Если бы мама была жива, не сомневаюсь, она бы в клочки разодрала это одеяние, чтобы не позволить своей дочери подчиняться этим устаревшим традициям. Я глубоко вздохнула. Куда меня опять занесло?

За час до приземления нашего самолета в Джедде я заметила, что говорливые и оживленные арабки, летевшие с нами, притихли и начали надевать свои абайи. Кое-кто даже надевал никаб. Вся атмосфера в салоне самолета изменилась, когда очаровательные женщины стали превращаться в черные тени.

По просьбе Халида я тоже набросила на платье абайю и свободно покрыла голову шарфом. Я лишь пожала плечами, полагая, что мне повезло больше, чем остальным жительницам Саудовской Аравии, поскольку я всегда могла уехать. По крайней мере так я тогда думала.

Я прилетела в Джедду 29 октября 1994 года. Это был поразительно красивый город на берегу Красного моря, утопающий в зелени колеблющихся на ветру пальм. Родня Халида вела себя очень гостеприимно и доброжелательно. И я была вполне счастлива.

И все же, несмотря на то что город мне очень нравился и вскоре я свела знакомство со многими женщинами, а родственники мужа меня просто обожали, я бы солгала, если бы сказала, что Саудовская Аравия благоволила к женщинам. И хотя я выросла в Афганистане, стране известной своей дискриминацией женщин, в Саудовской Аравии существовало столько антиженских законов, что трудно было ощущать себя здесь счастливой.

Меня удручало то, что я не могу водить машину, хотя Халид с готовностью отвозил меня в любое место по моему желанию. Кроме того, оказавшись в Саудовской Аравии, я с грустью узнала, что не могу куда-либо отправиться без письменного разрешения своего мужа. Да и покинуть Саудовскую Аравию было не так просто, как я предполагала, и я оказалась бы в ловушке, если бы Халид вдруг изменился и вознамерился бы контролировать мои действия. К тому же женщине здесь было трудно найти работу, хотя я была опытным специалистом в своей области — пульмонологии. К тому же социальное общение здесь ограничивалось для меня лишь женским обществом, от чего я уже давно отвыкла.

Список ограничений для женщин был бесконечным. А когда всей властью обладают мужчины, многие из них начинают жестоко обращаться с женщинами.

Даже среди родственников Халида находились мужчины, повинные в жестоком обращении с женщинами. У одного из кузенов моего мужа было более двадцати жен. И поскольку ислам разрешает мужчине единовременно иметь лишь четырех, он был постоянно занят тем, что разводился и снова женился. Его первая жена приходилась ему двоюродной сестрой. В Саудовской Аравии брак с двоюродными сестрами считался гарантией против развода, поскольку многие мужчины не решались вызывать семейные разногласия, разводясь с близкой родственницей. Этот кузен Халида был исключительно состоятельным человеком и в рамадан раздавал своим женам деньги в подарок. И вот одна из молодых и наиболее привлекательных жен получила от него большую сумму, чем старшие и менее симпатичные жены. Однако ислам запрещает давать одной жене больше, чем другим, будь то внимание или материальные ценности. И ревнивые жены часто цитируют это место из Корана, чтобы добиться своего. Короче, все четыре жены принялись препираться и довели брата Халида до такого состояния, что он заявил, разведется с ними со всеми.

Он развелся с женой номер два, номер три и номер четыре, но, когда он сообщил об этом жене номер один, та упала в обморок. При виде ее бездыханного тела, лежащего на полу, он смилостивился и решил не разводиться. Стоило ей услышать эту радостную новость, как она забыла о своем обмороке и радостно вскочила на ноги.

— Слава Аллаху! Слава Аллаху!

— И теперь ты осталась единственной женой? — спросила я.

— Нет, Мариам, — громко рассмеялась она. — Он быстро взял себе еще трех. Моему мужу постоянно нужно иметь четырех жен. И я уже смирилась с этим.

Она так весело рассказывала, что мне ничего не оставалось, как рассмеяться вместе с ней, хотя на самом деле мне хотелось плакать.

Я знала, Халид хочет детей, и понимала, из него получится прекрасный отец, но я так переживала из-за потери сына, что боялась, что не смогу забеременеть. К тому же я жила в стране, где дети считались собственностью отца, а мать не имела на них никаких прав. И хотя Халид оставался тем же любящим мужчиной, как в день нашей свадьбы, я знала, в этой жизни не существует никаких гарантий, и это тревожило меня.

А потом он ни с того ни с сего заявил:

— Мариам, что бы ни произошло, я никогда не заберу твоего ребенка.

Я посмотрела на него с благодарностью, но не стала что-либо обещать.

К тому же я знала, что некоторые мои американские подруги, вышедшие замуж за саудовских арабов, страдали от страшных унижений. Одна из них, Линда, вышла замуж за араба из Саудовской Аравии, когда тот учился в Соединенных Штатах. Когда Мухаммед получил диплом, его семья переехала в Саудовскую Аравию. К этому времени у Линды и Мухаммеда было уже двое детей. И вот вскоре после нашей встречи с Линдой Мухаммед привел домой какую-то арабку. Сначала Линда решила, что это его родственница, но Мухаммед грубо объяснил ей, что это его новая жена и Линде следует доброжелательно к ней относиться.

Линда была так ошарашена, что потеряла дар речи. Прежде Мухаммед никогда так себя не вел, и она даже представить не могла, что он способен на подобное хамское поведение.

На следующий день она позвонила мне, заливаясь слезами:

— Мариам, пожалуйста, приезжай. Захвати упаковочные ящики. Я ухожу от него. — Линда полагала, что она должна всего лишь нанять адвоката и вместе с детьми улететь из Саудовской Аравии.

Халид так распереживался из-за Линды, что посетил со мной несколько магазинов, чтобы собрать необходимое количество ящиков. Когда мы добрались до Линды, она была вне себя от отчаяния. Она позвонила в американское посольство, и ей сказали, что у нее есть два выхода. Она может уехать из страны и лишиться детей, поскольку правительство Саудовской Аравии не позволит ей забрать их с собой. Дети принадлежали мужу. Она произвела их на свет, но в соответствии с законами Саудовской Аравии не имела на них родительских прав. Или она может остаться в Саудовской Аравии и продолжать жить со своим мужем и его новой женой. И Линде, не способной расстаться со своими детьми, пришлось терпеть унизительное положение. Новая жена Мухаммеда превратила его в злобное существо.

Через год другая моя подруга Джойс пережила то же самое, когда ее муж привел в дом вторую жену. Муж Джойс Ахмед оказался еще более безжалостным. Взяв вторую жену, он забрал у Джойс детей и отправил их в другой город к своей матери. А Джойс было позволено навещать их лишь раз в месяц. Она боялась развестись с Ахмедом, поскольку он предупредил ее, что в этом случае она больше никогда не увидит своих детей.

Все эти истории лишь обостряли мои страдания из-за утраты Дюрана, хотя я была бы счастлива, если бы мне позволили видеться с ним хотя бы раз в месяц.

Халид доставил мне огромную радость, когда снял для нас очаровательный трехкомнатный домик у Красного моря, из окон которого открывался восхитительный вид, а накатывающие волны успокаивали и умиротворяли.

И тогда я вдруг забеременела. Халид был вне себя от радости. Он во всех отношениях настолько отличался от Каиса, что меня это постоянно приводило в восторженное изумление. Всякий раз, когда мне надо было посетить врача, Халид отправлялся со мной. И я впервые ощутила всю прелесть беременности, когда рядом с тобой находится любящий муж.

Учитывая законы Саудовской Аравии, вполне естественно, все вокруг мечтали о рождении мальчика. Помню, как одна из кузин Халида спросила меня:

— Интересно, что чувствуешь, когда у тебя в животе растет маленький здоровый мальчик?

Я сморщила нос и рассмеялась.

— На этот раз мне хотелось бы родить маленькую здоровую девочку.

— О нет-нет-нет! Даже не говори этого! — вскричала она, размахивая руками, словно пытаясь разогнать сказанные мною слова. — Мариам, ты не должна мечтать о девочках! В девочках нет ничего хорошего. Ты обязана мечтать о мальчике. Тебя будут уважать лишь в том случае, если ты родишь мальчика.