С. В. Обручев, поддерживавший «западную» версию, считал, что для большей части зимовщиков экспедиция закончилась не столь трагически. В ноябре, с первым снегом, захватив все оружие, кроме одной пищали, луки со стрелами, пулелейки. рыболовные снасти, от залива Симса они двинулись на юг, вышли в жилые места и в конце концов добрались до Мангазеи.

В 1975 г. советский географ В. А. Троицкий, опираясь на результаты своих раскопок летом 1971 г. и опубликованные труды XVII в., предложил другую, «восточную» версию. В ее пользу говорят следующие главные факты: отсутствие среди найденных вещей предметов, предназначенных «для развертывания торгово-промышленной деятельности», большое количество пушнины, «остатки которой даже спустя триста лет показались нашедшим ее целым складом», наличие на этом складе множества собольих мехов, сходство комплектов предметов, обнаруженных в обоих пунктах находок, сообщение голландского географа Николаса Витсена о плавании к Таймыру с востока. Согласно В. А. Троицкому, в 40-х гг. XVII в. экспедиция на двух кочах вышла в море с грузом пушной казны, собранной в бассейне р. Лены, и продвинулась на запад до о-вов Фаддея и залива Симса; в этих пунктах потерпели крушение один за другим оба коча. Оставшиеся в живых мореходы двинулись на юг, пересекли «Ледяные горы» (Бырранга) и видели на востоке море Лаптевых, а на западе озеро Таймыр, принятое ими за море. Ныне более обоснованной выглядит «восточная» версия.

Среди «гулящих людей» в Мангазее около 1619 г. выделился Пянда, владевший неведомо откуда добытыми средствами. («Пянда», конечно, не фамилия, а прозвище»[157].) Прибыл он из Енисейского острога. Собрав небольшую группу гулящих людей, 40 человек, Пянда перешел с ней «на промыслы», т. е. для скупки пушнины, из Мангазеи в Туруханск, поставленный на нижнем Енисее, против устья Нижней Тунгуски. Коренные жители Енисейского края посещали Туруханск для обмена пушнины на русские товары. Приходили они иногда из очень далеких районов и рассказывали, что к Нижней Тунгуске на востоке подходит другая великая река, на которой живет «много народов», и река та Елюенэ, что по-эвенкийски означает «Большая река», «угодна и обильна». Русские стали называть ее Леной. В то же время в Мангазее и в русских зимовьях на Енисее начали распространяться слухи о другой большой реке к востоку от Енисея. Один слух был записан со слов местного «князьца» (старейшины) в декабре 1619 г.: «…та река великая, а имени он не знает, а ходят тою рекою суда большие и колокола на них великие есть… и из пушек с тех… судов стреляют…» Это сообщение не могло относиться к Лене, на которой до прихода русских не плавали суда, имеющие на борту пушки, да и вообще не появлялись люди «с огневым боем». Возможно, эти слухи отражали через десятки посредников действительные факты — о плаваниях по Амуру китайских судов.

Вряд ли туруханские промышленники искали на неведомой восточной великой реке встречи с хорошо вооруженными судами, принадлежавшими бог весть какому народу. Но их соблазняли иные рассказы (вполне достоверные) об обильных непочатых охотничьих угодьях, суливших им огромную добычу, в особенности если они первыми придут на р. Лену. Слухи о вооруженных пушками судах предостерегали русских от слишком поспешного похода на юго-восток; надежда на обогащение понуждала к быстрому походу. Этими двумя противоречивыми побуждениями, как мы увидим, объясняются неровные темпы продвижения отряда Пянды.

К 1620 г. Пянда с другими русскими построил несколько стругов и в начале лета двинулся из Туруханска вверх по Нижней Тунгуске. Широкая полноводная река текла в высоких, покрытых лесом берегах, и с севера и юга в нее впадали таежные реки. В двух-трех местах пришлось преодолеть небольшие пороги, но в общем подъем по реке проходил сравнительно быстро, пока русские не достигли района, где долина Нижней Тунгуски суживается и круто меняет направление на юг. В этом месте, выше устья Илимпеи, у порогов их задержал затор плавника. Русские думали, что тунгусы нарочно преградили им путь по реке срубленными деревьями. Отряд остановился, то ли он опасаясь неожиданного нападения, то ли чтобы заняться скупкой пушнины в этой местности, где Нижняя Тунгуска, текущая на северо-запад, сближается с притоком Лены Вилюем, текущим на восток. Так или иначе, но там было поставлено — несколько выше порогов — зимовье, которое еще в середине XVIII в. местные жители называли Нижним Пяндиным. Тунгусы часто совершали на него набеги, но русские легко отражали их «огневым боем».

Летом 1621 г. отряд Пянды лишь на несколько десятков километров поднялся по реке на стругах и немного ниже Средней Кочемы (у 62° с. ш.) построил Верхнее Пяндино зимовье. В 1622 г., когда река вскрылась, отряд Пянды поднялся по ней еще на несколько сот километров (до 58° с. ш.) и здесь в третий раз остановился на зимовку. По одной версии, остановка была вызвана противодействием эвенков; по другой, напротив, Надеждой на выгодный торг с ними. В районе зимовки Нижняя Тунгуска близко подходит к верхней Лене — это Чечуйский волок (около 20 км). Вероятно, именно тогда Пянда разузнал, что на Лене нет никаких больших судов с колоколами и пушками.

Весной 1623 г. отряд Пянды перетащил на Лену или построил там новые струги и двинулся вниз по реке «за льдом», т. е. сразу же после ледохода. Несколько дней русские плыли на северо-восток между высоких, покрытых лесом берегов. Скалы иногда подходили вплотную к воде, и через эти скалистые «щеки» Лена стремительно несла струги Пянды. Ниже устья большого и полноводного южного притока (Витима) река стала шире, течение спокойнее, и через несколько дней она повернула на восток. Усеянная островами, Лена текла здесь в пологих берегах. Только вдали, иногда в большом отдалении, виднелись возвышенности. Приняв с юга еще один большой приток (Олёкму), Лена снова изменилась — текла в обрывистых, скалистых, иногда отвесных берегах. На всех участках она была широка и полноводна и по-прежнему усеяна островами. Неизвестно точно, до какого места дошел Пянда, вероятнее всего до того района, где могучая река поворачивает на север, выходит на равнину (Центральноякутскую), а пойма ее расширяется до 15 км. Эта местность была более населена, чем пройденные ранее области. Здесь среди нового для русских народа — якутов — Пянда не решился оставаться на зимовку с небольшим отрядом. Он повернул обратно, поднялся по реке до Чечуйского волока, но не перешел на Нижнюю Тунгуску, а решил разведать новый путь.

Пянда поднялся по верхней Лене до того пункта, куда еще можно дойти на легких судах (у 54° с. ш.). Там отряд прошел прямо на запад через степи, населенные скотоводами — братами (бурятами), до большой реки (Ангары), текущей прямо на север. В верхнем течении она замерзает очень поздно, обычно во второй половине декабря. Поэтому русские, если они осенью достигли Ангары, вероятно, близ устья Уды, имели еще время построить новые легкие временные суда — типа западносибирских карбасов — и начать сплав за несколько недель до ледостава. Отряд Пянды плыл вниз по широкой полноводной реке, быстро катившей в крутых таежных берегах свои, воды.

Правобережная полоса была здесь сравнительно обжита — теми же братами, с которыми русские уже познакомились на верхней Лене. Но чем дальше отряд продвигался на север, вниз по реке, тем безлюднее становилась местность. На участке, где Ангара делает излучину, нижй устья ее большого южного притока (Оки), промышленники с опасной, но благополучно миновали ряд больших падунов (порогов). За ними течение стало спокойнее, и река круто повернула на запад к Енисею.

Нижнюю Ангару русские начали посещать — для сбора ясака среди местных эвенков — не позднее 1618 г., когда был основан Енисейский острог; они назвали ее Верхней Тунгуской. Пянда встретил здесь ясачные зимовья. Если он и прекратил сплав из-за того, что река стала, а ледостав здесь начинался в ноябре, то мог санным путем добраться до Енисейска, где закончился его поход, еще до начала 1624 г.