Предчеловеческий рефлекторный труд, возникнув, в своем развитии рано или поздно неизбежно должен был дойти до такого предела, за которым его дальнейшее совершенствование было невозможно без совершенствования используемых орудий, т. е. без перехода к изготовлению орудий труда. Эволюция предчеловеческого приспособительного труда сделала этот переход не только необходимым, но и возможным, подготовив все условия для него.

В деятельности современных человекообразных обезьян (и не только человекообразных) можно наблюдать многообразные акты „обработки" различных предметов при помощи зубов, рук и других органов тела (Ладыгина-Коте, 1959, с.92 сл., 127 сл.). В экспериментальных условиях неоднократно наблюдались случаи использования обезьяной в качестве средств труда предметов, которые были приспособлены для выполнения этой функции подобного рода обработкой (Келер, 1930; Г.Ротинский, 1948; Вацуро, 1948; Ладыгина-Котс, 1959). Вполне понятно, что такого рода действия по обработке предметов не могут быть охарактеризованы как трудовые, ибо в них отсутствуют орудия труда. Кроме непосредственной обработки, т. е. обработки предметов при помощи лишь органов тела, у обезьян отмечены отдельные случаи и опосредствованной обработки, т. е. обработки одних предметов при помощи других. Так, например, обезьяны палками разбивали стекла, электрические лампочки, ковыряли стены и т. д. (Хильченко, 1953, с. 52; Ладыгина-Котс, 1959, с. 128–130 и др.). Эти акты также не могут быть названы трудовыми, ибо они не направлены на овладение объектами потребностей и носят чисто игровой характер. К этому можно добавить, что в результате подобных актов не возникают предметы, которые были бы использованы в дальнейшем в качестве орудий труда. Не являются действиями по изготовлению средств труда и другие акты опосредствованной обработки предметов, отмеченные у обезьян, хотя некоторые из них, как, например, разбивание капуцинами орехов при помощи камней, и могут быть названы актами рефлекторного труда.

Использование обезьяной в качестве средства труда предмета, который был бы приспособлен к выполнению этой функции предшествующим процессом опосредствованной обработки, не было ни разу зарегистрировано ни одним исследователем. Все отмеченные у обезьян действия по „изготовлению" средств труда не являются актами предчеловеческого труда, все отмеченные у них акты рефлекторного труда не являются действиями по „изготовлению" средств труда. Трудовые акты, которые представляли бы собой действия по „изготовлению" орудий труда, у обезьян полностью отсутствуют, хотя возможность добиться их осуществления в условиях эксперимента, конечно, не может быть исключена.

Возникновение и развитие рефлекторного труда прочно закрепило за определенными предметами функции средств труда и сделало эти предметы необходимыми условиями существования. Став у предлюдей важнейшим и необходимейшим средством удовлетворения потребностей, орудие труда и само стало объектом потребности. У предлюдей возникла потребность в орудиях труда и стремление иметь орудия и их использовать. Эта потребность не могла быть удовлетворена всяким предметом, ибо не каждый предмет может успешно функционировать в качестве средства труда. Предлюди из многих предметов выбирали такие, которые могли успешно выполнять роль орудия труда. Эти поиски не всегда могли приводить к удаче. Поэтому предлюди наряду с поисками подходящих предметов неизбежно должны были заниматься приспособлением имеющихся налицо вещей к исполнению функций орудий труда путем предварительной их обработки.

Эта обработка первоначально осуществлялась, вероятно, лишь органами тела. Но такая обработка не могла получить развития. Уже дерево в незначительной степени поддается обработке невооруженными руками. Что же касается камня, то обработка его без применения средств труда является практически невозможной. Неэффективность непосредственной обработки побуждала к переходу к опосредствованной, к обработке при помощи предметов, к трудовой обработке. Систематическое использование орудий, в ходе которого вырабатывались навыки их разнообразного применения, делало возможным такой переход.

Можно предположить, что первоначально обработке подвергалось в основном лишь дерево, из которого изготовлялись такие орудия охоты, как дубины. В качестве орудий для обработки дерева могли применяться кости и челюсти крупных животных (Dart, 1957). Однако использование костей для обработки дерева вряд ли могло получить развитие. Единственно подходящими для обработки дерева орудиями могли быть лишь каменные. К использованию камня толкала предлюдей не только потребность в орудиях, пригодных для обработки дерева. Каменные орудия более, чем какие-либо другие, подходили для выполнения таких операций, как сдирание шкуры с убитого зверя, разделка его туши, раздробление костей (Толстов, 1931, с.79).

Большинство кусков камня, находимых в природе, мало подходит к использованию в качестве орудий обработки. Найти камень, пригодный для функционирования в качестве средства труда, не всегда легко. Это обстоятельство делало необходимым обработку самого камня, изготовление из него орудий, пригодных для обработки дерева и совершения указанных выше операций.

На первых порах обработка камня носила крайне примитивный характер. Предлюди, по-видимому, просто ударяли один камень о другой и подбирали случайно получившиеся удобные для использования в качестве орудий куски камня. Первоначальной техникой обработки камня скорее всего была техника разбивания. Мнения, что разбивание и раскалывание было древнейшим приемом обработки камня, придерживаются многие археологи (Обермайер, 1913, с. 131; Равдоникас, 1939,1, с. 194; Замятнин, 1951, с.117; Паничкина, 1953, с.13, 26; С.Семенов, 1957, с.56). Возникнув как первоначальный прием обработки камня, разбивание долгое время сохранялось наряду с более совершенными приемами и у некоторых народов дожило чуть ли не до нашего времени. Так, например, тасманийцы изготовляли орудия, ударяя камнем о скалу или другой камень и выбирая из получившихся кусков наиболее подходящие. Бросая один камень на другой, лежащий на земле, тасманиец отскакивал, широко расставляя ноги, чтобы не быть раненным осколками (Roth Ling, 1899, p. 15і; Пиотровский, 1933, с. 168). Наряду с разбиванием у тасманийцев существовали и более совершенные приемы (Roth Ling, 1899, p.150–152; Пиотровский, 1933, с.169; Ефименко, 1934а, с.149–150).

Степень пригодности полученных приемом разбивания кусков камня для функционирования в качестве средств труда, степень совершенства полученных таким путем орудий зависела от случая. Результаты подобного рода актов изготовления орудий не могли первоначально качественно отличаться от результатов „обработки", которой могли подвергнуться камни в естественных условиях, без вмешательства предлюдей. Поэтому подобного рода орудия не могут быть отличены от кусков камня, подвергшихся естественной обработке, — эолитов. Но хотя орудия, полученные приемом разбивания, не могли первоначально отличаться от кусков камня, находимых в природе, тем не менее появление техники разбивания было огромным прогрессом, ибо она могла доставлять куски камня, пригодные для использования в качестве орудий, в значительно большем количестве, чем их можно найти в природе.

Предлюдям, когда у них возникала потребность в орудиях, не нужно было бродить в поисках подходящих каменных осколков или валунов. Они могли удовлетворить эту свою потребность, разбивая один камень за другим и выбирая из большого числа полученных кусков такие, которые могли служить в качестве орудий. Хотя куски камня, подходящие для использования в качестве орудий, составляли незначительную часть всех полученных в результате подобного рода обработки каменных обломков, тем не менее таким путем удовлетворить потребность в орудиях можно было скорее и легче, чем путем поисков таких кусков камня в природе.