Песенка про Тому Когда мне стукнет 20 лет, Я убегу из дому — Он думал так, он так мечтал Всего лишь год назад. Но время быстро пронеслось, И он увидел Тому. И никуда, и ни зачем Совсем не убежал. Она работала в седьмом отделе гастронома, Он серый чек ей протянул И вдруг ее спросил: Простите, а как Вас зовут?» Она сказала: «Тома». И тут он понял: без нее Ему жить нету сил. Он предлагал поехать с ним К Курилам иль на Каспий. И уверял, что хочет стать Отличным моряком. Она смотрела на него Хитро, но не без ласки. А серый глаз ее сиял Недобрым огоньком. И вот однажды ввечеру К ее пришел он дому, И он увидел, что она Сегодня не одна. В квартире Томиной сидел, Рукою гладил Тому Какой-то смуглый человек И пил бокал вина. Он не решился попросить У Томы объяснений, И повернулся уходить, Она же догнала и прошептала: «Это брат приехал из Армении». Но понял он, что в этот раз Она ему врала. Он хлопнул дверью И ушел навек, бесповоротно. Ведь Томе он не смог простить Измены ни за что. И он уехал далеко, На станцию Капотня, А где в Москве живет она Не помнит уж никто. 1997 г. Ритка Дорофеева Что мне делать? Я пропал. Ритка, что ты сделала?! Твое тело – крахмал, Белей снега белого. Отравило мне судьбу, Отняло профессию. Ритка! Я тебе не вру Всей вот этой песнею. Ритка Дорофеева! Что же ты наделала?! Твое тело, вот дела, Белей снега белого. Я работал в РСУ цементобетонщиком, А теперь я на углу с розовым бидончиком. Бросьте, братцы, мне в бидон Рублики, копеечки. В Ритку я давно влюблен, Это вам не семечки. Ритка Дорофеева! Что же ты наделала?! Твое тело, вот дела, Белей снега белого. Мне прораб Кузьмич читал О женском поле лекции. Только я совсем пропал От твоей комплекции. Всю работу задвигал. Все планы и задания. И тогда Кузьмич сказал мне: «Леша, до свидания». Ритка Дорофеева! Что же ты наделала?! Твое тело, вот дела. Белей снега белого. И теперь сижу-тужу Бомжем на Арбате я. Напирает на меня Нищенская братия. Тычет палкой да культей, Мол уходи отселева. И хохочет надо мной Ритка Дорофеева. Ритка Дорофеева! Что же ты наделала?! Твое тело, вот дела, Белей снега белого. 27 июля 1998 г. Ничего не надо
Ничего не надо, подай-подайте мне гитару, Шелковые струны да сере-серебрянные колки, Да родную женку, да ребят любимых, Да сынка-сынулю со мною рядом посади. Запоет гитара, заиграют струны, Загрустит о чем-то родная жена, Улыбнется Петька, чертыхнется Димка, А Шурка нарисует белого слона. В доме будут звуки, в доме будут взгляды, На столе бутылочка, а на плите чаек, Ничего не надо – лишь бы были рядом Милые мои ребята Ольга да Санек. Ничего не надо – лишь бы были рядом Милые мои ребята Ольга да Санек. Затрындит над ухом телефончик черный, В трубке дальний голос: «Горыныч, я живой!» Я воскликну: «Ванька!», а Шурка свистнет в трубку, А Ольга улыбнется: «Ванечка, родной!» Я воскликну: «Ванька!», а Шурка свистнет в трубку, А Ольга улыбнется: «Ванечка, родной!» Ничего не надо, подай-подайте мне гитару, Шелковые струны да сере-серебрянные колки, Да родную женку, да ребят любимых, Да сынка-сынулю со мною рядом посади. Да родную женку, да ребят любимых, Да сынка-сынулю со мною рядом посади. Цыганочка Что за жизнь, как черта А за ней – ни черта. А за ней ничего. Эх, не видать никого. Погляжу я прямо в край, А там держись, не зевай. Что б не взять, эх, не украсть, Что б за так не пропасть. По башке жизнь ключом, Только все нипочем. Глянул в бок, там в ночи Только пни да сычи. Я не пил, эх, не гулял, Я не крал, но пропал. Но сгорел я на раз От ее черных глаз. Ах, восемь бед – один ответ, Дай-ка, друг, мне сигарет, Дай-ка, брат, закурить, Чтобы сдуру не дурить. Ты играй, играй, играй, играй гармоника, Да не шибко так, не громко, а тихонько. Ты играй, играй, играй, играй рассказывай, О том как побьется мое сердце. Эх, гитара, струны звонки, Вы пропойте той девчонке, Как моя душа болит, эх, Как вино не веселит. |
