Из разбитого окна тянуло холодом, пахло сыростью, тиной и еще чем-то неопределенным. «Страхом. Так пахнет страх», – подумалось Алисе.

Именно его тяжелый тошнотворный запах пропитал воздух, забрался в легкие и под кожу. Шутки закончились. А впрочем, были ли они, эти шутки? До шуток ли, если один за другим погибают люди?..

Американка рыдала, уткнувшись головой в свои пухлые руки. Ее муж нарезал круги по комнате, беспрестанно повторяя, что обратится в полицию, к своему адвокату и найдет на всех управу.

– Пусть лучше нашего сына найдут! – сквозь всхлипывания вмешалась его жена.

Собравшиеся на крик немногочисленные постояльцы гостиницы потрясенно молчали, а господин Наркисс, бледный, как январский снег, перебирал дрожащими руками какие-то бумажки и бормотал что-то по-гречески – явно жаловался на несправедливость судьбы, а еще, как полагала Алиса, наверняка сокрушался по поводу неминуемости грядущих убытков.

В общем, обстановка в комнате царила самая зловещая.

– Не может быть! – на не слишком хорошем английском пробормотал наконец испанец, прижимая к груди хныкающего ребенка. Темноволосая симпатичная жена тоже прижималась к нему, и на ее лице застыло испуганное выражение. – Вы уверены, что все именно так и случилось?

Женщина перестала плакать и отвела руки от лица, покрасневшего, расчерченного потеками туши на манер коренных жителей американского континента.

– Что вы не понимаете? – проговорила она зловеще. – Это моего ребенка сегодня утащили прямо из номера этой дерьмовой гостиницы! А завтра они придут за вашим ребенком!

Испанка вскрикнула, а ее муж поспешно отступил, будто надеялся уберечь этим сына от опасности. Мальчик неожиданно замолчал, словно тоже понял страшное пророчество, поверил ему и по-настоящему испугался.

Алиса поежилась. Скорее бы приехали инициаты. Как бы она была рада увидеть вот здесь, вот сейчас Криша! Он бы наверняка знал, что со всем этим делать!

Картина происшествия вырисовывалась страшная.

Семья американцев собиралась на ужин. Глава семейства брился в ванной, его жена перебирала кофточки у шкафа, а Эйван (толстого парня, как оказалось, звали Эйваном Вилсоном) торчал у балконной двери, строя рожи и жалуясь на скуку, царящую из-за отвратительной погоды.

Затем события развивались так быстро, что ни мать, ни тем более отец не успели не то что отреагировать, но даже понять, что именно происходит.

На середине фразы про дерьмовый отель Эйван вдруг замолчал и, как услышала его мать, то ли пискнул, то ли ахнул. Зазвенело стекло, и когда миссис Вилсон оглянулась, то увидела, что ее мальчик стремительно исчезает в дыре.

– Будто его кто-то тащит! Кто-то очень быстрый и сильный! Вы не представляете, какой это ужас! – повторяла она, трясясь мелкой дрожью.

– Не сомневайтесь, мы обратимся в полицию и к своему адвокату! – добавлял мистер Вилсон.

Но Алиса и Олег были уверены, что привычная американцам система стабильности и правопорядка рухнула и никакой представитель закона тут уже не поможет. Должно быть, для американцев это тоже был удар.

В это время в дверном проеме появились секьюрити и молодой официант – оба мокрые до нитки, точно только что вылезли из моря.

– Ну? – Господин Наркисс оживился и с почти умоляющим выражением посмотрел на своих сотрудников. – Скажите же, что хоть что-то нашли!

Те опустили головы, а секьюрити быстро заговорил по-гречески.

Владелец отеля слушал его и все больше хмурился.

– Идиоты, – заявил он категорично, – за что же боги меня наказали?! Ничего не нашли! Только подумайте! Говорят, что видели борозду, точно кого-то тащили, и прошли по ней до самого моря, но так и не нашли несчастного мальчика!

Почувствовав на себе пристальный взгляд, Алиса оглянулась.

Аня разглядывала ее мрачно, в упор, но, встретившись взглядом, с презрением отвернулась. Странно, это они должны были презирать ее. Презирать и бояться, если происходящее все же дело ее рук. Но как же трудно будет это доказать!..

Алиса нервно посмотрела на часы. Полиция все не появлялась…

Чем дальше, тем хуже становилась ситуация. Все больше она выходила за рамки рационального.

Вдруг пол под ногами дрогнул, словно норовистая лошадь, желающая скинуть с себя седоков. Алиса пошатнулась и, кажется, упала бы, не успей Олег каким-то чудом подставить ей руку.

Молодая испанка закричала, американка принялась в голос молиться, а ее муж, тоже едва устоявший на ногах, разом забыл и про полицию, и про адвоката.

– Мы все погибнем! – объявил он. Его взгляд в панике метался от одного к другому. – Слышите, настал судный день! Мы умрем! Нас заманили сюда, чтобы убить!

В воздухе густой волной разливалось безумие. Алиса чувствовала его сладковатый противный привкус, видела, как отчаяние кривит лица, туманом застилает глаза. Неудивительно: в этой раскалившейся атмосфере было достаточно любого пустяка, чтобы потерять голову.

– Спокойствие! – Хозяин отеля взобрался на стул, чтобы обратить на себя внимание, поправил круглые очки и темпераментно замахал руками. – Не волнуйтесь! Это всего лишь подземный толчок, тут такое бывает. Видите, он несильный. Ничего страшного! Крупных землетрясений здесь не случалось уже тысячу с лишним лет!

Как ни странно, это напоминание не внесло спокойствия. Напротив, все вспомнили, что как раз здесь и бывают ужасные землетрясения, сопровождаемые извержением вулкана и прочими спецэффектами, которые показывают обычно в фильмах-катастрофах, посвященных глобальным катаклизмам и концу света.

«Содрогнется земля, и этот остров греха погрузится в пучину… И выйдет из моря зверь…» – невольно вспомнились Алисе слова сумасшедшего пророка. Неужели страшное пророчество все же сбывается?

Олег Волков крепко сжал ее руку. И да, стало легче, поднимающаяся изнутри паника поутихла, словно испугавшись тепла надежной руки человека. Олег не бросит Алису ни при каких обстоятельствах.

Она покосилась на Аню. Та держалась за край дивана и, пожалуй, одна из всех сохраняла абсолютное спокойствие. Только лицо было бледным-бледным. Значит, все-таки виновата она. Она знала, что здесь происходит, и сейчас, должно быть, упивалась зрелищем паники, радовалась тому, что человеческое отчаяние и боль питают ее безжалостного бога.

Алиса сжала зубы. Больше всего ей не хотелось торжества этой сумасшедшей девицы, умудрившейся испортить их романтический отдых. Надо что-то немедленно сделать! Прекратить панику.

– Успокойтесь! – Алиса схватила за плечи истерично рыдающую молодую девушку. – Все нормально. Вы же видите, ничего плохого не происходит! Ничего нет!

Какое-то время девушка еще продолжала рыдать, а потом неуверенно посмотрела на Алису.

Та, конечно, вовсе не была уверена в благополучном исходе, но постаралась улыбнуться. Если люди сумеют сохранить голову и способность хоть как-то мыслить или хотя бы прислушиваться к разумным указаниям, шансов уцелеть у всех будет гораздо больше. Известно, что самое страшное – это паника. И Алиса, и Олег не раз имели возможность убедиться в этом на уроках в академии. И вот теперь казавшиеся тогда странными и бесчеловечными эксперименты внезапно пригодились. «Может, инициаты не так уж не правы, когда воспитывают свои кадры так жестко», – мелькнуло у нее в голове.

Олег тоже пытался успокоить людей, и тоже небезуспешно. Правда, успокоению способствовало и то, что подземный толчок оказался единичным и больше не повторялся. Постепенно острый приступ всеобщей паники угас, как огонь, оказавшийся без доступа кислорода, поддерживающего горение.

– Спасибо! – Хозяин гостиницы потряс Алисе руку. – Вы мужественная и решительная! Спасибо вам! Признаться, я думал, что это вы причастны к нехорошим шуткам… Но теперь совершенно, совершенно уверен, что ошибался.

– И что ты думаешь обо всем этом? – спросил Олег, когда они с Алисой выскользнули из еще полной встревоженными людьми комнаты и оказались наедине в пустом холле.