Взлетал Костя Булочкин, взлетал Ветка, взлетал и Жора Копытин.

Какой-то малыш из младшего отряда объяснял своему приятелю:

— А знаешь, почему Булочкин левой бьет?

— Почему?

— Правой Георгий Николаевич запретил. С правой у Булочкина удар смертельный.

— Ну?

— Точно! — услышав их, вмешался Тигран Саркисович. — На правой мы хотели ему череп нарисовать.

— С костями?

— С костями, — мрачно подтвердил Тигран Саркисович.

— А чего не нарисовали?

— Не догадываетесь? — шепотом спросил Тигран Саркисович.

— Нет.

— Чудаки! Кто бы с нами тогда играть стал? Теперь ясно?

— Ясно, — прошептали малыши, глядя на серьезного Тиграна Саркисовича.

Знали бы они, как весело было Тиграну! Увидев важного, толстого Чучкина, он закричал:

— Ребя, качать ревизора!

Степан Васильевич не сразу догадался, что «ревизор» — это он, а когда понял, было поздно: десятки рук схватили его со всех сторон.

Пора было пресечь эти неорганизованные действия.

— Остановитесь, товарищи! Остановитесь! — запротестовал Чучкин.

Товарищи не слышали.

— Остановитесь! — крикнул он что есть силы.

На этот раз его услышали. Остановились. А может, просто уразумели, что Чучкина, сколько ни старайся, не поднять.

Степан Васильевич подтянул брюки, одернул на себе пиджак (двух пуговиц как не бывало) и стал бодро пробираться сквозь гущу ребят. Кое-кого даже успевал похлопывать по плечу.

Затем он оказался рядом с Жорой.

— Здорово, спортсмен, — по-свойски проговорил Чучкин. — Спасибо огромное от меня лично и от имени завкома. Не думал, что спорт — это так красиво, — и он протянул руку.

Жора ее пожал.

— Пятаки гнете? — поморщился Степан Васильевич.

— И про это слышали? Да всего один пятак-то. Старинный. Его и гну туда-сюда. А нынешние пятаки не согнешь — покрепче царских.

— Значит, мне ваш Серега завирал, — Степан Васильевич принялся разминать пальцы. — Говорил, что из-за вас в метро попасть не может: все пятаки ему погнули. А вот планчик-то я с вас все же потребую.

— Всегда готов, — щелкнул каблуками и склонил голову Жора.

— Ну-ну, я пошутил, — улыбнулся Чучкин, придерживая рукой борта пиджака. — Сейчас принимайте поздравления. План потом пришлете с кем-нибудь. Не будем формалистами. Главное, работа ваша видна.

Когда трибуны опустели, дети отправились обедать, а родители гулять, к Жоре приблизился Васька Спиридонов.

— Что ж ты ко мне раньше не подошел? — упрекнул его Жора. — Не предупредил, что Булочкины здесь, друг называется.

Васька снисходительно хмыкнул:

— Эх, Копытин, Копытин. Да я же тебя спасал.

— Ты меня? Как? Опять заливать начнешь?

— Помолчу, если угодно. Однако ты хорош — мог бы другу спасибо сказать, по крайней мере. Раз на большее не способен.

— Ну, расскажи, расскажи, — засмеялся Жора. — Давай-ка сядем, буду слушать внимательно.

— На обед не опоздаешь?

— Вместе пойдем. Тебя накормлю тоже.

Они опустились на скамейку.

— Тогда слушай. Сел я на электричку. Рано утром. Думал с тобой еще до соревнований потрепаться. Выяснить, как ты вообще, собираешься ли на работу вернуться и тэпэ. Народу мало. Только напротив меня сели трое: мужичок и две бабуси. Я хотел газету почитать, так они не дали: шумят, спорят, туда ли они едут. Я и вмешался. Спрашиваю: куда вам? Говорят: в лагерь «Ромашка», платформа Рыбушки. Я им: правильно едете. Успокоились немного. А потом: а вы откуда знаете? Я им: есть, мол, у меня там один знакомый. Кто — не говорю. Они спрашивают: а Копытина не знаете? Я задумался и говорю: слышать — слышал, а чтоб знать — не знаю.

— Ну и нахал же ты, Васька.

— Не перебивай. Слушай. Тут они мне такое выдают, что я только ахнул. Ты, оказывается, над детьми издеваешься. Тебе, значит, платят премии с каждого заморенного тренировками. И вообще ты чуть ли не агент мирового империализма. Много наговорили всякого. Я даже начинал сомневаться, знал ли я тебя раньше, уж так они тебя расписали во всех подробностях. И решил я беду от тебя отвести, поступить, как Сусанин. Они дорогу-то не знали. Я их и завел в такую глушь, что чуть сам не заблудился. Даже испугался. Выбрались мы из какого-то болота, слышим крики и свист. Подходим — твой лагерь. Они меня побить хотели. Ей-богу! Особенно эта, в шляпе. Да я не дался.

Жора хохотал, так уморительно Васька изобразил всю троицу.

— Спасибо, спасибо тебе, Василий. Не ожидал от тебя такого подвига.

— Хороша благодарность — взял и оскорбил. Что же я — не могу быть героем?

— Можешь, конечно.

— Ну а куда же делись эти агрессоры?

— Да все уладилось. Спасибо Терентьеву. Вот мужик отличный. Все умеет.

— Рад, рад за тебя. Жаль, что праздник не удалось посмотреть. Но вижу, в общем дело ты здесь поставил…

— Наташа! Приехала! — Жора сорвался, как спринтер на звук стартового пистолета.

Васька Спиридонов, хоть и знал хорошо своего друга, но такой прыти не ожидал. Обернувшись, он увидел Копытина рядом с высокой загорелой девушкой в цветастом ситцевом платье. Они шли по дорожке в его сторону. Шаг у нее был легкий, пружинящий. «Спортсменка, ничего не скажешь», — подумал Васька.

— Наташа, это Василий Спиридонов, друг детства и коллега, — произнес Копытин.

Девушка смотрела приветливо. Светлые волосы ее были зачесаны назад и свободной волной падали на плечи. Наташа и Васька пожали руки.

— Очень приятно, — сказал Спиридонов. Ему и в самом деле было приятно. Сам-то он никогда не набрался бы смелости познакомиться с такой девушкой.

А Копытин уже пустился в расспросы:

— Ну как ты выступила? Успешно?.. Поздравляю. Жалко, без букета, — Жора развел руками. — Не ожидал тебя сегодня. Очень здорово, что приехала.

— Все в порядке, — ответила Наташа. — А что новенького у тебя?

— О, Копытин отличился, — заговорил Васька. — Такой праздник организовал. Чуть бы раньше вам приехать…

— Правда, хорошо? А ты боялся.

— Я и сейчас боюсь, потому что на горизонте вижу Булочкиных. Как бы они нас не засекли. Так и есть. Идут сюда. Теперь не скроешься.

— Ну я-то определенно скроюсь, — сказал Васька и нахально ринулся через кусты. — Разыщу вас потом, когда Булочкины исчезнут.

— Что он испугался так?

— Потом расскажу…

Александр Маркелович и Мария Ефимовна уже свернули к их скамейке. Мария Ефимовна, видимо опасаясь, что Жора уйдет, издалека замахала рукой с сумочкой:

— Георгий Николаевич, подождите, мы к вам.

Дороги к отступлению не было. Жора приготовился встретить противника с открытым забралом. Лицо его приняло сосредоточенное выражение, по лбу пробежали легкие морщинки. Но оказалось, что Булочкины пришли с миром.

— Георгий Николаевич, вы уж извините нас, — начала Мария Ефимовна, смущенно улыбаясь, отчего веснушки запрыгали по ее лицу, как живые. — Мы с Александром Маркеловичем поторопились сделать выводы, а теперь видим — напрасно. Костеньке здесь хорошо. И кажется, авторитетом пользуется у ребят… В общем, погорячились мы. Виноваты. Ну, бывает, знаете. Все-таки родной сын. Вы на нас не в обиде?

Еще несколько минут назад даже упоминание имени Булочкиных могло вызвать у Жоры взрыв раздражения. Но сейчас, после такого непредвиденного хода, он растерялся.

— Что вы, что вы, конечно, не в обиде. Вот и Наталья Сергеевна может подтвердить, она у нас тренер по плаванью.

При чем тут Наталья Сергеевна, никто не понял, но все жали поочередно друг другу руки, и получилось так в этой путанице, что Мария Ефимовна пожала руку Александру Маркеловичу, а Жора — Наташе.

Жора смутился и, чтобы как-то разрядить неловкость, брякнул ни с того ни с сего:

— А у нас, между прочим, много грибов появилось. Ребята даже белые находили.

— Может, нам пойти всем вместе? — предложил Александр Маркелович, вытирая вспотевшую голову носовым платком. — В лесу, наверное, не так жарко.