— Я буду скучать по тебе! — сказала честно девушка и поднялась на ноги. Пройдя по лестнице на первый этаж, она скрылась в квартире доцента Яковлевой.

А Петров в эти мгновения подумал о том, что тоже будет скучать по Каталине и когда-нибудь вернется за ней в этот странный дом.

Расположившись у костра в пространстве небольшой лесной полянки, отдыхали трое молодых людей. Положив пустую тару в пакет для мусора, один из ребят встал, отошел на несколько метров к брезентовой палатке и достал из нее новую бутылку водки. Долбанув локтем по донышку «Столичной», он с легкостью снял пробку.

— Ну и чего ждем? — басом произнес он. Его густые брови, короткие черные волосы и высокий лоб брутально дополнял низкий тембр голоса. Слова его таили в себе своеобразное воззвание, после которого к заветной бутылке потянулись две руки с пластиковыми стаканчиками. Разлив каждому поровну, он закупорил водку и положил на землю.

— Датый Темыч, а льет поровну! — бодро сказал один из студентов и рукой почесал затылок. Он был худощав и светловолос, с детскими ямочками на щеках, которые придавали его образу черты беззаботности и ребячества.

— А то, опыт-то не пропьешь, Серега! — ответил Темыч, и вся компания рассмеялась. — Ну, давайте, мужики, за Африку!

Студенты неслышно чокнулись пластиковыми стаканчиками и под треск горящих дров опустошили их содержимое. Дул ветер, плавно раскачивающий сосны, отчего атмосфера была овеяна легким ореолом таинственности.

— А чего за Африку? — спросил третий парень, глотнув сока из пакета. Его татарское смуглое лицо было предельно серьезным.

— А это, Ваня, из Германии пошла тема такая… — отвечая, Темыч дал понять, что сейчас последует некий небольшой экскурс в историю. Два его друга спрятали стаканы и приготовились слушать. — То в Африке кампания военная была, 1943-й год. Переломный год, так сказать…

В такт размеренной и хорошо поставленной речи Темыча Сергей и Ваня кивали головами, стараясь запомнить каждое слово старшего товарища.

— Роммель вел свои войска по пустыне, Гитлер сидел в своем штабе и ждал, когда же бравые бойцы вермахта сломят русских под Сталинградом. В общем, время совсем не простое для Рейха было… — отпив апельсинового сока, Темыч продолжил: — Так вот: офицеры, когда пили в Берлине, тогда говорили всегда «За Африку!», потому что там неясно совсем всё было, а Сталинград-то, все думали, вот-вот ляжет, и всё — конец Советскому Союзу.

В продолжение разговора Темыч поднялся, церемониально убрал левую руку за спину и, подняв пустой стакан в правой руке, крикнул:

— Tang lebe Afrika!

Ребята от неожиданности вздрогнули и уже через мгновение рассмеялись. Крик Темыча эхом разнесся по ночному лесу.

Сергей посмотрел на лес, который одной сплошной черной кромкой окружал поляну, отданную на поруки ясному звездному небу.

— Что-то, я думал, не бывает эха в лесу… — заплетающимся от опьянения языком сказал Ваня и стал шариться в бардаке нагроможденных вокруг вещей в поисках водки.

— Дурень ты. Эхо же и называют лесным голосом, — съязвил Сергей и протянул Темычу закупоренную тару.

— Какой пить уже будем по счету? — спросил светловолосый и зевнул.

— Да шестой, по всей видимости… — лихо ответил Темыч. — Ну, и хули ждем?

В ответ на его приглашение парни протянули пластиковые стаканчики. Разлив водку, Темыч привстал на коленках и сказал:

— Ну, за советский космос давайте выпьем, раз уж про историю начали! — твердо произнес он и по традиции первым опустошил посуду. Сергей и Ваня последовали его примеру. Осушив стакан, Ваня посмотрел на звездное небо. Где-то там, среди мерцающих светил, в небе пролетали спутники и самолеты.

Вдруг на Ваниной руке запищали часы «Электроника». Вероятнее всего, сработал заранее установленный будильник. Закусив водку соленым огурцом, Ваня встал в полный рост.

— Товарищи! Полночь пробила! — сообщив благую весть друзьям, Ваня по-собачьи зарычал и, встав на четвереньки, принялся, словно кабан носом, копать дерн.

Вслед за ним подскочил Темыч и галопом понесся к палатке. Извлекши из нее факел, он вернулся обратно к костру. На фоне горящего пламени виднелись контуры фигуры Сергея. Большим ножом для мяса он вырезал какие-то знаки на густо поросшей травой земле.

— Не дерется, сука! — рявкнул Ваня и принялся рвать густую и сочную траву руками в попытках добраться до вожделенной сырой почвы.

— Ты чё, клад роешь? — обратился к нему Темыч. — Неси сосуд! Быстрей неси!

Вопящий Ваня остепенился и украдкой побрел к палатке. Полностью погрузившись в ее темное нутро, он стал во весь голос выкрикивать библейские заповеди в хаотическом порядке.

В это время Темыч допил из горла оставшуюся водку и, ничуть не поморщившись, твердым и громким голосом принялся командовать:

— Рота, равняйсь! Рота, смирно! — кричал он невидимым солдатам, которые, быть может, только в его воображении заполонили собой поляну.

— Рядовой Козловский! — крикнул Темыч.

— Я! — послышался крик из палатки.

— Труп Ивановой! Быстро!!! — скомандовал Темыч и развернулся на 180 градусов.

После некоторого замешательства из палатки показался Иван, пятившийся со спальным мешком на плече. Внутри было, явно, что-то тяжелое, так как парень, передвигаясь маленькими шажками, заметно горбился.

Увидев черный спальный мешок, Сергей, словно земляной червь, пополз к костру. Темыч поставил ногу ему на голову.

— Я нарисовал знаки, товарищ прапорщик! — жалобно промямлил Сергей. В ответ на его слова Темыч убрал ногу с головы парня. Сергей встал рядом с Темычем и наспех отряхнулся, оглядываясь по сторонам на невидимых солдат. Небрежно кинув спальник на землю, Иван схватил нож и принялся разрезать плотную брезентовую ткань. Сквозь прорез в спальном мешке виднелось бледное тело длинноволосой девушки. Черные ее локоны словно поглощали яркое пламя костра. Зашумел ветер.

— Милая моя Иванова… — прошептал Сергей и наклонился, чтобы поцеловать мертвую девушку в ее синие и холодные губы.

— Отставить! — скомандовал Темыч. — Неси топор мне! Быстро!

Резко встав по стойке смирно, Сергей кивнул головой и метнулся в палатку. Иван в это время, словно загипнотизированный, смотрел на обнаженную девушку.

Как только Сергей отдал в руки Темычу топор, тот склонился над трупом и принялся быстрыми и отточенными ударами рубить голову. Во все стороны брызгала странная липкая слизь и раздавались смачные шлепки. В это время за спиной Темыча Сергей устанавливал над костром котел. Языки пламени жадно облизывали его чугунное дно. Иван же впопыхах раскупоривал пластиковую канистру с какой-то жидкостью бурого цвета.

Взяв в руки отрубленную голову Ивановой, Темыч поднял ее высоко над собой. В это самое время жидкость в котле закипела и к небу устремились густые черные клубни дыма. Пролетая мимо отрубленной головы девушки, они словно цеплялись за ее плоть и хотели заполнить собой ее нутро, а быть может — и оживить мертвые ткани.

— Пора? — вопросительно вскликнул Темыч и закрыл глаза.

— Пора… — несмело поддержал Темыча Сергей.

— Пора! — твердо сказал Иван.

Как только Темыч бросил отрубленную голову Ивановой в котел, небо озарилось ярким белым свечением. Оскверненное тело умерщвленной девушки растворилось и, превратившись в луч чистейшей энергии, принялось, словно оживший протуберанец вьюги, кружить вокруг парней, оставляя в качестве следов серебристые мерцающие снежинки. В следующее мгновение этот таинственный столп, обдав волшебной россыпью студентов, устремился ввысь к озаренному вспышками небу.

Из котла начала подниматься огромная голова Ивановой. Вспарив на несколько метров, она зависла в воздухе и огляделась вокруг.

Расплывшийся в улыбке Темыч подошел к зависшей в воздухе голове и хотел так же вспорхнуть ввысь и обнять ее… Но в ответ губы Ивановой сложились в трубочку и дунули струей жаркого пламени. Эрудированный заводила тут же превратился в пепел, так и не успев прикоснуться к этому прекрасному неземному творению.