Софи терялась в догадках относительно цели переговоров. И тоже коротко объяснила, что считает своим профессиональным долгом содействовать силам прогресса и гуманизма. Внутренне она надрывалась от смеха. Европейцы и американцы совсем иначе ухаживают за девушками.

— Я имею полномочия заключать контракты с работниками государственного телевидения. Не взялись бы вы, мадемуазель Флоренштайн, поработать у нас после завершения университетского курса или в порядке преддипломной практики?

— Боюсь, что не готова прямо сейчас принять ваше предложение… — Она все-таки не сдержала улыбки. — Весной перед каникулами у девушек мозги набекрень. Давайте вернемся к нашему разговору в сентябре.

— Увы… Слишком много воды утечет. Слишком много… Я предполагаю совершить поездку по Европе для изучения общественной психологии стран с разными социальными структурами. Конечно, в мои планы входит визит в объединенную Европу, а главное — в Германию. Слияние, по существу, разных стран в Шенгенское пространство могло бы послужить примером для консолидации мелких арабских государств.

— Я охотно приглашаю вас провести пару дней в нашем поместье. У меня много друзей, знающих толк в политике. Вам будет любопытно обсудить с ними эти вопросы.

Араб задумался.

— Это приглашение означает деловой союз?

— Ах, простая прогулка! Я всегда беру с собой компанию, и мы проводим веселую недельку на озере. Но — «имеющий уши да услышит». Вы сумеете узнать нечто интересное для себя и в таком легкомысленном путешествии. — Софи не сомневалась, что после ее заявки на развлечения серьезный араб откажется, но он даже не раздумывал:

— Благодарю. Вы оказали мне честь. Я принимаю предложение, мадемуазель Флоренштайн.

Вечером собиравшая чемоданы Софи получила с посыльным большую коробку и корзину экзотических цветов. В коробке оказались шикарные альбомы, отражающие прикладное искусство, архитектуру, быт Фаруха — родины Хасана. Страна была похожа на райские кущи, обустроенные самыми изобретательными архитекторами. Танцовщицы на фото навевали мысли о сказочных гаремах. У мужчин, возглавлявших правительство, были красивые, вдумчивые лица.

Пересказав матери историю приглашения арабских гостей, Софи недоуменно подняла черные, выгнутые дугой брови:

— Если честно, я так и не поняла, чем обязана такому вниманию со стороны нефтяного королевства, называющего себя республикой.

— Впереди еще три дня. Вот увидишь, этот господин приложит все усилия, чтобы завоевать твою благосклонность.

— Исключено. У него и в Париже имелся огромный выбор девушек. К чему было тащиться в Германию? Я не давала повода для надежд.

— И все же он тебя интригует.

— Разумеется, забавно. Восточный колорит, экзотика. Такое ощущение, что имеешь дело с инопланетянином. Кери любопытствует насчет их способов размножения.

— Поверь, у этих мрачноватых «шейхов» все на месте. Может, только темперамента побольше и гордыни. Уж они не отступят от намеченной цели, — Снежина взмахнула ресницами. — И в «науках страсти нежной» они зачастую разбираются лучше, чем прославленные историей герои-любовники из Парижа. Французы кичатся своими амурными подвигами, мусульмане держат интимную жизнь за семью печатями. Непросто узнать, что на уме у такого вот истукана, — графиня кивнула на возвышающиеся у причала фигуры в белых одеяниях — Хасан и его приближенный любовались озером. — Они даже не принимают морских ванн… — задумчиво проговорила Снежина, подавив вздох. — Я это еще тогда, в Крыму, заметила.

… — У вас водобоязнь? — поинтересовалась смешливая болгарка у чинно державшегося в стороне от пляжа араба. В лагере «Буревестник» он провел уже две недели, и прибывшая королева красоты тут же узнала множество забавных историй про необычного гостя, поселившегося в гостевой вилле.

Он повернул к ней смуглое, словно выточенное из камня, лицо и медленно поднял ресницы. Глаза араба смеялись.

— Я не боюсь ни воды, ни огня, ни фантастически красивых женщин. — Он отлично говорил по-английски. — Если у госпожи еще существуют сомнения, она может проверить мои слова лично. Мухаммед Али-Шах, — скромно представился молодой человек. — Сегодня, ровно в полночь, в моих апартаментах я буду ждать вас.

«Ничего себе! Вот это темп! И какая самонадеянность!» — поразилась девушка, загадочно улыбнувшись в ответ.

— Я подумаю над вашим приглашением, — пообещала Снежина. Естественно, она не придет на свидание, но не скажет сейчас об этом. Пусть ждет, волнуется, распаляя воображение страстными мечтами. А на следующее утро она пройдет мимо него, кивнув как ни в чем не бывало.

— Что ты думаешь насчет здешнего «султана»? — спросила Снежина Пламена, нежась на ласкающем, идущем к закату солнце.

— Обожаю это освещение! — Вскочив, он пристально оглядел девушку. — Словно сквозь оранжевый светофильтр, и такие чудные, легкие тени…

— Хватит, дорогой, не жадничай, на сегодня мы с тобой отработали. Второй день в лагере — и уже две кассеты… Так что «султан»?

— Ведет себя так, словно владеет золотыми приисками и гаремом. Поборник социализма! Ха! Насмешили. Потрутся возле СССР, получат свое и переметнутся к американцам… Испытанная схема. В общем, с ним я еще разберусь. Пощелкаю скрытой камерой. Возможно, на будущее сгодится. «Интимная хроника юного султана». Это когда он возглавит королевство.

— Ты полагаешь, он далеко не евнух?

— Полагаю, что за три дня этот тип основательно изучил лучшие кадры здешних комсомолок. У них сластолюбие на высоте. Не то, что идейная работа.

…Снежине долго не спалось — расписание в лагере стариковское: тихий час, отбой… Было около двенадцати, когда она решила пройтись. Выскользнув из корпуса, направилась к морю и как бы случайно оказалась в части парка, скрывающего виллу для гостей. Интересно, ждет ли ее «шейх», или утреннее приглашение было обычным приемом женолюба, закидывающего широкую сеть, — авось что-то и попадется…

Девушка уже прикидывала, как можно незаметно подобраться к окнам дома, когда ее окликнул тихий голос:

— Я провожу мисс. Мой господин ждет.

Снежина оторопело уставилась на вынырнувшего из тени «компаньона» Мухаммеда:

— Я не собиралась в гости, я просто гуляла…

— Следуйте за мной, мисс, вам ничего не угрожает. Мы же находимся на территории советского лагеря — в крепости коммунистического братства и высокой морали.

Снежина мысленно упрекнула себя за дурацкие опасения — уж насиловать ее здесь определенно никто не станет. С высоко поднятой головой она миновала лестницу, ведущую в гостиную. Отсутствие вечернего туалета и соответствующего макияжа восполнял гордый блеск темных глаз и царственная осанка. Коротенький ситцевый халатик-балахон, застегивающийся на две огромные пластиковые пуговицы, мог сойти за платье для коктейля. Но даже вечерний туалет вряд ли пригодился бы в данной ситуации. Ждавший ее «султан» в сборчатых шелковых шальварах, с обнаженным торсом был похож на танцора из балета «Корсар». В руках он держал пышное ожерелье из лиловых цветов. Ни слова не говоря, он приблизился к гостье, медленно надел на ее шею сладко пахнущую гирлянду и задержал руки возле ключиц Снежины. Она не могла отвести взгляда от его притягивающих, манящих зрачков. Не могла шелохнуться, когда ладони Мухаммеда скользнули вниз, медленно, очень медленно очерчивая линию ее груди, талии, бедер. Рывок — с треском сорван ситцевый покров, она стоит обнаженная перед загадочным мужчиной, в цветах, в волнах падающих до пояса кудрей, в обжигающей страсти его сумасшедшего взгляда…

«А почему бы и нет?» — пронеслось в затуманенной голове, когда Снежина опускалась на ковер вместе с Мухаммедом, не разжимая пылких объятий… Сколько мягких атласных тюфяков предусмотрительно разбросал здесь этот гурман эротических игр! И как искусен был в любви! Тягучая, завораживающая музыка лилась из магнитофона, то медленно и плавно, то внезапно меняли позы обнаженные тела…