— По-моему, — сказал Вадим, — мы делим шкуру неубитого медведя.

— То есть? — пристально взглянул на него Степан Васильевич. — Прошу высказываться точнее, уважаемый товарищ.

— Пожалуйста. Еще неизвестно, захочет ли Копытин ехать в лагерь. Это ведь как-никак не дом отдыха.

— Точно! — поддержал его завгар. — Оттуда на соревнования не убежишь.

— Захочет, — убежденно проговорил Терентьев. — Еще как захочет.

— Если будете отпускать его каждый день, — вставил завгар.

— Товарищи! — председательствующий постучал карандашом по столу. — Давайте не будем гадать: захочет — не захочет. Нужно вызвать Копытина сюда. Побеседуем с ним, посмотрим, что и как. Позвоните в гараж, — сказал он Федосееву.

— Пожалуйста, — завгар недовольно пожал плечами. — Только что звонить попусту?

— Почему попусту? — нахмурился Чучкин.

— Да потому что не сидит он на месте. Заводной малый. Опять где-нибудь соревнуется. Натуральный Фигаро.

— При чем Фигаро? — улыбнулся Терентьев.

— Песню такую слышали: «Фигаро здесь, Фигаро там»?

— Ария, а не песня, — поправил Вадим.

— Какая разница? Главное, такой же он сачок, как этот Фигаро.

— Ладно, — сказал Чучкин и вздохнул, предчувствуя близкий конец заседания, — позвоните все ж таки.

Федосеев подошел к телефону, набрал номер.

— Алло, Копытина мне… Нет? — завгар ухмыльнулся и выразительно посмотрел на собравшихся: что, мол, я говорил. — А где он?.. Ну, я говорю, Федосеев. Не узнаешь, что ли… Что, что?.. — Лицо у завгара стало на мгновение суровым, но тут же опять расплылось в ухмылке. — Так, так. А вы что сказали?.. А они?.. Ладненько, я в завкоме. Держи меня в курсе. — Он повесил трубку.

— Что там еще? — спросил председатель.

Завгар сиял, как новенький автомобиль:

— В милиции он.

— Где?

— В отделении сидит, — еще шире расплылся Федосеев. — Звонили, выясняли: у нас ли работает.

Обеденный перерыв — не для обеда. Так считал Жора Копытин.

Возможно, что некоторые могут позволить себе этакую роскошь — просидеть за обедом час. Жора был спортсменом, привык ценить даже секунды, поэтому час был для него целым состоянием.

За обеденный перерыв Жора успевал провернуть ворох дел.

Ноги у него были быстрые, сердце крепкое, а энергии — как у тренера, который только что перешел из одного общества в другое.

Вчера, например, именно в этот час Жора познакомился с Наташей.

Началось, правда, все с того, что он заскочил в пельменную и наскоро умял порцию пельменей со сметаной. Не было ничего удивительного в том, что он перенес эту процедуру с конца обеденного перерыва, как случалось всегда, на начало. Жоре нужно было поесть: он спешил к зубному врачу.

Известно, что поход к дантисту — дело затяжное. Это не стометровку бегать, это, если хотите, марафон, да еще с препятствиями. Одна очередь в коридоре чего стоит.

Раньше Жора этого не знал. Не слышал он ни предостерегающего холодного клацанья зубоврачебных инструментов, ни тех вкрадчивых шелестящих звуков, которыми сопровождается замешивание состава для пломбы.

О врачах он вспоминал лишь перед крупными соревнованиями. Врач мерил давление, слушал сердце и, удовлетворенно хлопнув Жору по мускулистой груди, отпускал. Жора скромно улыбался. О его грудь можно было разбивать бутылку шампанского, как о борт корабля, сходящего со стапелей.

Но вот заболел у Копытина зуб. В обеденный перерыв Жора сунулся было в поликлинику и, ужаснувшись, выбежал назад: народу, как на финальном матче. На следующий день он сделал еще одну попытку — тот же результат. А зубная боль не унималась. Не пробился он к врачу и с третьей попытки.

Нужно было менять тактику. Как настоящий спортсмен, он уважал правила, а среди них приглянулось ему одно: граждане с острой зубной болью проходят вне очереди.

Копытин дождался, когда боль стала острой, и прибежал к врачу. Вне очереди и с чистой совестью.

Вот тут-то Жора и попал в надежные руки, а его зуб получил необходимое дополнение в виде пломбы.

— Два часа не есть, — предупредил доктор.

— Угу, — промычал Жора и побежал к гардеробу, где у него стояла сумка с теннисной ракеткой. До конца обеденного перерыва он еще надеялся заскочить в мастерскую и отдать ракетку в перетяжку.

Будь завгар более покладистым человеком, может, Жора так не метался бы. Но Федосеев строго следил, чтобы Копытин тратил на обед никак не больше часа. Другие могли и задержаться минут на десять, но Жора — ни-ни. Не любил завгар Жору, а все потому, что приходилось Копытину часто отпрашиваться. После работы Жора себе не принадлежал. Он принадлежал стадионам и спортплощадкам. Вот и оставалось ему массу мелких дел переносить на обеденный перерыв. Сегодня тоже предстояло отпрашиваться: в Лужниках у него был теннис, а в Сокольниках — кросс.

Он подбежал к остановке, прыгнул в отходивший троллейбус. Зуб не болел, не ныл. Только пломба немножко мешала. Но это пустяки. Жора чувствовал, как его переполняла жизнерадостность здорового человека. Он готов был выскочить и пуститься наперегонки с троллейбусом.

И вдруг он увидел ее. Она сидела вполоборота к Жоре и читала книгу. Нежная, чуть тронутая загаром щека. Длинные светлые волосы, разметавшиеся по спине.

Он подсел к ней и сказал:

— Девушка, по-моему, я вас где-то…

— Где-то видели? Никак не можете припомнить где?

— Точно, — проговорил он. — А вы?

— А я вот припоминаю…

— Интересно.

— Да, припоминаю, что нигде вас не видела.

— Вы уверены?

— Как никогда. — Она снова устремила взгляд в книгу, но успела заметить: — Боже, какой избитый способ знакомиться. Неужели ничего более оригинального нельзя придумать?

Жоре стало слегка обидно, но он решил не отступать.

— А может, на море? — сказал он с безнадежностью в голосе.

— В Гаграх?

— Ну да, — обрадовался Жора.

— «О море в Гаграх! О пальмы в Гаграх!» — процитировала она популярную песенку.

— Вот именно!

— Нет. Никогда не бывала.

— Я тоже, — неожиданно для себя признался Жора.

— Так-то лучше, — улыбнулась девушка.

«А она ничего, — подумал Жора. — Только сейчас уйдет, и все. Конец. Может, пригласить ее в кино? — За окном мелькнули афиши кинотеатра. — Новый художественный фильм… Ого! Это как раз то, что нужно».

— Девушка, вы видели «Служебный роман»?

— Видела.

— Когда же? — с наивным недоверием спросил Жора. — Идет, между прочим, с сегодняшнего числа.

— В прошлом году видела. В Доме кино.

— Ну и как?

— Терпимо.

— Вы кино любите? — Жора все пытался направить разговор в деловое русло.

— Не очень.

— А ходите в Дом кино.

— Знакомый пригласил.

— А я люблю, — улыбнулся Жора.

— Удачных вам кинопоходов и спасибо за содержательную беседу. — Девушка закрыла книгу. — Разрешите. Я сейчас выхожу.

Она зашагала по проходу. Стройная, высокая. Жора машинально отметил, что представлял ее ростом пониже.

Девушка остановилась возле дверей. Дернула головой — волосы колыхнулись и вновь легли ей на спину.

Троллейбус стал тормозить. Еще миг — и прощай, прекрасная незнакомка, похожая на Марину Влади из фильма «Колдунья». (Жора как раз недавно посмотрел этот фильм в «Иллюзионе».)

Какая-то неожиданная сила сорвала Жору с места. Он ринулся к выходу и, придержав закрывающиеся двери, прыгнул на тротуар.

— Постойте! — крикнул Жора.

Девушка обернулась.

— Одну секундочку. Ваш… — он хотел сказать: «телефон». И в этот же момент вспомнил о своей спортивной сумке, которую оставил в троллейбусе.

Синий троллейбус, подаривший ему такую попутчицу, теперь увозил вместе с сумкой ракетку, записную книжку и авторучку.

— Что с вами? — она увидела, как Жора изменился в лице.

— Ничего, — он уже пришел в себя. — Хотел записать ваш номер телефона, а сумка уехала.