— Нет, Ваше Святейшество, к сожалению, мы ничего пока об этом не знаем, — ответил кардинал Феодосий.

— Вот видите! Если один из людей сумел пробраться сюда так, что мы об этом не узнали, где гарантия, что он или кто-то другой не сумеет с таким же успехом ускользнуть? Люди — хитрый, изворотливый народец. Следует получше следить за ними.

— Они — наши собратья, Ваше Святейшество, — возразил Феодосий. — Они всегда были и навсегда останутся нашими собратьями. Существует нечто вроде негласного договора между роботами и людьми. Долгие годы мы шли с людьми плечом к плечу.

— Они эксплуатировали нас, — уточнил Папа.

— Они дали нам все, что у нас есть, — не согласился Феодосий. — Не будь людей, и роботов бы не было. Они создали нас по своему образу и подобию — больше никто во Вселенной, ни одна цивилизация не сделала ничего такого. Другие цивилизации создавали машины, но не роботов.

— И тем не менее, — вмешался Теннисон, — только что было сказано, что мы не можем улететь отсюда — ни я, ни женщина, моя спутница. Это что, и есть проявление братства, о котором вы так замечательно разглагольствуете? Хотя… я чего-то в этом роде и ожидал.

— Вы спасались бегством, — возразил Феодосий. — А мы предоставили вам убежище. Вправе ли вы требовать большего?

— Ну а Джилл?

— Джилл, — ответил Феодосий, — другое дело. Убеждён, она сама не хочет покидать нас.

— Ну, если на то пошло, и у меня нет особого желания улетать отсюда. Но мне хотелось бы верить, что я буду иметь такую возможность, если желание возникнет.

— Доктор Теннисон, — жёстко сказал Папа. — Мы не для того собрались, чтобы обсуждать, можно вам улететь или нельзя. Оставим это до другого раза.

— Договорились. Будьте уверены, я не премину к этому вернуться.

— Да-да, конечно, — сказал Экайер. — Надо будет обязательно ещё поговорить об этом.

— А теперь, — предложил Папа, — давайте все-таки вернёмся к тому, с чего начали, то есть к вопросу о Рае.

— У меня такое впечатление, — сказал Экайер, — что проблема не так уж сложна. Вопрос можно поставить так: существует Рай или не существует? Если не существует, то и разговаривать не о чем. Почему бы не отправить туда экспедицию и не убедиться? У Ватикана, насколько мне известно, есть возможность перемещаться куда угодно…

— Но координат ведь нет, — сказал Робертс. — Кристалл с записью наблюдения Слушательницы Мэри не содержит координат. Прежде чем отправиться в путь, нужно знать координаты.

— Мэри может сделать ещё одно наблюдение, — предложил Теннисон. — И, может быть, во время следующего наблюдения она сможет определить координаты.

Экайер покачал головой.

— Сомневаюсь, что она захочет проделать это ещё раз. Мне кажется, она побаивается.

День был туманный. Полоса низких туч перерезала горы пополам. Земля, казалось, покрылась клочьями серой шерсти. Тропинка, по которой шагал Теннисон, пошла на подъем, и, когда он взобрался повыше, туман немного рассеялся, и он разглядел хижину на вершине холма. Наверняка это и было жилище Декера. Джейсон не был уверен, что застанет хозяина дома, — было вполне вероятно, что тот отправился на многодневную охоту. Теннисон на всякий случай решил, если Декера дома не будет, вернуться обратно в Ватикан. Настроение у него было самое что ни на есть прогулочное — так или иначе он собирался бродить до вечера.

Когда Теннисон почти поравнялся с домом, из-за угла показался Декер. Он тащил под мышкой охапку хвороста, но ухитрился помахать свободной рукой и прокричать приветствие, которое несколько приглушил сырой, плотный воздух.

Дверь была открыта. Теннисон переступил порог. Декер пошёл ему навстречу. Подойдя, крепко пожал протянутую руку.

— Извини, что не встретил тебя, — улыбнулся он. — Хотелось побыстрее от дров отделаться. Тяжеловато, сам понимаешь. Ну, присаживайся к огню, грейся, а то прохладно сегодня.

Теннисон стянул с плеча рюкзак, сунул туда руку и вытащил бутылку.

— Вот, держи, — сказал он, подавая бутылку хозяину. — Думаю, не помешает?

— Помешает? Шутник! — обрадовано проговорил Декер, поднося бутылку поближе к свету. — Да ты просто спаситель! Я последнюю прикончил на той неделе. Чарли время от времени привозит мне парочку, да не с каждым рейсом. Я не в обиде — ему и самому, наверное, не хватает. Он ведь бутылочки-то, мягко говоря, прикарманивает, знаешь?

— Угу. Если Чарли — это капитан «Странника». Я не знаю его имени.

— Он самый, — подтвердил Декер. — А ты с ним хорошо познакомился?

— Можно сказать, вообще не познакомился. Так — болтали о том о сём. Он мне рассказывал про Померанец.

— А… это планета его мечты. Дело понятное. У каждого есть любимая планета. А у тебя, Джейсон?

Теннисон пожал плечами.

— Я об этом как-то не задумывался.

— Ну, ладно, что это мы стоим? Ты давай проходи к огню, присаживайся. Хочешь — положи ноги на камень. Не бойся, ничего не сломаешь. Я сейчас к тебе присоединюсь, вот только стаканчики чистые найду. А вот льда нету, так что не обессудь.

— Да брось ты, какой лёд в такую погоду?

Как ни странно, внутри хижина была просторнее, чем казалось снаружи. В одном из углов единственной комнаты была устроена кухня. Там стояла небольшая, сложенная из камня плита, над ней на стене были прибиты полки, уставленные нехитрой утварью. На плите пыхтел котелок с каким-то варевом. Около другой стены стояла деревянная кровать, над ней — полка с книгами. В углу, рядом с очагом, стоял стол, на нем лежало несколько обработанных и не до конца обработанных камней. Теннисон вспомнил, что капитан «Странника» что-то говорил насчёт ювелирных занятий Декера.

Декер вернулся со стаканами. Вручив один из них Теннисону, он откупорил бутылку и налил виски гостю и себе. Откинувшись на спинку стула, сделал большой глоток.

— Господи, красота какая, — с наслаждением проговорил он немного погодя. — Успеваешь забыть, как это прекрасно. Всякий раз забываю.

Довольно долго они сидели молча, потягивали виски, глядели на огонь. Наконец Декер нарушил молчание и поинтересовался:

— Ну как делишки в Ватикане? Хоть на отшибе живу, но и до меня кое-какие слухи доходят. Но, похоже, вся округа прямо-таки кишит слухами. Просто не знаешь, чему верить. Я, на всякий случай, не верю ничему.

— Правильно делаешь. Может быть, в этом и есть высшая мудрость. Я-то живу в Ватикане — и то в половину всего, что слышу, верю с трудом. Надеюсь, когда обживусь, смогу лучше разбираться, чему верить, а чему нет. Кстати, вчера я имел счастье беседовать с Его Святейшеством.

— Да ну?

— Что ты этим хочешь сказать?

— Да так, просто вырвалось. Ну, и какое у тебя впечатление?

— Честно говоря, я разочарован, — ответил Теннисон. — Я ожидал большего. Нет, конечно, когда он отвечает на важные, глобальные вопросы, он — сама мудрость. А вот что касается повседневных мелочей, то тут он такой же профан, как все мы. Может, даже и побольше нас. Я был уверен, что мелочи, суета всякая, его совсем не занимают.

— Ты не насчёт ли Рая?

— Прости, Том, а ты откуда про это знаешь?

— Слухи. Я же говорю тебе: тут слух на слухе сидит и слухом погоняет.

«Рай, Рай», — только об этом в посёлке и говорят.

— В Ватикане то же самое. Мне кажется, что тут дело проще простого: либо Мэри нашла Рай, либо нашла место, которое приняла за Рай. Думаю, у Ватикана есть возможность слетать да поглядеть. Но они машут руками и твердят: «Нет координат!» Наверное, Мэри могла бы ещё разок вернуться туда и попробовать узнать координаты. Но Экайер сомневается, что она на это согласится. Ему кажется, что она боится.

— А ты что думаешь?

Теннисон пожал плечами.

— Кому интересно моё мнение?

— И все-таки?

— Ну… я думаю, что Ватикан — официальный Ватикан — хочет умыть руки. Это не Мэри боится, а они. Нет, может быть, Мэри тоже боится, но Ватикан боится вместе с ней. Никто из главных не желает знать, что это такое и с чем его едят. И мне кажется, что больше всего они боятся самого Рая.