— Саша погиб… И Оля.

— Я знаю… — Голос Виталика смягчился. — Я ведь, Света, был на похоронах, ты меня не видела… Ты тогда вообще никого не замечала. Клобукова из спецподразделения — ее дочка?

Я молча кивнула и мысленно усмехнулась: вот тебе, Катюша, и вожделенная связь в здешней прокуратуре…

— Значит, так и живешь одна, — задумчиво произнес Родионов. — Ну а у меня все куда зауряднее: глупый брак, не менее глупый развод. Правда, сын уже больше года живет со мной, отличный парень! Думаю, он твоей дочки чуть постарше, вы ведь не сразу потомством обзавелись.

— В следующий раз, — сказала я, — когда мне придется писать автобиографию или заполнять очередную анкету, обязательно позову тебя!

Уж не знаю, на что рассчитывал Родионов, демонстрируя мне свою осведомленность, только единственное, чего он добился, — вспышки раздражения. Зато и много лет оберегаемый мной даже от самой себя комплекс «предательства» разлетелся на составляющие части в одно мгновение.

— А ты все такая же, — почему-то обрадовался Виталий. — Ничуть не переменилась!..

— Ну, это ты хватил, — фыркнула я. — Лет-то сколько прошло… Правда, я тебя сразу узнала, когда увидела.

Глаза Родионова вспыхнули знакомым синеватым огоньком, и на какое-то мгновение я действительно ощутила себя в своем собственном далеком прошлом, когда все мы были молоды и… и живы.

— Ну, ладненько! — Он отхлебнул свой коньяк, а я последовала его примеру. — Тут у нас по конторе слухи поползли, что, мол, Светлана Петровна Костицына вроде бы не просто так, на отдых, приехала, а чуть ли не с проверкой… Ты что, в горпрокуратуре трудишься? А то я в последние годы твою биографию не так тщательно отслеживал, как может показаться…

— Смотрю, и ты свой язычок неплохо отточил за пролетевшее время, — не осталась в долгу я, ощутив досаду: оказывается, Родионов явился сюда не ко мне в гости, а на разведку! А я-то вообразила, что… Впрочем, ни о чем таком я на самом деле и не думала. И при чем тут какая-то проверка, мы ведь с Катькой вовсе не об этом договаривались? Ну, если иметь в виду «авантюру»? Хотя… Похоже, основная цель достигнута в максимально сжатые сроки: «пристальное око Москвы» кто-то там ощутил и забеспокоился, коли заслали ко мне лазутчика!

— Похоже, провинция по-прежнему трепещет перед столицей? — ушла я от прямого ответа на вопрос. — Не боись, Родионов, ты ведь честный служака, верно? Ну а я действительно слегка переутомилась, вот и решила отдохнуть недельки полторы-две… Как получится.

Проницательный взгляд синих глаз на сей раз не заставил меня отвести свой взор от Родионова.

— Зря ты так, Светланка, — неожиданно тихо назвал он меня моим «юным» именем. — Я просто страшно хотел тебя повидать… Честное слово, хотел… Плевал я на Москву и на все проверки вместе взятые! Вот ты — совсем другое дело…

— Спасибо, я тоже рада тебя видеть, — ответила я почти искренне. И отхлебнула очередной глоток коньяка. Фужер Родионова был уже пуст. С сожалением поглядев на бокал, он поставил его на столик.

— Хорош напиток, но будя… Не страшно, если еще заеду разок-другой?

Просительные интонации в голосе Виталика меня отчего-то и поразили, и тронули одновременно. Наверное, от коньяка. Мы поднялись и оказались неожиданно близко друг от друга.

— Знаешь, — сказал он тихо, — я очень хочу познакомить тебя со своим Сашкой, сыном… Придешь в гости?

— Приду! — поспешно выпалила я, одновременно пытаясь отодвинуть пяткой кресло, мешавшее мне отойти подальше и оказавшееся тяжелым, словно под вельветом были железобетонные перекрытия. Глупейшая ситуация, я готова была пообещать все, что угодно, или брякнуть, что угодно. Я и ляпнула:

— Его Сашей зовут?

— Да, как Костицына… Отлично, что ты согласна, Светланка, я тебе позвоню на днях и заеду, угу?!

Это «угу» было у нас с ним когда-то, в те самые два месяца подготовки к свадьбе, чем-то вроде игры, и проклятый рефлекс сработал.

— Угу! — глупо хихикнула я и наконец сумела отпихнуть чертово кресло и, соответственно, отступить назад с громадным облегчением. Теперь у меня появился шанс унять бешеное сердцебиение, открывшееся, должно быть, от коньяка… Дернуло меня предложить Родионову напитки!

— Тогда до встречи? — произнес он радостно как ни в чем не бывало и, внезапно наклонившись, в одно касание, с абсолютно позабытой мной нежностью поцеловал меня — меня! — в губы…

Сказать что-либо по этому поводу я не успела, поскольку Виталик исчез со скоростью, с моей точки зрения, и вовсе нематериальной. Но вкус его поцелуя на моих губах остался и был вполне реален… Если учесть, что с момента гибели мужа ни одному мужчине не пришло в голову посягнуть на неприкосновенность моего вдовства, легко понять, почему мои ноги подогнулись и я села… Разумеется, мимо подлого кресла, прямехонько на пол! Какое счастье, что на этот раз никаких свидетелей моего позорного падения не было!

«Ну, товарищ Костицына, советник юстиции, ты даешь!..»

Вот и все, что я сумела сказать сама себе, сидя на полу.

— Вот видите? А вы говорили!..

Катька нервно посмотрела на часы, на которых сияли цифры 23.10, и метнулась к «Панасонику». — Сейчас позвоню, узнаю, как бабуся, потом жду еще десять минут — и домой!

Вообще-то Екатерина так злится и нервничает редко. И сейчас мне больше всего хотелось смеяться, потому что Катька в данный момент страшно походила на рассерженную Снегурочку — если подобное возможно представить. Злилась же она на Володю — за то, что он не приехал, и на меня — за то, что я твердо обещала его приезд именно сегодня вечером. На кого больше — не знаю, но злилась здорово. Конечно, и из-за Анны Петровны дергалась, хотя лично я, имея под рукой такую чудо-Люсю, волноваться бы на ее месте, возможно, и не стала. Другое дело — моя пятнадцатилетняя Светка, впервые в жизни оставшаяся одна… В течение дня я звонила ей три раза и в итоге привела девчонку в неописуемую ярость: сама-то она уверена, что уже взрослая, жизнь знает чуть ли не лучше меня, путающейся у нее под ногами в самые неподходящие, с точки зрения Светланки, моменты…

Схватить трубку Катька не успела, потому что телефон зазвонил сам, заставив ее нервно отпрянуть в сторону, пропуская меня к аппарату.

— Светлана Петровна? Это Шурик, охранник… К вам тут гость из Москвы, о котором вы днем предупреждали… Вообще-то после двадцати трех не положено, но я пропустил…

— Спасибо! — искренне поблагодарила я камуфляжного мальчика и повернулась к разрумянившейся Катьке.

— Звони домой и предупреди Люсеньку, что задержишься… Володя здесь.

Спустя пять минут мой драгоценный опер уже входил в люкс, и одного взгляда на Володю мне было достаточно, чтобы понять: дело «закрутилось»…

— Приветствую прекрасных дам, — произнес он прямо с порога, даже не удосужившись оглядеться в номере. Вид у Володи был, прямо скажем, не очень, точнее, очень вымотанный. Насколько я знала, руль его не утомлял вообще, следовательно, дело в чем-то другом.

— А вам, Светлана Петровна, низкий поклон от Грифеля…

Мы с Володей уже давным-давно понимали друг друга с полуслова. За словами о Грифеле, наверняка воспринятыми Катькой как долг вежливости со стороны моего начальника, я услышала по меньшей мере половину наработанной моим славным опером всего-то за чуть больше суток информации. Более того, я уже знала имя убитой девушки… Среди выписанных мной из сводки трех адресов только один находился на нашей территории, да еще в непосредственной близости от прокуратуры…

— Моргунова… — произнесла я, и в ответ на мой вопросительный взгляд Володя мрачно кивнул.

Господи, ведь надо же было случиться так, что «нашей» девушкой оказалась именно она — единственная из всех, у которой была мать… И, кажется, еще тетя… Да, точно, именно с ними и жила Мария Антоновна Моргунова, 1982 года рождения… Просто, наверное, Машенька… В этот момент мой взгляд упал наконец на абсолютно ошарашенное Катькино лицо.