Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A
II

Спасибо Вам, дорогой Василий Васильевич, за Ваше внимание ко мне. Очень рад, что Вы нашли мою «мотивировку» правильной. Всем лицам, о которых Вы пишете, я книгу уже послал. Если Вы им скажете несколько слов от себя, то будет очень хорошо.

Я не написал имя «ихтиозавра» поэзии нарочно, чтобы мое письмо не носило характер сплетни. Между нами, я сообщаю его Вам теперь. Это не Бальмонт (он сейчас за границей)[1555], не Ал. Блок (это очень нежный и деликатный человек, а в том кружке, несмотря на «ты», ему снисходительно «разрешают» прочесть стихи)[1556]. Нет, мастодонт поэзии не кто иной, как Вяч. Иванов, человек, которого вообще я очень уважаю и за образованность и за интересность личности, но не за «деланные» кундштюки[1557]. Я никак не думал, что появление моей книги вызовет в нем такое «волнение». У каждого свой путь, к чему же тут недоброжелательство и зависть. Столкновение вышло с самого начала. Даю книгу, он смотрит и с видом олимпийца говорит: «А знаете, мы запретили слово: грезы»[1558]. Меня взорвало — как это кто-либо может запрещать слова народного языка, слова, которые есть у Даля! Я влюблен в русский язык, я иногда просто, теряя значение слов, слушаю самую гармонию речи в самом обыкновенном разговоре и, как пишу в одном из новых стихотворений, «очарованный, величие народа в величьи постигаю языка»[1559]. Я и ляпнул в насмешку: «А я разрешил», а потом и сказал, что никто не может ни запрещать, ни разрешать слова живой речи, как бы они ни были обыкновенны. И главное, кто мы! Те, что портят язык идиотскими, искусственно изобретенными словами, нетворческими, противными. Карамзин, Пушкин вводили новые слова, но ведь какие это были слова! Не чета теперешним «изобретателям»! Дай Бог разобраться в готовой сокровищнице языка, бери Даля и столько нового найдешь там; мы еще так мало знаем свой язык, но это новое будет чудесным, ошеломляющим по красоте! А это: «мы запретили» живое слово прозвучало во мне так, как будто бы кто запретил целовать любимое существо в губы, потому что это часто или всегда делается, а целуй непременно в нос, что ли, ибо этот прием реже встречается. Господи, да любимое существо всюду поцелуешь, на то оно и любимое! Поэтому-то меня и задела эта самозваная академичность, это пренебрежение к языку! Дело не в словах, а в том, что они выражают и как звучит их совместная гармония в стихе. Уж чего, кажется, «банальнее»: море — горе, даль — печаль, а между тем, какою прелестью дышит стих Вал<ерия> Брюсова:

Когда встречалось в детстве горе
Иль безграничная печаль, —
Все успокаивало море
И моря ласковая даль.[1560]

Право, по-моему, все «ухищренные» произведения того же поэта не стоят этих, полных прелести простоты, «банальных» строк.

Из-за этого столкновения и пошло начало «травли». До такой сте<пе>ни, что одному молодому поэту, с которым я дружен десять лет, Вячеслюк рекомендовал раззнакомиться со мной — «помилуйте, он может иметь влияние на Вас, Вы должны пойти к „высшим“, у них учиться[1561] Но учиться выражениям «факел смольный»[1562], «вы<,> темные, поемные, парные берега»[1563], «кромешная не погребла чащоба»[1564], «до ярых нег змеиного узла»[1565], «рдяный, медом пьяный»[1566], «и ныне стал я сам женою темнолонною, отверстой небесам»[1567] и т. п.!

Ляганье уже началось. Многого я еще не видел, не достав пока газет, но мне говорили[1568]. А вот прилагаю образец из «Речи»[1569]. Написано, следуя пословице: «в огороде бузина, а в Киеве дядька», ибо речь во всей статье идет не обо мне, но задеть все-таки надо. И это идет по дружбе оттуда, из «Академии»![1570]

Вот тебе и «дружная, общая работа», о которой я говорил в предисловии к книге![1571] Ах, как мне это все чуждо и противно!

Еще раз благодарю Вас, дорогой В. В.! Конечно, раз Вы переговорите с критиками, они не откажутся написать о моей книге.

Ваш Н. Шульговский.
1. V. 1912.
С<анкт>-П<етер>б<ург,> В<асильевский> О<стров,> Большой пр<оспект,> д<ом> 44<,> кв<артира> 4.

Осколки

(Из разысканий о русской культуре прошлого века)

1. Неизвестное прошлое Ивана Ильина

В мемуарах Евгении Герцык, в главе, посвященной философу Ивану Ильину, приведены сенсационные сведения. Герцык сообщает, что Ильин присутствовал на первой «памятной» социал-демократической конференции (т. е. партийной конференции большевиков) в Фолькетс хюс в Таммерфорсе (Тампере), имевшей место в декабре 1905 года[1572]. Конференция оказалась, вне всякого сомнения, памятной, тем более если учесть, что там впервые произошла встреча Ленина и Сталина.

В эмиграции Ильин, будучи консервативным националистом и ярым антибольшевиком, не спешил распространяться относительно своего прошлого. Тем не менее в конце жизни он, по-видимому, все же обратился к жанру мемуаров: набросал для себя ряд — в меру полемических — вопросов, которые намеревался развить, но толком из этого ничего не вышло. Первостепенное значение было отдано другому.

Судя по опубликованным черновикам его дневника за осень 1905 года, Ильин читал политический орган меньшевиков «Искра» (что не мешало ему живо интересоваться анархизмом, а вскоре этот интерес еще более углубить)[1573]. Едва ли есть основания ставить под сомнение слова Герцык. Но тогда тем более странным представляется тот факт, что в подробном отчете Г. Крамольникова о конференции 1905 года Ильин не назван в числе делегатов. У Крамольникова сказано, что был делегирован сорок один человек, но прибыло только сорок. Среди впоследствии ставших особо известными большевиков можно отметить Крупскую, Бородина, Лозовского, Красина, Ярославского. На основе доносов Крамольников сумел назвать тридцать шесть делегатов, с точностью установив личности тридцати четырех. Таким образом, личности шести делегатов, среди них одной женщины, установить не удалось[1574]. Среди этих пяти мог находиться — возможно, неуловимый для осведомителей — заезжий большевистский гость Ильин, носитель фамилии, которая, кстати сказать, являлась известным литературным псевдонимом Ленина.

На конференции вступительный доклад делал Ленин. Сталин остался, выражаясь его собственными, впоследствии часто приводимыми словами, неудовлетворен внешним видом Ленина: «Каково же было мое разочарование, когда я увидел самого обыкновенного человека, ниже среднего роста, ничем, буквально ничем не отличающегося от обыкновенных смертных…»[1575] В фантазиях Ленин представлялся ему сказочным «великаном». К тому же Сталина шокировало то, что Ленин вступал в разговоры с менее выдающимися делегатами. Напрашивается вопрос: с кем именно? На конференции обсуждались два основных вопроса: может ли произойти новое слияние с меньшевиками и как относиться к предстоящим думским выборам. Царило всеобщее возбуждение. Из Москвы то и дело поступали полные драматизма отчеты о ходе кровавого восстания. В перерывах делегаты, согласно некоторым свидетельствам, отправлялись в лес упражняться в стрельбе из револьверов[1576].

вернуться

1555

К. Д. Бальмонт пробыл за границей с 1906 по 1913 год.

вернуться

1556

Возможно, искаженный отзвук реального «башенного» эпизода, когда Иванов резко раскритиковал первую редакцию поэмы А. А. Блока «Возмездие» (см.: Городецкий С. М. Воспоминания об Александре Блоке // Александр Блок в воспоминаниях современников. Т. 1. М., 1980. С. 340). Самым полным сводом сведений об отношениях Блока и Иванова в рассматриваемый период остается работа ЕЛ. Белькинд «Блок и Вячеслав Иванов», сопровождающая публикацию писем Блока к Иванову (Блоковский сборник. [Вып.] 2. Тарту, 1972). Шульговский подарил Блоку «Лучи и грезы» и «Теорию и практику поэтического творчества» («Одному из самых любимых мною поэтов, Александру Александровичу Блоку, с искренним уважением Н. Шульгов[ский]» // Библиотека А. А. Блока. Описание. Кн. 2. Л., 1985. С. 412). См. также примеч. 22 /В файле — примечание № 1539 — прим. верст./.

вернуться

1557

Несколько стихотворений Иванова использованы в качестве иллюстративного материала в книге Шульговского «Теория и практика поэтического творчества». Определенное влияние Иванова заметно в лирике Шульговского: торжественные архаизмы в венке сонетов, составные эпитеты — ср., напр.: «За четою темнорунной / Искривленных верб» (стихотворение Шульговского «Пред зарею» — «Сказки жизни». 1912. № 5. [С. 1]; то же — «Хрустальный отшельник». С. 35) и «женою темнолонною» (стихотворение Иванова «Истома», см. примеч. 50 /В файле — примечание № 1567 — прим. верст./).

вернуться

1558

Ср. в рецензии Розанова: «Господин Н. Шульговский <…> выступает теперь со сборником стихов преувеличенно нежного заглавия — „Лучи и грезы“. Заглавие нам не нравится: что-то уж очень молодое».

вернуться

1559

Стихотворение не выявлено.

вернуться

1560

Из стихотворения «У моря» («Urbi et Orbi»; у Брюсова — «беспричинная печаль»). Письма Шульговского к Брюсову 1916–1917 годов — ОР РГБ. Ф. 386. Карт. 109. Ед. хр. 256. См. также примеч. 22 /В файле — примечание № 1539 — прим. верст./.

вернуться

1561

Видимо, речь идет о Вадиме Гарднере (1880–1956), который одновременно с Шульговским учился на юридическом факультете Петербургского университета и посещал кружок Петражицкого, а в рассматриваемый период общался с покровительствовавшим ему Ивановым (два письма Гарднера к Иванову от 29 апреля и 6 мая 1912 года опубликованы Н. А. Богомоловым — «Новое литературное обозрение». 1996. № 19. С. 191–194). Возможно, Гарднер был источником сведений о настроениях и репликах Иванова, приводимых в письмах Шульговского к Розанову. Шульговский дважды рецензировал книгу стихов Гарднера «От жизни к жизни» («Весь мир». 1913. № 1. С. 21, подпись: Лирик; «Сказки жизни». 1912. № 10. Стб. 31), использовал несколько примеров твердых строф из его поэзии в «Теории и практике поэтического творчества», посвятил ему вошедшее в «Хрустальный отшельник» стихотворение «Сонет» (в ответ на посвященный «дорогому Николаю Николаевичу Шульговскому» «Сонет» Гарднера — Гарднер В. Стихотворения. Сборник первый. СПб., 1908. С. 25). Подробнее о Гарднере см. статью Д. М. Магомедовой (Русские писатели: 1800–1917. Биографический словарь. Т. 1. М., 1989) и работу: Кучинская М. В. Вадим Гарднер. Материалы к библиографии // Диаспора: Новые материалы. Вып. IV. СПб., 2003. С. 657–670.

вернуться

1562

Из поэмы Дж. Г. Байрона «Остров, или Христиан и его товарищи» в переводе Вяч. Иванова (1906).

вернуться

1563

Из стихотворения «Истома» (раздел «Эрос» книги «Cor Ardens»).

вернуться

1564

Из сонета «Себе самим мы Сфинкс единый оба…» («Cor Ardens»).

вернуться

1565

Из сонета «Одной судьбы двужалая стрела…» («Cor Ardens»).

вернуться

1566

Шульговский искаженно цитирует заключительный терцет сонета Иванова «Мы — две руки единого креста…» («Cor Ardens»): «Бог-дух, тебе, земли креститель рдяный, / Излили сок медвяный, полднем пьяный, / Мы, два грозой зажженные ствола».

вернуться

1567

Из стихотворения «Истома» (у Иванова — «как будто стал я сам…»).

вернуться

1568

Шульговский либо заблуждается, либо сознательно дезинформирует адресата. Упоминание «Лучей и грез» Городецким в «Речи» (см. примеч. 52) оставалось на момент написания письма единственным негативным газетным отзывом о сборнике (не считая рецензии самого Розанова). Еще одна пренебрежительная газетная рецензия — С. Кречетова в «Утре России» («Редко я встречал такую неинтересную книгу, как „Лучи и грезы“ <…> В моросящем дожде этих гладеньких, приличненьких стихов ни одного подлинного слова») — вышла позже (26 мая 1912). Другие отрицательные отклики — краткий Брюсова (он отнес Шульговского к тем литераторам, которые «пишут стихами, а не прозой» потому лишь, «что в прозе убожество их мыслей и неоригинальность их чувств выразились бы слишком явно» — «Русская мысль». 1912. № 7; перепечатано: Брюсов В. Я. Среди стихов. 1894–1924. Манифесты. Статьи. Рецензии / Сост. Н. А. Богомолов и Н. В. Котрелев; Вступ. ст. и коммент. Н. А. Богомолова. М., 1990. С. 375) и развернутый В. И. Нарбута («Современник». 1912. № 5; перепечатано: Нарбут В., Зенкевич М. Статьи. Рецензии. Письма / Сост., подгот. текста и примеч. М. Котовой, С. Зенкевича, О. Лекманова; Вступ. ст. О. Лекманова. М., 2008. С. 25–27) — также появились позднее, не в газетах, а в «толстых» журналах, и едва ли могли быть восприняты как инспирированные Ивановым. Рецензенты «Русской Ривьеры» (С. Недолин — 1912. 31 марта) и еженедельника «Против течения» (1912. № 24; подпись: Л. Л.) отозвались о книге Шульговского вполне комплиментарно (впрочем, Недолин, назвавший Шульговского «поэтом „милостью Божией“», отметил в его стихах «неправильные ударения и часто корявые, затасканные образы»). Положительными были и отзывы в тех изданиях, где сотрудничал сам Шульговский: «Сказки жизни» (1912. № 5. Стб. 30), «Ежемесячные литературные и популярно-научные приложения к журналу „Нива“» (1912. № 4. Стб. 720). Особого внимания заслуживает рецензия в журнале «Весь мир» (1913. № 1. С. 21; подпись: Лирик), автором которой был… сам Шульговский: «Книга Н. Шульговского — „Лучи и грезы“ — собрание лирических стихотворений, поэм и миниатюр — отмечена печатью несомненного, серьезного таланта. Лирические пьесы его — отзвучия женственно-нежной души, дышащей широкой человечностью, проникнутой глубокой любовью ко всему прекрасному в природе, души, понимающей эту природу, души восторженной, музыкальной. Оранжерейная, душная атмосфера разных „поэз“ и тому подобных стихотворческих трюков представителей лжемодернистской поэзии (представителей истинно-поэтического модернизма, каковы, например, Александр Блок, Валерий Брюсов и др., я ставлю очень высоко) нас уже утомила, более того, нам опротивела, и от всего сердца приветствуешь те произведения, в которых чувствуется свежесть, искренность и преемственная связь с творчеством прежних лучших поэтов. Таким поэтом является Н. Шульговский. На его стихах можно отдохнуть».

вернуться

1569

К письму приложена вырезка из газеты «Речь» от 30 апреля с отзывом С. М. Городецкого на «Стихи» Н. В. Грушко: «Стихи Наталии Грушко обличают дарование, жестоко пострадавшее от провинциализма, от наивного невежества. Тем хламом, который в архивах поэзии носит ярлык „мечты и грезы“ (или по новому варианту „лучи и грезы“, как называется книга Н. Шульговского), завален юный лирический порыв Наталии Грушко» (выделения в тексте сделаны Шульговским).

вернуться

1570

Общество ревнителей художественного слова («Академия стиха», «Поэтическая Академия») возникло вокруг Иванова при журнале «Аполлон» в 1909 году. Подробнее о нем см.: Шруба М. Литературные объединения Москвы и Петербурга 1890–1917. М., 2004.

вернуться

1571

В «Лучах и грезах» Шульговский использовал изобретенную им твердую строфу — «декаду» (так называются три стихотворения книги), состоящую из десяти стихов, объединенных рифмовкой abbaccdeed. В предисловии автор выражал надежду, что «эта форма заинтересует других поэтов и при дружной, общей работе будет приведена из стадии первоначальной намеченности к более совершенному и законченному виду».

вернуться

1572

Герцык Е. К. Воспоминания. М., 2007. С. 240.

вернуться

1573

Ильин И. <Дневник> 1905, осень // Ильин И. Собр. соч. Дневник. Письма. Документы (1903–1938). М., 1999. С. 19.

вернуться

1574

Крамольников Г. Конференция большевиков в Таммерфорсе в 1905 году (11–17 декабря ст. ст.) // Всесоюзная конференция историков-марксистов (28.12.1928 — 4.1.1929). Труды. 1. М., 1930. С. 247.

вернуться

1575

Сталин И. В. О Ленине. Речь на вечере кремлевских курсантов 28 января 1924 г. // Сталин И. В. О Ленине. М., 1951. С. 59.

вернуться

1576

Крупская Н. Воспоминания о Ленине. М., 1989. С. 114.

167
{"b":"239785","o":1}