– Ты знаешь, что у твоей дочери есть любовник? – прямо в лоб спросил Олег.

Я внимательно посмотрела на него и решила разобраться по крайней мере с одной проблемой…

– Ну, я бы это так не назвала.

Олег удивленно посмотрел на меня.

– А как?

– Если мужчина пристает к женщине, которой от него не отбиться, это едва ли можно назвать заведением любовника.

– Кто пристает к Наташе?

– Кто тебе сказал про любовника? – ответила вопросом на вопрос я.

– Валерий.

Я только усмехнулась.

В этот момент в кухню ворвалась Наташка, которая, вероятно, слушала нас под дверью, и заорала истошным голосом. Я даже не думала, что она может так орать. Лариса молча подперла щечку ручкой (очень по-взрослому!) и стала внимательно слушать. Возможно, в последнее время ей не хватало привычных скандалов.

И я даже не знала, что моя дочь знает такие слова, которыми она характеризовала Валерия. Олег сидел с открытым ртом. Я налила себе еще чаю. Наоравшись, Наташка развернулась на каблуке (она и дома ходила в тапочках на каблуках, чего я бы не стала делать никогда), вылетела из кухни, где мы втроем ужинали, и со всей силы хлопнула дверью.

– Это что, правда? – посмотрел на меня Олег, который еще не успел прийти в себя.

– Версию Валерия я не знаю и знать не хочу. Я верю своей дочери. Возможно, Валерий тебе завидует, может, это какое-то желание соперничать на подсознательном уровне. Не знаю. Тут, возможно, следует с психологом проконсультироваться. Но я думаю, что он пристает к Наташке, потому что она – твоя жена. Я могу ошибаться. Наташке это не надо.

– Но Валерий сказал…

– А Наташке он сказал, что скажет тебе, будто у нее есть любовник, если она ему откажет. У тебя есть основания считать, что у нее есть любовник?

Олег неопределенно передернул плечами.

– Ты ее заставал в постели с другим?

– Нет.

– Твоя служба безопасности тебе сообщала, что Наташка завела шашни с тем-то и тем-то? Ведь явно Константин Сергеевич держит руку на пульсе.

Олег рассмеялся.

– Кстати, мужчину, по-моему, нельзя назвать импотентом, если у него есть язык и десять пальцев и он умеет ими пользоваться. Ты меня понял, зятек?

Олег смеялся так, что у него на глазах выступили слезы.

– Люба, я в очередной раз убедился, что нужно было жениться на тебе, – сказал он, когда наконец смог говорить.

– Так женитесь, – впервые подала голос Лариса.

Олег моргнул.

У меня зазвонил мобильный. Звонил Волков и предлагал поужинать. Я решила, что в мой большой живот вполне поместится еще один ужин. Все равно же я никогда не похудею, а мне хотелось с кем-то пообщаться для себя. В свое удовольствие!

Лариса осталась в доме. По-моему, они нашли общий язык с Олегом, который с интересом слушал высказывания четырехлетней внучки, о существовании которой узнал совсем недавно. Наташка даже не вышла меня проводить. Я ей позвонила из машины, трубку она взяла, а я рявкнула, чтобы не вздумала в ближайшее время с любовником встречаться. Ее, вероятно, будет проверять Константин Сергеевич или кто-то из его людей.

– Мама…

– Ты хочешь Валерия отвадить? Так давай решать по одной проблеме за раз. Потом будешь встречаться со своим Андреем в нашей старой квартире. Мать слушайся! Я тебе плохого не пожелаю.

– Я знаю, – пискнула Наташка. – А эта Лариса к нам надолго?

– Дня на два. Переживешь.

Вечер с Волковым прошел прекрасно, еще лучше, чем все наши предыдущие встречи. Расставались опять чинно и благородно – с поцелуем ручки.

На следующий день я отправилась в его новый особняк, но вынуждена была из него сорваться раньше, чем планировала.

В истерике позвонила Наташка и сообщила, что Ларису украли.

– Кто? – спросила я, как полная дура.

– Она не представилась.

– Женщина?

– Да.

– Одна?

– Да.

– Каким образом?

– Мама, приезжай, пожалуйста! – зарыдала в ответ дочь. – Мама, мне очень плохо!

Я, конечно, сорвалась с объекта. Волков обещал сегодня вечером приехать, но мне было не до него… Я вкратце сказала рабочим и пенсионерам, обслуживающим дом, что у моего ребенка серьезные проблемы, подхватила Лизку и понеслась в дом дочери и зятя. Нас сопровождали приставленные телохранители на второй машине.

Слава богу, Лизку в доме ее родителей развлекать не приходилось. Она сразу же куда-то убежала.

У Наташки со здоровьем явно наметились проблемы. Она сидела на кровати в своей спальне куклы Барби с разбитым лицом и коленом. Рядом с кроватью стояла чашка зеленого чая, вероятно, принесенная то ли горничной, то ли кухаркой, обе, увидев меня, вежливо поздоровались, но никаких комментариев не высказали. Телохранители отправились на кухню.

– Мама, ты видишь мое лицо?! – завыла Наташка.

– Вижу. Бывает хуже.

Я привела в пример Юлю.

– Юле не сниматься в рекламе!

– Ну, не снимешься разок. Ничего страшного. У тебя не последний кусок хлеба. И вообще, можно подумать, что твоих коллег мужики никогда уму-разуму по морде не учили.

– Но у меня-то…

– Рассказывай с самого начала.

По словам Наташки, она не знала, чем занять Ларису. Это меня нисколько не удивило. Она не знает, о чем с родной дочерью разговаривать. Правда, Лизка и сама себя может занять. И ее можно посадить перед компьютером или телевизором. Но, насколько я поняла, Лариса к компьютеру не была приучена, так как его у няни не имелось. Тех мультиков, которые есть у нас, у няни тоже не было. Имелся только обычный телевизор, который не брал спутниковые каналы, да и, возможно, не все бесплатные брал. Поэтому Лариса таких развлечений не знала. Но она привыкла к общению – с соседскими детьми, с взрослыми. Няня все время с кем-то общалась и сплавляла Ларису во двор играть с детьми. Там, вероятно, это считалось безопасным. Или кто-то все время был во дворе. Не знаю.

В общем, Лариса требовала идти гулять и общаться. Наташке ее нытье надоело, и они отправились на прогулку по окрестностям, по которым сама Наташка никогда не гуляла. С кем ей было по ним прогуливаться? С Олегом они даже в конфетно-букетный период под луной не гуляли. Наташке прогулок по подиуму хватало, от которых безумно болели ноги, а Олегу было просто лень. И для прогулок требовались телохранители. А что за общение с милой в присутствии телохранителей?

Наташка сама с интересом смотрела на то, что имеется в округе. Она никогда на это не обращала внимания, приезжая в дом всегда по одной дороге. Но с другой стороны их коттеджного поселка находилось поле, которое в те годы, которые тут проживала моя дочь, не возделывалось. Через поле шла грунтовая дорога, отходящая от основного шоссе. У Наташки никогда не возникало мысли на нее свернуть. Но такая мысль появилась у Ларисы, заметившей вдали, но в принципе в пешей досягаемости, какие-то строения, вероятно, оставшиеся то ли от колхоза, то ли от совхоза.

Какое-то время они с Ларисой препирались у начала грунтовой дороги, потом Наташка махнула рукой и решила идти к тем строениям. На полпути их догнала машина.

– Какая?

– Я в таких марках не разбираюсь, – заявила моя дочь. – Мужчины, которые могут меня заинтересовать, на таких машинах не ездят.

– Ты вроде бы говорила, что Ларису украла женщина, – напомнила я.

– Да, в машине была женщина. Одна.

– Номер ты хотя бы запомнила?!

Наташке не пришло в голову смотреть на номер, когда машина остановилась и из нее высунулась женщина. И вообще, тогда номер было не видно. А когда машина отъезжала, Наташка была без сознания.

– Она чем-то в нас с Ларисой брызнула и тут же закрыла стекло. Мы отошли к самому краю дороги, чтобы ее пропустить, а она притормозила, руку с баллоном выставила и… Мама, я больше ничего не помню!

– Ты очнулась, лежа на дороге?

– Да. Но я, наверное, упала на машину. То есть вначале на машину, потом на дорогу. А вообще не знаю. Ни Ларисы, ни машины не было.