Магическая сила, первоначально рассматривавшаяся как неразрывно связанная с вещью, в последующем начала мыслиться как что-то, способное передаваться от одной вещи к другой, способное отделяться от вещи. В возникновении и оформлении такого взгляда на магическую силу большую роль опять-таки сыграли магико-инфекционные табу, неразрывно связанные, как указывалось выше, с представлением о магическом влиянии как передающемся от одной вещи к другой, и обряды очистительной магии, неразрывно связанные с представлением о магическом влиянии, магической нечистоте как о чем-то, что можно удалить, снять с вещи, перенести на другую вещь.

С возникновением представления о магической силе как о чем-то, способном отделяться от вещи, открылась возможность представлять ее как нечто, существующее отдельно от вещи, как нечто самостоятельно существующее, как самостоятельное существо[94]. Иллюзорное представление о реально существующих вещах начинает постепенно перерастать в представление о существах иллюзорных, вера в существование у реальных вещей иллюзорных свойств начинает превращаться в веру в существование наряду с реальными вещами и существами существ иллюзорных. Мир в сознании человека начинает раздваиваться на мир естественный, посюсторонний и мир сверхъестественный, потусторонний, хотя грань между этими мирами человеком в течение длительного периода времени сколько-нибудь отчетливо не осознается. Завершается период формирования религии и начинается эпоха развития сформировавшейся религии Религия перестает быть только извращенным способом мышления о реально существующих вещах и существах, она становится и верой в существование объектов, в действительности не существующих, верой в существование иллюзорных существ и вещей.

Во избежание возможных недоразумений необходимо подчеркнуть, что с возникновением веры в сверхъестественные существа не исчезла вера в существование в вещах магической силы, вера в существование у вещей свойств магического влияния на жизнь и деятельность человека, так же как не исчезла с возникновением фетишизма и веры в приметы и вера в свойство определенных человеческих действий магическим образом влиять на исход всей человеческой деятельности в целом. Характерной особенностью развития религии является то, что с возникновением новых религиозных представлений старые не исчезают, а продолжают существовать наряду с ними даже в том случае, когда они находятся с ними в противоречии Старые представления и обряды после возникновения новых частично претерпевают изменения, частично же сохраняются в почта неизменном виде Религия в течение всего периода доклассового общества никогда и нигде не представляла собой сколько-нибудь стройной системы взглядов. Она являлась беспорядочным нагромождением самых разнообразных верований и обрядов, нередко находившихся в противоречии друг с другом.

Возникновение веры в сверхъестественные существа оказало влияние на магическую практику. Рядом со старыми магическими обрядами возникли новые — экзоркистские, имевшие целью либо нейтрализовать опасное влияние этих сверхъестественных существ, либо принудить их способствовать достижению желаемых человеком результатов.

Иллюзорные, сверхъестественные существа, представлявшие собой оторвавшуюся, отделившуюся от вещей их магическую силу, обычно называются в этнографической литературе духами или демонами. Первое название кажется нам не вполне удачным, ибо оно наводит на мысль, что эти существа мыслились как духовные, бесплотные, нематериальные, в то время как они представлялись как вполне материальные, телесные, но лишь незримые, да и то не всегда. Поэтому мы будем именовать их демонами. Соответственно мир демонов мы будем называть демоническим миром. Своеобразным видом демонических верований являются анимистические. Души умерших представляют собой не что иное, как своеобразную категорию демонов.

Труп, как указывалось, был вредоносным фетишем. Происходивший в сознании людей процесс раздвоения фетишей на вещи и демонов вещей не мог не коснуться и трупа. Причем не исключена возможность, что в отношении к трупу этот процесс протекал быстрее, чем в отношении других фетишей, что представление о душе мертвеца было первой формой представлений о демонах, иллюзорных существах.

Как указывалось, уже неандертальцы применяли такие меры, имеющие целью нейтрализовать опасное влияние трупа, как помещение его в могильную яму, закладывание камнями, засыпание землей, связывание. Повторяясь из поколения в поколение, они в конце концов неизбежно были осмыслены как меры, имеющие своей целью помешать мертвецу выйти из могилы. Так возникло представление о трупе, выходящем из могилы и вредящем живым, о „живом" мертвеце.

Это представление еще не было демоническим, анимистическим, ибо выходец из могилы мыслился не как отличное от трупа сверхъестественное существо, а как сам труп. Но оно уже не было фетишистским, ибо трупу, материальному предмету приписывалось не просто свойство магического вредоносного влияния на людей, не просто сверхъестественное свойство, а совершенно несвойственная ему таинственная, иллюзорная, сверхъестественная форма существования. Представления о „живом" мертвеце занимают промежуточное положение между фетишистскими и анимистическими (демоническими) верованиями. В этих представлениях реальный, материальный объект выступает одновременно и как материальный, реальный предмет, и как сверхъестественное существо, является одновременно и тем и другим.

В дальнейшем развитии происходит раздвоение представления о „живом" мертвеце. Начало такого раздвоения можно видеть на примере представлений обских угров о могильной душе, душе-тени, в которых последняя выступает то как „живой" мертвец, то как существо, отличное от трупа, т. е. как собственно душа. Следующий шаг представлен верованиями телеутов об узуте, который выступает как отличное от трупа сверхъестественное существо, как душа умершего.

Душа умершего первоначально представляла собой не что иное, как олицетворение опасности, исходящей от трупа, являлась демоном трупа. Она возникала лишь после смерти человека и существовала лишь в течение того времени, пока от трупа исходила опасность. С исчезновением последней исчезала и душа. И только в дальнейшем развитии возникло представление о душе как двойнике человека, обитающем в его теле и покидающем его после смерти, возникла вера в загробный мир, и представление о бесследном исчезновении души спустя некоторое время после смерти сменилось представлением о ее уходе в загробный мир. В оформлении представления о душе как двойнике человека сыграли, вероятно, некоторую роль такие отмеченные Э.Тайлором факторы, как сон и сновидения и т. п.

Завершение процесса формирования религии, начало процесса раздвоения мира в сознании человека на мир естественный и мир сверхъестественный, переход от стадии магии (завершающим этапом которого был фетишизм) к стадии демонизма (и анимизма) относится, по всей вероятности, к эпохе родового общества. В первобытном стаде эволюция религиозных верований дальше стадии магии, по-видимому, не пошла.

Не меньший интерес, чем неандертальские погребения, вызывали и вызывают относящиеся к мустьерской эпохе своеобразные находки, из которых наиболее известны сделанные в пещерах Драхенлох и Петерсхеле. Дадим их краткое описание, следуя работам Б.Л.БогаеВского (1931, с.40) и П.П Ефименко (1953, с.234–237).

Пещера Драхенлох (Швейцария) состоит из трех камер, из которых две последние содержат культурные напластования. В обеих этих камерах на некотором расстоянии от стены пещеры (40–60 см.) были сложены стенки из плиток известняка высотой до 80 см В образовавшемся промежутке были сложены медвежьи кости, главным образом черепа, частично целые, частично разбитые, по 3–4 и больше вместе, положенные в определенном порядке. При черепах находились по два первых позвонка, что показывает, что они были положены в свежем состоянии. Вместе с черепами были положены длинные кости конечностей. Перед входом в третью камеру были обнаружены шесть сложенных из плиток известняка прямоугольных ящиков, покрытых сверху каменной плитой. Ящики также оказались заполненными черепами и длинными костями конечностей медведя. И, наконец, в одном месте пещеры был найден полный череп, окруженный небольшими камнями, расположение которых следовало контуру черепа.