В Париже Вольдемар Фальцфейн, лишившись всех своих богатств, бедствовал и жил надеждами, что когда-нибудь Россия будет «освобождена от большевиков» и он снова станет хозяином своих владений.
Когда в Германии к власти пришел Гитлер и оккупировал Францию, где проживали Фальцфейны, старый Вольдемар воспрянул духом, а когда фашисты напали на Россию, он сказал:
— Россия будет опять наша. Только Гитлер сможет истребить большевиков и установить там порядок. Теперь вернутся все наши богатства!
Через несколько месяцев Фальцфейны играли свадьбу дочери с нацистским офицером. Вольдемар подарил своей дочери Асканию-Нова с заповедником, дом в Симферополе и земли в Евпаторийском районе.
Однако планы гитлеровцев молниеносно завладеть Россией сорвались, война на Восточном фронте затянулась, а Фальцфейнам не терпелось получить свои владения. Старый Вольдемар позвал к себе зятя, и у них состоялся очень серьезный разговор.
«Проси направление на Восточный фронт. Устраивайся где-нибудь при большом штабе и, как только армия фюрера возьмет Крым, добивайся возврата наших владений. Вначале поезжай сам, а как только Крым будет освобожден от большевиков, вызывай жену. Документы на ее имя, она скорее сможет вступить во владение имениями. — И костлявой дрожащей рукой старик подал зятю большой засургученный пакет с документами. — Добивайся!»
«Добиваться не придется. Великодушие фюрера велико», — самодовольно ответил зять, принимая заветный пакет.
Гитлеровские войска, продвигаясь на Восточном фронте, заняли Украину и прорвались в Крым.
Недолго пришлось Фридриху ждать направления на Восточный фронт. Ставка верховного командования послала его в штаб Крымского фронта.
Вскоре после отъезда он писал жене:
«Крым мы уже освободили, остался один Севастополь, и он скоро падет, наши славные войска быстро продвигаются вперед».
В этом же письме он сообщал, что на днях приедет за Лизой и привезет из Аскании-Нова обещанный бабушке Софье подарок.
Провожая дочь в Крым, мать говорила ей на прощание: «Побывайте обязательно у моей сестры, твоей тетки. Она, вероятно, осталась в Симферополе, ее муж врач. Вот письмо к ней. Может быть, у нее и остановишься, пока получишь наше поместье…»
— И вот приехал муж Луизы за ней, — продолжал рассказывать мне на следующем занятии комиссар, — и поехали они в Россию. Ехали долго: из Парижа поездом через Берлин и Варшаву. По Украине опасались ехать воинским эшелоном и пересели в легковую машину. Но под Киевом их машину перехватили партизаны. При сопротивлении полковник был ранен. С ним забрали и его жену. Документы и показания пленных заинтересовали командование Крымского фронта, и оно решило использовать их. Вот тогда и стали срочно искать подходящую разведчицу, чтобы она заменила попавшую в плен Лизу Фальцфейн и прибыла в Крым с завещанием…
— Это наша Луиза?! — воскликнула я, в изумлении глядя на комиссара.
— Да.
— Но почему Луиза? Удивляюсь!
— А потому, что Лиза Фальцфейн в Париже стала Луизой. Теперь внимательно слушай ее задание, — продолжал он. — Она должна вместо Луизы Фальцфейн со всеми ее вещами и документами прибыть в Симферополь, остановиться у своей тети, — нам известно, что та действительно там проживает. А потом с документами мужа и с завещанием отца, в глубоком трауре и горе, предстать перед командующим немецкой армией в Крыму. Она расскажет ему о том, что якобы ехала с мужем из Парижа через Берлин и Варшаву. После Бреста муж вечером хотел ложиться спать, но зашел знакомый ему офицер и позвал в офицерский вагон играть в карты. Муж согласился и, не переодеваясь, так в пижаме и пошел, а она легла. Вдруг ночью раздался невероятный взрыв, и, ударившись обо что-то, она потеряла сознание. Пришла в себя, когда уже было светло, стоявшие подле нее пассажиры что-то тихо говорили. Впоследствии она узнала, что взорвался мост и их эшелон рухнул в реку. Но несколько вагонов отцепилось, и она каким-то чудом осталась жива. Долго она разыскивала тело мужа, но не нашла. Его, наверно, унесла река.
И вот она теперь одна, в незнакомой стране, среди чужих.
Да, в отношении письма Луизиной матери тетушке, — продолжал комиссар. — Она приедет к ней, бросится на шею, расплачется, передаст письмо, в котором написано, что мать очень просит свою сестру присмотреть за молодыми, — ведь Луиза совсем еще ребенок, она только пляшет и поет целые дни. Подробных разговоров Луиза должна избегать. Но основные сведения о семье она получила от настоящей Луизы.
Жить будете с ней в одном дворе.
На этом мое знакомство с легендой Луизы закончилось.
XIII
В следующий раз комиссар рассказывал мне о Мане.
— Манина биография проще, — сказал он, закуривая папиросу. — Она выбросится недалеко от фронтовой полосы, в районе станции Семь Колодезей. Выдаст себя за официантку из городского ресторана. Якобы копала с населением окопы; когда советские войска высадили десант, она ушла с немцами. Постепенно проберется в Симферополь, отмечая в селах свой керченский паспорт. Придет в город, там ее встретят наши и устроят работать в буфет штабного ресторана.
Она должна встретить Луизу и стараться, чтобы ее приставили обслуживать молодую парижанку. Бывая у Луизы дома, Маня будет поддерживать с вами связь… Но помни, Сычева, там надо быть особенно твердой в случае провала. Язык откуси, но ничего о товарищах не скажи!
Несколько дней у нас ушло на то, чтобы приготовить экипировку, особенно мне, у меня ничего не было гражданского, все пришлось приобретать, причем не новое, а поношенное.
У Луизы уже были готовы два чемодана, набитые нарядами, сшитыми по последней парижской моде, — все эти вещи привезла настоящая Луиза из Парижа. Приходилось только все подгонять по фигуре.
Как-то холодным вечером, сидя на постелях, мы разговаривали о том, как будем работать в тылу врага.
— Боюсь, девчата, — вдруг призналась Луиза. — Когда я работала с Маней в Киеве, мне было не так страшно. Киев я хорошо знаю, выросла там. А здесь город незнакомый…
— Ничего, ведь я буду с тобой рядом, — успокаивала ее Маня, — да и Тамара будет недалеко и другие наши.
— Вам, конечно, хуже, — сказала я, — придется все время быть на глазах фашистов.
Луиза в этот вечер была необычно грустной, даже ни разу не рассмеялась.
— Что с ней? — удивленно переглядывались мы с Маней.
— Тамаре легче, — сказала вдруг Луиза, зябко кутаясь в накинутую на плечи шинель: — Если даже случится несчастье, все-таки она уже любила, у нее муж, ребенок… А мы с Маней? Мы даже никогда не любили еще по-настоящему, и вдруг — умереть? Умереть, так и не узнав счастья!
— Луиза! — возмущенно перебила Маня. — Как тебе не стыдно! Прекрати сейчас же! Об этом ли мы должны сейчас думать?
В душе я Луизу вполне понимала. Эти девушки, молодые, красивые, жертвовали жизнью, отправлялись на опаснейшую работу в тыл врага. Но права и Маня. Конечно, разве об этом надо думать, когда решается судьба Родины!
Через несколько дней всех нас, группу разведчиков в восемь человек, собрали и повезли в закрытой машине на аэродром нашей части. Тут я увидела и «брата», которого мне описывал командир. Лейтенант Миша сообщил, что через несколько дней мы отправимся на Крымский фронт и будем выбрасываться в тыл врага. Поэтому здесь, на нашем аэродроме, мы должны сделать тренировочный прыжок с самолета.
На аэродроме нас накормили сытным завтраком. Мы уже допивали чай, как вдруг в столовую вошел летчик. Вид у него был возбужденный.
— Кончайте завтракать, сестрички. — И, вызвав повара, добавил: — Готовьте хороший стол. Сейчас будем Золотую Звезду обмывать!
— Кого же это наградили? — заинтересовались мы.
— Свинцова. Вот читайте! Он только что прилетел с Крымского фронта, и сегодня ему вручили Золотую Звезду, — летчик протянул нам газету.
— А ну, покажите! — Луиза вскочила, схватила армейскую газету с портретом летчика-героя.
