Закрыв высокие двери своего кабинета и таким образом отгородившись от внешнего мира, виконт Данлок занял кресло напротив Шеймуса.

– Ну вот, теперь, когда я велел слугам не беспокоить нас, ты можешь рассказать мне что-то настолько чертовски важное, что ты не мог потерпеть до завтрашнего вечера. Ты все еще этого хочешь?

– Я же сказал. – Шеймус отмахнулся от разговора о бале у герцога Гленбрука, переходя к более важному и сложному делу. – И ты дашь мне честное слово, что никому не скажешь ни слова об этом разговоре? Ни нашим братьям…

– Ни нашим родителям… Нет, не расскажу. – Дэниел пристально посмотрел на него. – Черт побери, Шеймус, что случилось?

Глядя на своего старшего брата и самого близкого друга, мистер Маккаррен признался:

– Думаю… что я схожу с ума.

– Что? – усмехнулся Дэниел. – Какой черт заставляет тебя думать, что ты…

– Сегодня я поцеловал коллегу.

Брат отшатнулся, потрясенный этими словами, затем прокашлялся и заставил себя посмотреть Шеймусу в глаза.

– Ну знаешь, – смущенно начал Дэниел. – Я – твой брат, и я очень люблю тебя, и мое чувство к тебе останется неизменным. Нам просто придется усадить мать и отца и объяснить им, что ты гомосексуалист и…

– Что? – Шеймус вскочил с кресла и затем, поняв заблуждение брата, снова сел. – Нет, нет, нет. Это женщина. Моя коллега – женщина.

– Женщина? О, слава Богу! – Брат с облегчением вздохнул. – Я не был уверен, как граф воспримет новость, что его второй сын – гомосексуалист. Хотя я полагаю, что это лучше, чем если бы его наследник оказался гомо…

– Я не «гомо»!

– Знаю, знаю. Но если так, то я не вижу, в чем твоя проблема. – Дэниел напряженно смотрел на Шеймуса своими бирюзовыми глазами, пытаясь понять его. – Тебя влечет к этой женщине?

– Меня не влечет к этой женщине. – Шеймус развел руками, подчеркивая свою растерянность. – В этом-то все и дело, черт побери.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что тебя не влечет к этой женщине? Разве ты ее не поцеловал? – Дэниел свел брови, пристально вглядываясь в его лицо.

– Да, – слегка кивнул Шеймус.

– Значит, тебя влечет к ней, – заявил брат со свойственной ему самоуверенностью.

– Клянусь тебе, нет. – Шеймус был непреклонен. – Леди совершенно не в моем вкусе. Она непривлекательна, с обычными темными волосами. У нее красивые глаза, этого у нее не отнимешь, но она маленькая. – Он опустил руку к полу из красного дерева и ладонью показал ее рост.

– Да, похоже, что девица совсем не в твоем вкусе. Насколько помню, ты предпочитаешь блондинок, – улыбнулся Дэниел.

– Какого черта я разговариваю с тобой? – Шеймус встал, и Дэниел последовал его примеру, жестом успокаивая его.

– Ладно, извини меня. – Брат пытался сохранить серьезный вид, но это у него плохо получалось. – Я вижу, ты расстроен и нуждаешься в моем совете.

Так оно и было.

Поэтому вопреки собственному здравому смыслу Шеймус сел, чтобы выслушать разумный совет брата.

– Так, продолжай.

– Ладно. – Дэниел наклонился вперед, опершись локтями о колени. – Чем занималась эта девица, когда тебе пришло в голову напасть на нее?

– Ради Бога. – Шеймус широко раскрыл глаза. – Я и не собирался нападать на нее.

– Когда же тебе пришло в голову поцеловать ее?

– А-а… – Шеймус кивнул, соглашаясь с этой словесной казуистикой. – Она говорила.

– Ну, это все объясняет. – Брат усмехнулся и пожал плечами. – Любой мужчина предпочтет поцеловать женщину, чем слушать ее болтовню.

– Она не болтала, – покачал головой Шеймус.

– А что же она тогда делала?

– Она… – Шеймус отвел глаза, нервно покачивая ногой. – Она рассказывала о своей диссертации по дифференциальному исчислению.

Дэниел откинул голову и расхохотался так, что слезы выступили у него на глазах. Шеймус, сжав зубы, приготовился уйти.

– Прости меня, Шеймус. Пожалуйста. Извини. Сядь, пожалуйста, – попросил брат, вытирая со щек выступившие от смеха слезы. Дэниел шмыгнул носом, чтобы прояснить мозги, и вдруг вспомнил: – Ты ведь не любишь математику, – и снова громко расхохотался.

Чувствуя себя униженным, Шеймус повернулся и вышел из кабинета брата, понимая, что зря обратился к нему.

К несчастью, у него не было больше никого, кому бы он хотел довериться. Ему оставалось самому определить, что же с ним, черт побери, происходит.

Мистер Коллин постучал и, просунув в дверь свою обезображенную шрамом физиономию, доложил:

– Шеймус Маккаррен просит разрешения занять место за вашим столом.

– Уже вернулся? – Энигма улыбнулась, довольная возвращением загадочного мистера Маккаррена.

«Данте» стал самым популярным лондонским игорным притоном не только благодаря качеству его проституток. Это заведение открыто бросало перчатку таким джентльменам, как мистер Маккаррен. Здесь эти люди могли играть и выигрывать, им даже позволялось приносить свои карты, чтобы доказать, что интеллект владельца «Данте» превосходил умственные способности джентльменов из высшего общества. И джентльмены толпами принимали этот вызов.

Глупая гордость жаждущих жертв и умная расчетливость скромного хозяина сделали «Данте» самым прибыльным заведением во всем Лондоне. Поэтому Энигме нечасто доводилось получать удовольствие от игры с достойным противником, с таким возбуждающе опасным джентльменом, как Шеймус Маккаррен.

Шеймус зашел в «Данте» два месяца назад вместе с Кристианом Сент-Джоном, который попросил место за столом знаменитого владельца притона. Проиграв значительную сумму, Сент-Джон предложил Маккаррену рискнуть, и тот, к удивлению Кристиана, согласился.

Энигме потребовалась вся ночь, чтобы отыграть у Шеймуса Маккаррена деньги заведения, но это стоило того. Мистеру Маккаррену тоже доставила удовольствие их схватка, о чем свидетельствовало его неоднократное присутствие за главным с голом притона.

– Предоставь мистеру Маккаррену его обычное место.

– Лорд Харрингтон сидит…

– Пересади Харрингтона. – Энигма пристально посмотрела на послушного охранника. – Я скоро спущусь.

Шеймус с раздражением взглянул на карманные часы и отхлебнул виски. Он ждал уже три четверти часа и уже почти решил уйти из «Данте», так и не сыграв ни одной интересной партии.