Стэн писал быстро. Вадим задумывался над каждой новой позицией списка. Через пару минут американец отложил в сторону планшет, но так, чтобы Вадим не мог видеть написанное, и откинувшись на спинку стула, стал меланхолично потягивать «коку».

У Вадима ушло еще минуты три, пока он исчерпал свою фантазию. Ограничивала ее не столько скромность, сколько боязнь показаться чрезмерно меркантильным.

— Ну, давай я посмотрю, — Стэн протянул руку за листком Вадима.

— Нет уж, лучше я буду зачитывать, а ты сверяй со своим списком, — Вадим вдруг сообразил, что написал-то он все по-русски. Если с разговорным английским отношения у него складывались неплохие, то с письмом — большие проблемы! Что в общем-то и не странно. Школьные знания давно позабыты, а нынешние навыки получены со слуха, — на курсах, из общения с американцами на работе и в магазинах, по телевизору. Словом, метод погружения, а не изучения.

— О кей! Читай.

Вадим начал: подписка на несколько советских газет; возможность без ограничений звонить в Москву; факс; маленький ксерокс в кабинете, дабы не бегать в офисную «сервис-рум»; русско-английский словарь, желательно «Оксфорд». Затем следовало: помощь Кевина при подготовке «ньюс-леттерс» для стилистически правильного формулирования на английском.

Каждый раз, когда Осипов зачитывал очередной пункт, Джонс согласно кивал и что-то вычеркивал в своем списке. Вадим никак не ожидал, что Стэн напишет то же, что и он. Единственное, чего не оказалось в перечне Стэна, — ксерокса в кабинете. Джонс удивленно поднял брови: «Можно отправить секретаря в „сервис-рум“. Его время стоит фирме меньше, чем твое!» Но тем не менее, что-то записал.

— Все? — Стэн уже не улыбался. Светская беседа закончилась, он работал.

— Да. Это минимум, — на всякий случай добавил Вадим.

— Это меньше, чем минимум. Вот что у меня…

В списке Стэна значилось еще несколько пунктов, большая часть которых Вадиму просто в голову не пришла. Представительские расходы для общения с советскими дипломатами — 200 долларов в месяц. Переводчик с почасовой оплатой — для написания «ньюсов». Установка «тарелки» дома для просмотра советского телевидения со спутника. Покупка делового костюма американского образца — для проведения встреч с американскими бизнесменами. Оформление права доступа в Библиотеку Конгресса.

Услышав про двести долларов, Вадим напрягся. Что это? Предусмотрительность Стэна, понимающего, что советские дипломаты никогда не откажутся от халявного ланча с Вадимом? Или способ вербовки? Мол, получал деньги для подкупа людей из посольства. Отказываться от денег очень не хотелось. Но рисковать — тоже! Вадим вспомнил любимое выражение отца — «Всех денег не заработаешь!» — и сказал:

— Знаешь, Стэн, у меня достаточно приличная зарплата. На пару ланчей в месяц мне хватит.

Джонс удивленно взглянул на собеседника, явно не понимая, как можно отказываться от совершенно легальных денег.

— Но это оплачивает фирма. У нас есть специальная графа расходов.

— Наверное, ты прав. Но мне так комфортнее.

— Ну смотри, — Стэн пожевал губами, — твое дело. Только вот костюм мы пойдем покупать вместе. В «Брукс Бразерс». У меня там скидка двадцать процентов.

— О кей! — радостно согласился Вадим.

«Брукс Бразерс» звучало так же заоблачно, как «мерседес». Другое дело, что машины он любил, а к одежде уже давно относился спокойно.

Убежденность Стэна в том, что встречи с бизнесменами Осипов может организовать, благодаря своим связям в посольстве, заставила Вадима крепко задуматься. Прежде всего потому, что оных связей не было. И потом, настораживала уверенность Стэна в высказанном тезисе. Получается, американцы считают его если не агентом КГБ, то уж, по крайней мере, правоверным советским гражданином. А это означает, что ни о каком предложении остаться в «Брайане» навсегда, или хотя бы лет на пять, и речи быть не может. И нечего питать иллюзии на сей счет.

Как бы там ни было, надо срочно искать выход на посольство. Первое, что пришло в голову, позвонить Терешковой. Но интуиция подсказывала Вадиму; нельзя до бесконечности эксплуатировать ее доброе отношение к их семье. Неизвестно еще, как жизнь сложится, вдруг придется обратиться к Валентине Владимировне по более важному вопросу. Причем, важному для всей семьи Осиповых, а не для «Брайана».

И тут Вадим вспомнил про генконсула. Не может такого быть, чтобы он не контактировал с послом. Вот только позволяет ли дипломатическая субординация консулу обращаться с подобной просьбой к послу? Тем более, в интересах американской юридической фирмы? Но попытка — не пытка!

Генконсул СССР Василий Васильевич Потемкин перезвонил Осипову через час после того, как Вадим оставил информацию его секретарю. Это был хороший знак.

Обменялись любезностями, вспомнили шахматный поединок, поддержавший честь советской шахматной школы на любительском уровне, обсудили неспособность американцев устранить последствия легкого снегопада, накрывшего Нью-Йорк накануне ночью и парализовавшего движение транспорта на сутки. Наконец, Вадим почувствовал, что можно перейти к делу.

Как только Осипов изложил суть дела, Потемкин, задав пару уточняющих вопросов, предложил встретиться. В принципе, он готов прилететь в Вашингтон, но будет рад видеть Вадима с женой у себя дома, в Нью-Йорке. Потемкин предложил остановиться в гостинице при генконсульстве. Конечно, не пять звезд, зато и стоимость двадцать долларов в сутки. Вадим ответил, что обсудит приглашение с Леной и завтра перезвонит.

Предупредительность сановного чиновника и его готовность помочь, конечно, обрадовали, но насторожили. А вдруг и здесь попытка вербовки? Или это уже какая-то фобия? Почему ему все время кажется, что все хотят его завербовать?

Вадим задал этот вопрос Лене. Ее ответ его просто обидел.

— Ты стал настолько самоуверен, настолько много о себе возомнил, что тебе кажется, будто ты всем нужен. Все без тебя просто жить не могут! Скромнее надо быть. Не переоценивай себя.

— Ну тебе-то с Машкой я нужен?

— Нам — да. Но не потому, что ты много зарабатываешь. Не потому, что у тебя своя фирма. Просто мы тебя любим. А ты это не ценишь!

Развивать тему отношений в семье Вадим не хотел. Он давно ощущал ревность Лены к своим делам, будь то фирма, клиенты, игры с американцами.

— Ты хочешь поехать в Нью-Йорк?

— А Машка?

— Пропустит день-два в школе. Ничего страшного.

— А где мы остановимся? Я не хочу в консульской гостинице.

— Мадам капризничает? Ленк, может переночуем у Леры?

— А ты у нее спросил?

— Спрошу. Уверен, Володя будет счастлив.

Через два дня, дождавшись возвращения Маши из школы, семья Осиповых в полном составе отправилась в Нью-Йорк, Кевин снабдил Вадима картой, особо подчеркнув, что на этой трассе дорожная полиция всегда использует скрытое патрулирование и штрафует нещадно. Поэтому 65 миль в час — предел.

В огромном багажнике «бьюика» большую часть пространства заняли подушки и одеяла, поскольку у Леры, естественно, запасных не было. По советской привычке Лена нажарила с собой куриных окорочков, сварила яйца, помыла три помидора и даже специально сбегала накануне на «плазу» купить термос для кофе. Попытка Вадима объяснить, что по дороге наверняка есть и «Макдоналдсы» и куча других «едаловок», успехом не увенчалась. «Советские привычки — самые привычные привычки в мире!» сформулировал новый лозунг Вадим и спорить не стал.

Дорога поразила в первые же полчаса.

Выезжать из города надо было через Нью-Йорк-авеню. Впечатление осталось жуткое. Вот ты едешь по деловым кварталам — аккуратные здания, относительно прибранные тротуары, прилично одетые люди, спешащие по своим делам. Нырнул в тоннель, небольшой, метров двести-триста, и оказался в другом городе. Да что там — городе! Стране! Трех-четырехэтажные дома с выбитыми стеклами. На улицах завалы мусора. Нет ни одной не разбитой телефонной будки. Но главное, люди… Никто никуда не спешит. Не только не спешит, вообще не идет. То там, то тут стоят группки негров. Иногда кто-то из них медленно переползает от одной к другой. И ничего не делают! Хоть бы «козла» забивали, как у нас, так нет! Просто стоят, покачиваясь, разговаривают. Женщины под стать мужчинам — сутулые, непричесанные, в какой-то не поддающейся описанию рванине.