Что всегда поражало меня в ливаронских деревнях, так это дымок, который выбивается на заре из хобота их обиталища, каковой они тщатся поддерживать в стоячем положении.

У уаруашей уши под мышками. Уши-локаторы, которые даже ночью доставляют им акустическое видение мира. Когда с наступлением вечера их города упиваются полнейшей темнотой, может быть любопытно засечь на улицах молодую особу, к которой вы проявляете интерес. К сожалению, уаруашские женщины испускают антирадарные волны, из-за которых приходится задевать их вслепую.

У слепняков женщины рождаются двойняшками, и так как пропорция мужчин и женщин в точности та же, что между одиночкой и парой, все слепняки женятся на близняшках. У двоеженцев там две пары, у троеженцев… — и так далее, выкладка совсем не сложная.

В обычной семье одна занимается любовью и кухней, вторая хозяйством и детьми. Меняясь, впрочем, ролями. Шесть месяцев так, шесть месяцев сяк.

Слепняки возводят свои деревни на сваях. На глазах у всех, просиживая час за часом, созерцают они водную поверхность. Ожидая, возможно, чуда Особым спросом пользуются вдовые слепнячки, без своей близняшки.

Не знаю, есть ли основание числить антилопарей среди людских племен, перечень которых я попытался сделать, тех, что как один могут претендовать на воскрешение во плоти. Антилопаря, непотребный гибрид человека и антилопы, можно счесть монстром. Тем, однако же, что дожил до наших дней, он обязан генетическим особенностям обоих родов. К молниеносной быстроте антилопы он прибавил мыслительную силу развитого примата. К решающему рывку — просчитанную тяжеловесность. Продвигаясь по большей части на четвереньках, копыта сохранил только на задних конечностях. Две прочие завершают маленькие, с зароговевшими ладонями, но вполне себе хваткие кисти; благодаря им он способен прочертить на мельчайшем песке тундры те забавные рисунки, снимки которых удалось сделать нашим авиаторам. Среднее стадо антилопарей — пятнадцать-двадцать голов — может проработать над одним рисунком до шести месяцев, переделывая пострадавшие от слякоти места, пока женщины поддерживают силы художников изобильным молоком, богатым крупномолекулярными протеидами, из которого они изготовляют сыр.

Антилопарь вполне годится в последние представители совершенно бескорыстной интеллектуальной деятельности, примеров которой у людей уже не отыщешь.

Янувары долгое время жили в обширных лесах, где их женщины, маленькие, худенькие, пугающиеся невесть чего, залезали на деревья ровно кошки. У основания древа янувар мог себе расставлять корзины с фруктами или нарезанными колбасами, вверху, среди листвы, малышка януварийка посмеивалась себе в тряпочку.

Измученные янувары решили эту проблему: они сравняли свои леса с землей.

Но януварийки им здорово за это отплатили. Они вообразили, что верят в существование единого Бога, Всевышнего, каковой их посредничеством будет впредь отправлять у них дождь или ясную погоду.

В Дождевии небо всегда затянуто низкими облаками, те питают непрестанную морось. Явившиеся из-за моря миссионеры добрались однажды и до этих язычников, дабы донести до них существование Солнца. Дождевийцы долго выпытывали у чужаков основные координаты сего неведомого феномена — огненного шара, каковой, будучи подвешен среди неба, обеспечивал их этим рассеянным, столь добротным, чтобы заметить друг друга, светом. Мысль показалась им любопытной, изобретательной, но провести себя вокруг пальца они не позволили и утопили миссионеров.

Взрослая голономка липка. Все так и липнет ей к рукам, к груди, к ягодицам, все повсюду к ней клеится. Ей достаточно прокатиться по земле, и вот уже она вся в мурашках, в веточках, перышках, дерьме. Таков ее брачный наряд. Голоном вглядывается: на его взгляд, это красиво, это к лицу, хотелось бы тоже подклеиться, но место занято, что ж, подойду в другой раз.

Голоном, естественно, склонен к поэзии, к мистике. Он с легкостью преодолевает свое положение и занимается любовью только в ванне.

Можно подумать, что диморфизму, который царит на планете Беридай, она обязана тем, что вращается вокруг двойной звезды.

Тамошние женщины откровенно имеют форму кобылиц, тогда как мужчины не слишком отличаются от землян. Хотя позвоночник все же удлинен в виде хвоста. Я говорю в настоящем времени. По правде говоря, обитаемая на протяжении тысячелетий планета Беридай сохранила для нас облик своих обитателей лишь в виде окаменелостей.

Первых исследователей планеты поразили ряды вздымающихся камней, все примерно одной высоты и ни единого выше метра. Они заключили отсюда, что мужчины, взобравшись на эти камни, дожидались, пока кобылицы не подставятся в требуемой для спаривания позе. Определенное правдоподобие этому предположению придала находка вожжей и удил. Она, во всяком случае, выявила у их пользователей заметную степень цивилизованности, которая облегчала им доведение до нужного качества своих ретивых партнерш.

Эта находка льет воду на мельницу утверждающих, что в венах тех, кто населяет, населял и будет населять «вселенную» обитаемых планет, циркулирует один и тот же воображаемый поток. И легенда о кентавре Хироне, кажется, предваряет стечение обстоятельств, без нашего ведома обернувшееся под иными небесами реальностью.

Тем не менее кобылы с планеты Беридай — если судить по той, которую нашли в оболочке из затвердевшего пепла почти нетронутой, застывшей в предельном порыве, с отвисшей в последнем крике ужаса нижней челюстью, — не были наделены двойной грудной клеткой. Человеческий привой взялся только на уровне шеи, так что они могли щедро расточать блеск самой что ни на есть пьянящей женской красоты. И так как от этой части тела слепок сохранил лишь скелет, можно полагать, что здесь плоть прикрывала довольно тонкая оболочка, подобная нашей коже.

В остальном их анатомию можно охарактеризовать как чисто лошадиную, за вычетом того, что им удалось подсоединить на уровне правой лопатки (в результате длительной эволюции, промежуточные стадии которой неизвестны) небольшую руку с кистью на конце, что, вероятно, позволяло им расчесывать буйную гриву волос. Во всяком случае, эти руки слишком коротки, чтобы приложить их к участию в восславлении их любовных экзерсиций. Другое свидетельство этой вполне женской кокетливости — впечатляющая груда вытесанных из камня мелких сосудов, обнаруженных вокруг окаменелостей слабого пола. Предполагается, что высшего качества жир, собранный с мясистых частей умерших, использовался для изготовления косметических кремов, помещаемых для удобства живых в горшочки.

На той же планете обнаружен слепок рыбы-удильщика, чей череп венчал длинный костистый отросток в форме удилища с прикрепленной к нему нитью и крючком на конце, подлинного предка наших рыболовов. Прирученные, эти рыбы, как полагают, должны были обеспечить пропитанием прибрежное население. Эту гипотезу трудно проверить, по крайней мере в том, что касается женской составляющей, зубной аппарат которой, похоже, свидетельствует о чисто вегетарианской диете.

Отметим, наконец, что на дюнах, которые, должно быть, образовывали прибрежные полосы исчезнувших океанов, исследователи планеты Беридай открыли огромные статуи богини-кобылицы, с задранным хвостом, подставляющей свое приоткровенное влагалище ветрам с морского простора — каковой стал теперь всего лишь пустыней.

Появление у водных легочных пениса явилось знаком того, что земная среда завоевана. Поскольку вода уже не служила более средством связи, стало необходимо обеспечить себе соединительный канал, способный помочь от разболтанности тяготения. Отметим все же, что первого легочного, который пошел на далеко заводящее развитие отводных путей, можно рассматривать как пророка доселе неизвестной среды, в которой оные скоро обретут немалый успех.