Тайни тихонько ворчал, подняв морду. Дункан погладил собаку.

– Ты тоже слышал, – сказал он.

Тайни перестал ворчать и снова лег.

Немного погодя, Дункан встал и пошел к ручью напиться. Когда он наклонился, в ручье плеснула рыба. Он подумал, что это форель. Если у них утром будет время, надо попробовать наловить на завтрак рыбы. Но стоит ли тратить время? Чем скорее они пройдут разоренные земли, тем лучше.

Когда луна заметно склонилась к западу, он разбудил Конрада. Тот проворно вскочил, будто и не спал вовсе.

– Все в порядке, милорд?

– Все хорошо. Ничего не шевелилось.

Дункан не стал говорить о стуке копыт и лае собак, так как решил, что это прозвучит глупо.

– Разбуди меня пораньше, – сказал он. – Я постараюсь наловить форели.

Он положил под голову свернутый плащ, накрылся одеялом, закрыл глаза и постарался уснуть, но в мозгу возникла сцена, которую он сначала не понял, только потом осознал, что это подсказывает ему воображение. Внутреннее зрение увидело крадущегося человечка, который старался увидеть и услышать все, что можно, от маленького отряда, собравшегося вокруг высокой фигуры святого. Все эти люди были молоды, но слишком мрачны для своего возраста, слишком торжественны, со странным светом в глазах. Они были из простого народа, так как были одеты в поношенную рваную одежду. Некоторые были в сандалиях, остальные босы.

Иногда отряд был один, в другой раз вокруг собиралась толпа, глядевшая на святого и слушавшая, что он говорит.

И всегда у края толпы или в нескольких шагах от маленькой группы была эта крадущаяся фигура, мелькая повсюду, не среди группы, но поблизости, настораживая уши, ловя каждое слово, и его светлые, острые, как у ласки, глаза, следили за каждым движением.

Затем, скорчившись за валуном или у маленького костра в ночи, он записывал все, что видел и слышал. Писал он мелко, чтобы хватило пергамента, сжимал маленький рот, стараясь вспомнить и записать точно те слова, которые он слышал.

Дункан, как не старался, не мог разглядеть этого человечка, заглянуть ему в лицо: оно все время было в тени или отворачивалось как раз тогда, когда Дункану казалось, что он вот-вот увидит его.

Человек был маленького роста, довольно коренастый, босые ноги покрыты синяками и ссадинами, одет в пыльные лохмотья, едва прикрывавшие худое тело, длинные нечесаные волосы, запущенная борода. Он был не из тех, кто привлекает внимание. Он был никаким, он терялся в толпе. Дункан шел за ним, как собака по следу, обходил его кругом, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, но тот каждый раз отворачивался, будто зная о преследовании.

Затем кто-то потряс Дункана и тихим шепотом порекомендовал соблюдать тишину.

Дункан открыл глаза и сел. Перед ним сидел на корточках Конрад и показывал пальцем через угасавший костер. Тайни стоял, напряженно вытянувшись, как на поводке, и негромко рычал, оскалив клыки.

Из темноты сверкали два широко расставленных шара зеленого огня, а между ними – лягушачий рот, обсаженный по краям блестящими зубами, а вокруг всего этого – шаров и пасти – впечатление лица, столь отвратительного, что мозг отказывался принять его, не в силах поверить, что такое может существовать. Рот был, как у лягушки, но морда совсем другая: вся в углах и острых гранях, а наверху что-то вроде гребня. Изо рта капала слюна.

Существо явно было голодно и желало подойти к костру, но его удерживало то ли рычание Тайни, то ли что-то еще.

Дункан увидел существо на одну секунду, затем оно исчезло, стерлось. Сначала исчезли зеленые шары и зубы, на секунду дольше задержался общий контур морды, вернее, намек на контур, затем исчез и он.

Тайни быстро шагнул вперед, продолжая рычать.

– Нет, Тайни, – тихо сказал Конрад. – Не надо.

Дункан вскочил.

– Они появились за последний час, – обяснил Конрад, – подкрались в темноте. Но этого я увидел впервые.

– Почему ты не разбудил меня?

– Не было необходимости, милорд. Мы с Тайни следили. Они только смотрели на нас, больше ничего.

– Много их, кроме этого?

– Не один, я думаю, но немного.

Дункан подбросил хвороста в огонь. Тайни обошел костер кругом.

– Иди сюда и успокойся, – подозвал Конрад собаку. – Сегодня их больше не будет.

– Откуда ты знаешь, что больше не будет?

– Они просто смотрели на нас, но решили не браться за нас сегодня. Может потом…

– Откуда ты знаешь?

– Не знаю, просто догадываюсь. Костями чувствую.

– Они что-то замышляют.

– Возможно.

– Конрад, ты не хотел бы вернуться обратно?

Конрад зло ухмыльнулся.

– Как раз, когда они ушли по-хорошему?

– Я хотел сказать, – пояснил Дункан, – что здесь опасно. Мне вовсе не хочется вести всех вас на смерть.

– А вы, милорд?

– Я, конечно, пойду дальше. Я должен это сделать, хотя бы в одиночку. Но я не требую, чтобы остальные…

– Старый лорд велел мне заботиться о вас, – прервал Конрад. – Он с меня шкуру спустит, если я вернусь один.

– Знаю. Так было с тех пор, как я был мальчиком.

– Отшельник, может, и захочет вернуться. Он с самого начала скулит.

– Отшельник, – сказал Дункан, – провозгласил себя солдатом господа. Это ему необходимо для восстановления самоуважения. Он чувствует, что провалился как отшельник. Он хоть и трусливый дурак, но не вернется без нас.

– Значит, идем вперед. Трое товарищей по оружию. А как насчет ведьмы?

– Пусть сама решает. Ей нечего терять, куда бы она ни пошла. Когда мы ее нашли, у нее не было ничего.

Итак, что бы ни говорил дух, за ними следят и идут по их следу не только безволосые. Мег была права: поблизости были и другие. Видимо, они были тут и во время вахты Дункана, только он не знал об этом. Больше того – и Тайни не знал. А вот ведьма знала. Странно, что ее это не очень встревожило: свернулась у вьюков и спит себе. Может, она чувсвовала, что нападения не будет? Но как она могла знать? Дункан удивлялся этому. И почему они действительно не напали? Все люди сгрудились у костра, выскочить из темноты – и все. Такому маленькому отряду не выстоять.

А как они выстоят другой раз? Ясно, что придет время, когда разрушители перебьют их. Они будут бдительны, но одной бдительности мало. Часть разрушителей встретит свою смерть, но остальные закончат работу.

И все-таки он не повернет назад. У него есть некий талисман, в котором, может быть, заключены все горящие молнии, и они разобьют древнюю тьму. А если он не повернет назад, не повернут ни Конрад, ни отшельник.

Близился рассвет. Темнота рассеивалась, уже можно было видеть тропинки в лесу. Над лагерем пролетели утки.

– Конрад, ты не замечаешь ничего странного? – Спросил Дункан.

– А именно?

– Как выглядит это место. Как-то все искажено, не так, как было вечером.

– Освещение, – предположил Конрад. – На рассвете все выглядит по-другому.

«Нет, – подумал Дункан, – дело не в освещении.» Он пытался установить, что именно не так, но не мог. Не было ничего определенного, на что можно было бы указать пальцем. Тем не менее все было не так, даже ручей не такой, будто взяли местность и слегка повернули, не сильно, но достаточно заметно, и наблюдатель видел, что все перекошено.

Эндрю сел.

– Что неправильно? – Спросил он.

– Все неправильно, – ответил Конрад.

– Нет. Я знаю. Это в воздухе.

– Ночью у нас был гость, – сообщил Дункан. – Он выглядывал из кустов.

– Не один, – поправил Конрад. – Но выглянул только один.

Эндрю проворно вскочил и схватился за посох.

– Значит, ведьма была права.

– Конечно, права, – отозвалась Мег со своего места. – Старая Мег всегда права.

Дэниел встал, сделал несколько шагов к костру, остановился, сердито фыркнул и стукнул копытом по земле.

– Дэниел тоже знает, – сказал Конрад.

– Мы все знаем, – ответил Эндрю. – Что будем делать?

– Мы пойдем дальше, – сказал Конрад. – А ты как хочешь.

– Почему ты думаешь, что я не пойду ?