Буржуазия Западной Европы не верила в способности генералов, ученых, рабочих, инженеров и солдат рабочего государства. Все сообщения о том, что социалистическое планирование и подлинная свобода развития промышленности, принадлежащей народу, превратили Россию из задавленной и ослабленной царизмом страны в перворазрядную мировую державу, отметались как «коммунистическая пропаганда». В связи с этим Гитлер и многие другие вновь и вновь выражали свое недоумение. Геббельс писал в своем дневнике: «Он, Гитлер, совершенно не представлял себе советского военного потенциала. То и дело он в отчаянии спрашивал, где же все-таки большевики берут свое оружие и своих солдат?»

Будучи застигнут врасплох внезапным нападением в разгаре своих мирных трудов, советский (народ оказался перед необходимостью решения колоссальных задач. Однако в результате дальновидной политики индустриализации, проводившейся под сталинским руководством, благодаря единству и социалистическому духу народа, советская промышленность выдержала это испытание. Производительность промышленности возрастала, несмотря

1 Историческая справка, Совинформбюро «Фальсификаторы истории», М, Госполитиздат, 1948 г., стр. 67–68.

на временную утрату западных районов СССР, откуда поступало больше трети всей советской продукции и больше двух третей некоторых наиболее дефицитных видов сырья. Советская промышленность дала свыше 90 % всех танков, самолетов, орудий и другого военного снаряжения, с помощью которого была разгромлена гитлеровская Германия. Советский Союз получил в три раза меньше поставок по ленд-лизу, чем Англия, которая сковывала всего несколько германских дивизий. Вся помощь союзников Советскому Союзу, оказанная по ленд-лизу, равнялось лишь 4 % общего объема советского военного производства.

С большой неохотой и только ради своих собственных империалистических выгод правящие круги Англии и США стали помогать Советскому Союзу. Заклятый враг Советского Союза Уинстон Черчилль лицемерно заявил, что «опасность для России является нашей опасностью и опасностью Соединенных Штатов»1 и что «Англия готова сражаться бок о бок с советским народом против общего врага». Позднее были даны торжественные обещания открыть второй фронт, с тем чтобы «облегчить колоссальные трудности нашего славного союзника».

Официальное признание западными державами советского принципа (от которого они впоследствии отреклись) о том, что германский фашизм, как таковой, а не только германская военная машина, должен быть уничтожен начисто, ясно показало, что война превратилась в нечто противоположное тому, что замышляли поджигатели войны. Советский Союз, заключив пакт о ненападении с Германией, разоблачив подлинные цели мирового фашизма, превратил войну в коалиционную войну против фашизма, в народную освободительную войну. Возникло нечто совершенно «новое. Это новое положение, в котором содержались многие элементы старого, временно и частично разрешило прежние противоречия, и борьба вступила в более высокую стадию.

В частности, после поражения Франции миллионные народные массы, находившиеся под пятой своих собст1 Историческая справка Совинформбюро «Фальсификаторы истории», М, Госполитиздат, 1948, стр. 68.

венных и иностранных фашистов, начали понимать, что теперь уже война перестала быть только войной между отдельными странами, а стала также гражданской войной между антифашистским подпольем, рабочим классом и народными патриотами, с одной стороны, и прислужниками внутренней и чужеземной реакции — с другой, борьбой не на жизнь, а на смерть против нацистских гарнизонов и их квислинговской агентуры. Национальные и классовые интересы совпадали в период борьбы чешского подполья, партизан Югославии, Италии, Франции и Греции. И в этих, и в других странах чувства национальной гордости и патриотизма перестали быть орудием в руках монополистов, как это было прежде, и превратились в свою противоположность — в оружие народа в его борьбе за освобождение.

Цели Англии и США в войне

Чтобы внушить народу мысль о необходимости долготерпения и жертв, правящие классы Запада разглагольствовали о необходимости «раздавить гидру фашизма». Однако господствующие силы в англо-американском лагере боялись народной освободительной войны и не стремились к полному разгрому фашизма. Их главной целью в войне было устранить опасных для них империалистических соперников в лице Германии и Японии, в то же время избегая причинить вред своим партнерам по картелям из Берлина и Токио.

Как добиться того, чтобы фашистская Германия перестала представлять для них опасность и в то же время не была ослаблена как сила, борющаяся с рабочими организациями и угрожающая Советскому Союзу, — вот что больше всего занимало западные державы. Эти противоречивые тенденции определяли их поведение и их военную стратегию.

Отказ Англии и Соединенных Штатов по-настоящему вооружить народные силы Франции, Италии и Югославии, их предательская политика в отношении народов Китая, Греции и Испании, тот факт, что, в то время как их авиация бомбила жилые кварталы в городах Германии, промышленные объекты, снабжавшие нацистскую

военную машину, часто оставались нетронутыми, и-самое главное — срыв открытия ими второго фронта в условленные сроки (что повлекло за собой потерю еще миллионов жизней), — все это носило на себе отпечаток мюнхенского десятилетия и предопределило характер послевоенной политики англо-американского блока.

«Не раскроете ли вы нам, какие цели вы преследуете, ведя эту войну?» — спрашивали либералы на протяжении всей войны тех, кто определял политику Лондона и Вашингтона. Правдивый ответ, который гласил бы, что американский правящий класс склонен спасать капиталистов Рура от обуявшего их безумия и что английские правители борются за сохранение ежегодной ренты своих рантье, — поставил бы их в неловкое положение. Они отвечали поэтому туманными рассуждениями о «четырех свободах». Вскоре эти рассуждения были облечены в форму империалистической «теории» об «американском веке».

«А каковы ваши цели войны?» — спрашивали некоторые Советский Союз. Ответ был прям и прост: завершить войну, снабдить народ оружием для полного уничтожения фашизма, установить подлинно демократические народные правительства и добиться как можно более быстрого и полного поражения фашистского агрессора Но именно этого и хотели избежать Черчилль и его клика. Сила обстоятельств заставила их сражаться в одном лагере с Советским Союзом, но это не превратило их, как по мановению волшебной палочки, в друзей прогресса и демократии.

Мобилизацию военных сил англо-американского блока тормозили и затрудняли бюрократизм, бессмысленная, напрасная трата ресурсов, взяточничество, параллелизм и несогласованность в действиях. «Демократические страны тяжелы на подъем», — такова была стандартная отговорка. К тому же вначале монополии отказывались расширять свои предприятия по производству вооружения без гарантий в отношении прибылей1. Впрочем, основной

1 См. книгу Кэттона «Военные магнаты Вашингтона» (Bruce Cattop, The War Lords of Washington, New York, 1948), где изложена плачевная история американского военного производства. (Прим. автора.)

причиной было желание правящих классов Запада, и особенно правящих кругов Англии, усложнить и затянуть войну. Их целью было выждать, пока Советский Союз не истощит своих сил настолько, чтобы беспрекословно подчиниться приказаниям Лондона и Вашингтона, а народы Европы не придут в полное отчаяние и не согласятся на возвращение своих прежних господ.

Англо-американская военная политика преследовала одну цель: избежать исторически неизбежных последствий войны — падения европейских олигархий. Поэтому английский и американский правящие классы делали все, чтобы избежать полного уничтожения нацистской военной машины, подавить народную антифашистскую борьбу и удушить те новые демократические элементы, которые зарождались в этом кровопролитии.