В статье С.И.Огнева дается краткий очерк проблемы и подвергается анализу обширный фактический материал. На основе этого автор приходит к следующим выводам: „…2.Известны несомненные многочисленные факты, доказывающие необратимость эволюционного процесса… 3.Наряду с этим мы наблюдаем многочисленные случаи настоящей филогенетической реверсии, частично приводящей виды животных к некоторым чертам исконного морфологического состояния. Эта реверсия обычно захватывает только малое количество признаков, но может быть и более существенной… 4.Мы считаем допустимым, что в результате филогенетической реверсии вид или группа видов может быть выведена из эволюционного застоя, в который она попала вследствие процесса далеко зашедшей специализации" (с. 15–16). С.И.Огнев, как и А.М.Сергеев, вслед за П.П.Сушкиным механизмом возвращения утраченных признаков считает выпадение конечных стадий онтогенеза, „помолодейте".

Большой интерес для понимания механизма возвращения утраченных признаков представляют работы А.Н.Иванова (1945а 19456), в которых на большом материале доказывается, что сохранение потомком онтогенетической стадии предка в более позднем возрасте, называемое им брадигенией, является одним из всеобщих способов эволюционных изменений. Как на крайний случай брадигении, А.Н.Иванов указывает на превращение преходящей онтогенетической стадии предка в признак взрослого организма потомка.

Изложенное выше понимание закона необратимости эволюции является ныне господствующим в советской биологической науке. Возможность возвращения утраченных признаков и „деспециализации" признается большинством советских биологов (Давиташвили, 1940, 1948; Зенкевич, 1944; Парамонов, 1945; Громова, 1946; Быстрое, 1957). Возможность „деспециализации" признает и такой защитник закона необратимости эволюции, как И.И.Шмальгаузен (19466). Против метафизического истолкования закона Дол-ло выступают и многие антропологи (Вейнерт, 1935; Левин, 1950; Якимов, 19506; Бунак, 1959а),

Из всего сказанного выше вытекает вывод, что допущение возможности „деспециализации" классических неандертальцев, возможности возвращения утраченных ими сапиентных признаков не находится в противоречии с правильно понятым законом необратимости эволюции. Классические неандертальцы, несмотря на всю свою специализацию, вполне могли быть предками палеоантропов типа Схул и тем самым современных людей.

Что это допущение не находится в противоречии с данными морфологии, не могут не признать даже те ученые, которые сами исключают классических неандертальцев из числа предков неоантропа. „Если исходить только из данных морфологии (безотносительно к палеонтологической последовательности), — писал, например, английский антрополог У.Ле Гро Кларк (Clark Le Cros, 1955, p.45), — то нет никаких аргументов против признания неандертальцев [классических. — Ю. С.] предками Homo sapiens". Американский антрополог Э.Хутон (Hooton) еще в 1947 г. подчеркивал, что в настоящее время ссылка на специализацию классических неандертальцев не может рассматриваться как сколько-нибудь серьезное возражение против допущения их трансформации в Homo sapiens. „Это возражение снято, — пишет он, — за последние годы целым рядом находок ископаемых человеческих существ, скелет и зубной аппарат которых обнаруживает частичное замещение „специализированной" неандертальской морфологии современной" (р.336). Э.Хутон прежде всего имел в виду находки в гротах горы Кармел.

„Наиболее замечательной особенностью людей из пещер горы Кармел, — пишет Я.Я.Рогинский (Рогинский и Левин, 1955, с.252), — было сочетание в их строении нескольких резко выраженных основных неандертальских черт со множеством признаков человека современного типа. Палестинские неандертальцы, таким образом, заслуживают этого наименования лишь с некоторой оговоркой, так как точнее их следовало бы определять как формы, во многом промежуточные между неандертальцами и современными людьми". Ответ на вопрос, между неандертальцами какого типа и современными людьми представляют собой промежуточные формы кармелские палеоантропы, дает палеоантропологический материал.

Близость к западноевропейским неандертальцам типа Шапелль обнаруживают не только люди из Табун, которые, как указывалось, возможно, являются локальным вариантом поздних палеоантропов. Черты классических неандертальцев имеются и у всех людей из Схул, несомненно являющихся формами, переходными к современному человеку. Это дало возможность Ф.Вейденрейху (Weidenreich, 1943а, 1945а, 1947а) сделать заключение, что группа Схул является переходной формой не просто между неандертальцами и современными людьми, а между классическими неандертальцами и людьми современного типа[66].

К такому же выводу пришел и Кобберт (Cobbert, 1949, р. 143). На близость кармелцев к классическим неандертальцам указывал У.Ле Гро Кларк (Clark Le Gros, 1955, p.69), рассматривавший их как формы, переходные между нрему-стьерским Homo sapiens и типичными неандертальцами, а также М.Ф.Нестурх (1937, с.64).

Т.Мак Коун и А.Кизс, рассматривая вопрос об отношении кармелцев и западноевропейских неандертальцев классического типа, подчеркивают различие между первыми и вторыми. И в то же время они не могут не отметить того поразившего их факта, что „через всю анатомическую структуру людей из пещер горы Кармел проглядывает подоснова из черт, связывающих их с классическими неандертальцами" (1939, p. 16). Все сапиентные черты, пишут они в другом месте (р.322), кажутся выросшими на этом архаическом фундаменте. Я.Я.Рогинский (Рогинский и Левин, 1955, с.255) приводит целый ряд интересных данных, которые, как он сам указывает, позволяют прийти к выводу, что кармел-ским палеоантропам предшествовали люди с еще более резко выраженными неандертальскими особенностями. Но людьми с еще более резко выраженными неандертальскими особенностями, чем, скажем, Схул VI и X, могли быть только настоящие классические неандертальцы.

Если рассматривать Тешик-Таш не как локальный вариант классических неандертальцев, а как форму, переходную к неоантропу, то его ближайших предков также нельзя представить себе иначе, кроме как в облике типичных неандертальцев типа Шапелль.

Важно отметить существование у Схул VI и Тешик-Таш тавродонтизма (Мс Kown and Keith, 1939, p. 197, 207; Гре-мяцкий, 1949, с. 179). Как известно, наличие у классических неандертальцев тавродонтизма рассматривается многими антропологами как признак крайней специализации, исключающей возможность видеть в них предков современного человека (Гремяцкий, 1948; Рогинский, 1949; Vallois, 1954 и др.). Наличие тавродонтизма у форм, признаваемых почти всеми советскими антропологами предками неоантропов, снимает это возражение.

В пользу положения, что именно классические неандертальцы, а не какие-либо другие являются предками позднейших палеоантропов и тем самым неоантропов, говорит не только морфологический облик неандертальцев типа Схул, но и особенности морфологии человека современного физического типа. Превращение поздних палеоантропов в позднейших и затем в неоантропов немыслимо без утери специализированных признаков и возвращения утраченных сапиентных особенностей. Последнее же невозможно без „помолодения" организма. Если классические палеоантропы были предками Homo sapiens, то морфологический облик современного человека обязательно должен носить следы „помолодения". И такие следы действительно обнаруживаются. Современный человек в известной степени отличается от своих предков чертами педоморфизма. На абсолютизации такого рода особенностей построена теория фетилизации Л.Болька. Но если сама теория Л.Болька несостоятельна, то факты, которые легли в ее основу, действительно имеют место. Сохранение некоторых эмбриональных и инфантильных особенностей в строении Homo sapiens не подлежит сомнению (П.Иванов, 1928; Я.Рогинский, 1933; Холден, 1935; Гексли, 1937; De Beer, 1948; Нестурх, 1958; Montagy, 1955; Debetz, 1961)[67]. В пользу признания палеоантропов типа Шапелль предками Homo sapiens говорит появление на черепах современных людей отдельных черт классических неандертальцев (Яцута, 1935).