили в Корейском проливе 4 броненосных крейсера, 5 легких крейсеров и 8 миноносцев.
Приблизительно в то время, когда «Садо Мару», а перед ним «Хитаци Мару» вышли из Симоносекского пролива, крейсер «Цусима», находясь вблизи о-ва Окино сима (Коцу сима), в 7 ч. 08 м. опознал идущие с севера русские крейсеры и немедля начал передавать об этом по радио своему адмиралу. Ответ о приеме долгое время не был получен, так как передача перебивалась работой посторонней станции.[168]
Предупредив находившиеся вблизи него три парохода («Уго Мару», «Фуйо Мару» и «Майко Мару») о необходимости скрыться, крейсер продолжал наблюдение за движениями русских, время от времени прерывая его, вследствие пасмурности и дождя.
Получив радио крейсера «Цусима» в 7 ч. 28 м. Камимура приказал всем кораблям приготовиться к походу: стоящим в Такесики- итти в залив Озаки, крейсеру «Чихайя» – возвращаться к эскадре. Одновременно он телеграфировал управлению порта Бакан (Симоносеки) о задержке в нем всех идущих на запад пароходов.
Получив в 8 ч. 03 м. вторичное донесение «Цусимы» о том, что русские крейсеры находятся у о-ва Окино сима, Камимура приказал кораблям, стоявшим в Такесики, итти к мысу Козаки (южная оконечность о-ва Цусима), а пароходы, идущие с запада, отсылать полным ходом в Такесики. Туда же он направил пароходы, зашедшие в бухту Озаки.
Далее он послал крейсер «Нанива» в море вперед, а вслед за ним вышел полным ходом сам с намерением обогнуть о-в Цусима с юга и встретить русский отряд.
Выход японских броненосных крейсеров из Озаки, видимо, имел место около 10 часов, а прохождение их мимо южной оконечности о-ва Цусима вскоре после полудня.
За это время крейсер «Цусима» старался не терять из вида русские крейсеры. В 8 ч. 25 м. он слышал стрельбу (очевидно, «России» по первому транспорту и «Громобоя» по «Идзумо Мару»). Незадолго до 10 часов пошел дождь и начала сгущаться мгла, так что объект его наблюдений временами исчезал из поля зрения. Однако, открывая временами русские корабли, он видел, как «Рюрик», отделившись от других крейсеров, стреляет по транспорту (очевидно «Садо Мару»). В полдень, находясь в 12 милях на ONO от о-ва Ики сима, «Цусима» обнаружил обломки потопленного транспорта («Идзумо Мару») и вновь обнаружил русские корабли с находящимся вблизи их транспортом, о чем сообщил по радио своему адмиралу. В 12 ч. 20 м. он вновь обнаружил, как ему показалось, «четыре неприятельских судна, которые, по видимому, шли на NW» (четвертым был, очевидно, «Садо Мару», ошибочно принятый японцами за лишний русский корабль). Около 12 ч. 30 м.[169] он слышал сильную артиллерийскую стрельбу («Громобоя» по «Хитаци»), «а затем ветер и дождь усилились и горизонт еще более уменьшился».
