Я-то кто? Старикашка перешный, книжник московский, трепач с Малой Сухаревской. Начитался книг старинных, вот и вам сочиняю, весь книжной пылью пропах и говорю не по-нонешнему, а по-книжному, затейливым российским слогом, а все ж, братцы-граждане московские, говорю правду истинную, и не токмо вздор несу, а самую натуральную побывальщину. Чудесные дела приключаются в нашем богоспасаемом граде Москве, о них и толкую. Иной-то не поверит, где, скажет, такие люди, как батюшка Иринарх или Алеша-великомученик, или чужой сын, а они есть и с нами вместе по одним улицам ходят.

Всех-то я вас, граждане московские, люблю, все-то вы мои герои. Даже беса московского не то чтоб люблю, грешно вымолвить такое! - враг он, конечно, и мерзок, и коварен, и много зла еще от него увидим, - а вот ведь наш он бес, нашенский, ловок, проклятый, потому что тоже московский. А вот чужого сына ненавижу - не наш он, одно слово - чужой. От этих-то чужих сынов вся беда нашей земле.

Ну да ничего, проживем! Много бед видала Русь, а жива, выстояла, и мы выстоим!

Жестокие времена, тугие дни, а всё же живы мы, люди московские, и свой смысл имеем.

И что за веселость, что за удальство, братцы, быть московским человеком! И есть у нас Москва-матушка! Не берегут ее, родную, испакостили всю, народом сверху донизу забили, так что простору жизненного не осталось, старинку всю извели, святынь сколько порушили! - а вот всё ж есть она, Москва, братцы, у русского человека, и есть Кремль, и была Сухарева башня, и Христос Спаситель - наше всё это, люди добрые, берегите в сердцах ваших и никому не отдавайте, коли на деле сберечь не смогли.

Помните, что есть чужие сыны, и ненавидят они святыни наши, и ненавидят башню Сухареву, как веру Иисусову.

А почто веру ненавидят? Пока живо Слово Божье, их черной вере не бывать! Укоряет она, вера наша, их-то. Обида их берет и зависть. Лжепророк иудей Карла-Марла свое выдумал, а кишка тонка! Душа-то, она - Божья и никаким их законам неподвластна. Потому-то и нужна им так Черная книга.

Что же это была за Черная книга такая, о которой наш хитрый сказ шел?

А мало ли на свете черных книг, что на магию полагаются и все блага сразу сулят? Наша-то книга - сказка, а есть и такие взаправду, что как в сказке: прочел ее и всё исполнилось, только уж обязательно чтобы без Бога и душу лукавому продать, и уж, конечно, через кровь - без крови в чернокнижии никак. Вот оно где, чернокнижие-то двадцатого века!

А может, даже и не в Черной книге дело, а в правде? Правды они больше всего боятся, ее и заклинают. Плохо, если так-то. Старинные-то люди говорили: не веру Бог любит - правду, правды нет - ничего нет. Русский человек правдой больше жизни дорожит и с тем он, кто Правду несет. А нет правды, тут уж его ничем не заставишь. У кого правды нет - того век короткий.

Потому-то они по черным книгам жить хотят, а наше всё пустить на поток и разорение, в мерзость запустения святыни обратить. Сломать всё нам дорогое, как Сухареву башню! Вот и мельтешат средь нас разные бесы и бесики. Читаешь газету и ясно, чьи это проделки - он, наш московский бес. Большую силу взял! С самым главным в равных ходит и всё, что его поганый куцый хвост пожелает, то и творит. А как побороть его? Одно знаю: силой молитвы. Сплотиться вокруг матушки нашей, святой православной Церкви и за веру русскую стоять насмерть!

Берегите матушку нашу, святую православную Церковь, люди русские. Верите вы али не верите, а берегите. Кто из вас в свою старенькую старушку-мать плюнет? А в Церковь плюете, да еще гордитесь этим. А в Церковь плюнуть, что в мать плюнуть.

А их... остерегайтесь. Народ они ненашенский и скользкий. Это они нам Карлу-Марлу подсунули. Вишь, в начальство полезли, в писатели да ученые, очень им всё заместо нас творить хочется. Да не позволим того, братцы! Ждут они своего часа, ждут, во всем мире власти им надо не меньше. Только они-де народ избранный, а мы, как навоз, дерьмо, мусор, для них подстилка. Так не бывать тому! Никому из них не верьте! Обижать не обижайте, грех людей обижать, а верить - не доверяйте.

Чистоту русскую блюдите. Ежли, не приведи Бог, война (а ведь будет она, знаю!), за что помирать пойдем, ужли за иудейскую бороденку? За Россию пойдем, за Русь Святую, за веру отцов наших, чистую, православную. Потому как, ежели разобраться, у нас, людей русских, ничего, окроме родины и веры, нет. Вся жизнь наша - прах и фантом, а вот это - самое подлинное и живое.

Что же сказать вам еще, мои дорогие? Досказать прошлый сказ просите. Грустно мне сегодня чего-то, предчувствую разлуку с вами скорую, таить ничего не буду, всё доскажу.

Спрашиваете меня, непонятно вам: почто батюшка наш Иринарх находился в схороне и подвергался преследованию? Сказ мой вас не удовлетворяет? Добавлю тогда, что слышал. Ох, непросто стало на Руси! Рухнула старая держава Российская, и Церковь наша православная покачнулась. Покачнулась, а устояла. Но велики козни вражеские. Появились новые расколоносцы, обновленцы, «красными попами» рекомые, нашлись и в самой нашей Церкви пастыри недостойные или малодостойные. Властолюбия ради забыли малых сих, пошли на поклон власти антихристовой. Склоняли они Иринарха на свою сторону, нужен им был такой святой человек, многое ему сулили, но он их отверг и проклял. Не простили ему этого, один из них в особенности, не назову имени, и донес он на старца, что монархист-де он и против власти.

Да только не враг он никому, батюшка наш, Иринарх-старец, а скажу вам, братцы, гордость он наша и человек самый наирусский, самый православный человек (многие ныне этих слов стыдятся, а я не стыжусь и горжусь!).

Вот каково оно, толкование, говоря по-ученому, рациональное, да ведь это всё от немцев выдумка, а нам, русским, московским, легенда дорога, сказочно-то оно всё лучше выходит и нам понятливей. Страна у нас такая легендарная, вовсе особенная, и сами мы - люди легендарные, одно слово - московские люди. Нам сказ дорог. В нем - правда истинная.

Что с чужим сыном сталось? А вот что. Есть Бог и есть Божий суд. Сгорел чужой сын, семя адово. Пока он Алешу допрашивал, помощник его - ухо к щелке: и Чеке друг на дружку стучать положено. Услышал он про Иринарха-то, что его большой чекист своим отцом называет. Стал вести на свой страх тайный розыск и узнал, что чужой сын был в церковных книгах записан сыном крестьянина Семена Галкина, ставшего потом монахом Иринархом. Стал копать дальше и выяснил, что этот сын-то сукин сослан был на каторгу за разбой и сидел там до революции, а как революция началась - убил политического ссыльного и под его видом объявился. Тут чужому сыну и конец пришел. Попали бумаги к самому главному, тот и вызвал к себе чужого сына. Видели, как из ворот выезжал, да не видали, как возвращался. Помощник-доносчик на его месте стал.

Алешину-то духовную жену из каземата выпустили - седая вся и умом повредилась. Может, и видели ее. Ходила такая по Сухаревке Маша-блаженная, на Алексия-угодника копеечку собирала. Всё она вокруг Сухаревой башни бродила и наверх просилась. Исчезла она в один день, куда - неведомо. Говорят, всё-таки пробралась на башню и оттуда бросилась. Легенда это, конечно, небывальщина, про каждую высокую башню сказ есть, что с нее девица кинулась.

А старца Иринарха берегут верные люди, до поры в схороне он (врал собака, чужой сын, что место знает, чтоб Алешу смутить), и большая нам радость, что остался на Руси хоть один праведный человек и князь века сего не коснулся его. Известно, без человек праведных несть граду стояния.

А Алеша погиб, братцы, погиб за веру истинную и за правду русскую. Хлипкий он был телом, костистый, а духом - богатырь великий. В былое-то время такие с татарвой бились, во чисто поле выходили, как Пересвет-инок, стояли насмерть. Так и Алеша, братцы мои! Встал и не сдвинулся!

Пла́чу, братцы!.. Как вспомню Алешу - не могу, слезами заливаюсь, так-то его жалко... а чего жалко, и не понимаю толком, сознаю лишь, что горько жить нам оттого, что нет такого вот Алеши среди нас. И могилки его нетути, чтобы поклониться святым его мощам, и отчество-фамилия его неведомы. Но поминаю его каждый день, и вы, братцы, помните, что за люди меж нас жили. Не то что мы - труха, сажа. Нам бы его стойкость - многое бы по-другому было.