Всех их объединяет признание предками современного человека одной части неандертальцев и исключение из их числа другой части, прежде всего западноевропейских палеоантропов типа Шапелль. В то же время по отдельным вопросам между ними существуют разногласия.

Среди зарубежных антропологов наиболее распространен взгляд, согласно которому от ранних неандертальцев, обладавших сапиентными чертами, эволюция пошла по крайней мере в двух направлениях. Развитие одной ветви пошло по линии дальнейшей сапиентации и завершилось возникновением современного человека. Развитие другой ветви пошло по линии специализации и завершилось на территории Европы возникновением классических неандертальцев, которые, если и приняли участие в формировании Homo sapiens, то лишь путем метисации. Они представляют собой боковую, тупиковую ветвь в развитии палеоантропов. Нетрудно заметить, что между изложенным выше взглядом и точкой зрения сторонников первого основного направления нет принципиальных различий. И здесь и там признается существование двух ветвей в развитии формирующихся людей: одной — прогрессивной, другой — тупиковой. Разногласия между ними по существу лишь в вопросе о времени разделения этих ветвей. Поэтому иногда очень трудно провести грань между этими точками зрения, тем более что сторонники первого основного направления, заявляя о необходимости исключения всех неандертальцев из линии, ведущей к Homo sapiens, в то же время рассматриваю і как предков неоантропов людей из Сванскомба и Фонтешевад (которых они не считают неандертальцами), а также иногда и человека из Штейнгейма.

Существует и более смягченный вариант второй основной концепции, представленный главным образом трудами советских антропологов. Согласно их взглядам, хотя классические неандертальцы и не дали начало человеку современного типа, однако рассматривать их как зашедших в эволюционный тупик было бы ошибочным. „Европейские неандертальцы типа Шапелль приобрели, — писал, например, В.П.Якимов, — вследствие их существования в своеобразных условиях внешней среды, морфологические признаки специализации, отличающие их от Homo sapiens. Однако они не представляют собой тупика в эволюции гоминид… Основное значение морфологической специализации неандертальцев этой группы заключается в том, что такая особенность, не являясь сама по себе препятствием к их преобразованию в человека современного физического типа, задержала и усложнила процесс „сапиентации". Тем самым она дала возможность неандертальцам, сходным с типом Эрингсдорф (например, Схул V из числа палестинских неандертальцев), опередить шапелльцев в историческом развитии. Эти группы, вследствие более благоприятных условий среды на вне-ледниковых территориях, быстрее превращались в Homo Sapiens" (1950а, с.32). Сходные положения мы находим и в работах Я.Я.Рогинского(19476, 1949, 1951).

С тем, что развитие разных локальных групп неандертальцев могло идти неодинаковыми темпами, что одни из них могли развиваться медленнее, а другие — быстрее, вряд ли можно спорить. Однако в случае с классическими неандертальцами речь идет не просто о темпах развития, а об его направлении. Несомненно отклонение неандертальцев типа Шапелль от пути, ведущего к человеку современного типа. И вопрос стоит так: существовали ли в ту эпоху, кроме неандертальцев, отклонившихся от сапиентного направления (т. е. классических), палеоантропы, продолжавшие развиваться в этом направлении. Отрицательный ответ на этот вопрос равнозначен признанию классических неандертальцев предками человека современного типа. Утвердительный ответ — равнозначен признанию существования двух ветвей в развитии палеоантропов. Третьего же не дано. И Я.Я.Рогинский, и В.П.Якимов отвечают на этот вопрос положительно. И неудивительно, что в их работах мы встречаем положения, ничем не отличающиеся от тех, что выдвигаются сторонниками „крайнего" варианта. Так, например, В.П.Якимов пишет о двух „принципиально различных линиях", двух „путях" эволюционного развития палеоантропов (1950а, с.25–26). „Последние находки в пещерах горы Кармел, а, может быть, и находка в Староселье, — читаем мы у Я.Я.Рогинского, — невольно направляют взоры исследователей на восток от Западной Европы и побуждают там искать те исходные формы палеоантропов, от которых пошло развитие в сторону Homo sapiens. Можно предположить, что где-то в западной части азиатского материка, в обширной области Передней Азии и прилежащих территорий, начиная с первой половины мустьерского времени, а может быть, с начала мустье, от древних палеоантропов обособилась линия, впоследствии окончившаяся появлением неоантропа на рубеже мустье и позднего палеолита" (1956, с. 17. Подчеркнуто мною— Ю.С. См. также: 1959, с. 179).

Таким образом, между взглядами сторонников „крайнего" варианта и сторонников „смягченного" варианта нет принципиальных различий. И те и другие в одинаковой степени признают существование двух ветвей в эволюции палеоантропов.

Но если допустить существование нескольких ветвей в развитии палеоантропов, то, естественно, возникает вопрос, чем объяснить, что развитие части неандертальцев пошло в сторону от основной линии, в то время как другая часть продолжала развиваться по направлению к современному человеку. Большинство антропологов от ответа на этот вопрос уклоняются. Чуть ли не единственная в советской антропологии попытка объяснить специализацию части палеоантропов была сделана В.П.Якимовым (1949а, 1950а, 1954, 1957а). В.П.Якимов объясняет отклонение классических неандертальцев от сапиентного направления их длительным изолированным существованием в неблагоприятных условиях приледниковой зоны, какой являлась в ту эпоху Западная Европа. К сходным взглядам пришел и американский антрополог Ф.Хоуэлл (Howell, 1951, 1952, 1958).

Внешние условия, в частности, климатические, естественно, не могли не оказывать влияния на развитие формирующихся людей. Но их действие не могло иметь своим результатом разделение единого ствола палеоантропов на несколько ветвей, развивающихся в разных направлениях. Влияние среды не могло изменить направления развития формирующихся людей, ибо последнее определялось внутренними закономерностями. Уже эти соображения заставляют поставить под сомнение концепцию В.П.Якимова и Ф.Хоуэлла. Но, главное, она находится в противоречии с фактами.

Дело в том, что классические неандертальцы не представляют собой группы, замкнутой в узких пределах Западной Европы. Они жили и в тех областях с благоприятными условиями, которые В.П.Якимов и Ф.Хоуэлл рассматривают как территории, где обитали более прогрессивные неандертальцы и где успешно шел процесс сапиентации. Из находок классических неандертальцев за пределами Западной Европы прежде всего следует назвать человека из Киик-Кобы. Детальные описания Г.А.Бонч-Осмоловского (1940, 1941, 1954) не оставляют сомнения в том, что мы имеем дело со специализированным неандертальцем классического типа, что полностью согласуется с оценкой верхнего горизонта Киик-Кобы, к которому относится находка, как позднемустьерского. Принадлежность человека из Киик-Кобы к классическому типу никем не оспаривается, в том числе и В.П.Якимовым (1949а, 1950а). К числу классических неандертальцев, по всем имеющимся данным, должна быть отнесена находка в пещере Мугарет-эль-Алия (Танжер). Танжерский человек обнаруживает явственные черты специализации (Senyurek, 1940; Castiiio-Fiel, 1955). Существенно, что в этой пещере обнаружена индустрия, относящаяся к позднему мустье (Senyurek, 1940).

Как уже отмечалось, черты далеко зашедшей специализации характерны для морфологического облика людей из Шанидар. Огромное сходство с классическими неандертальцами обнаруживает Табун I. Несомненно наличие большого числа специализированных, классических черт у ребенка из Тешик-Таша (Дебец 1947 и др.), а также у человека из Дже-бель-Ирхуд в Марокко (Урысон, 1964, с. 144). Хотя и не классической, но тем не менее „гиперспециализированной" формой является родезиец (Урысон, 1964, с. 128).