Несомненно, что к началу третьей продовольственной кампании Наркомпрод вознамерился без обиняков вернуть своей политике первоначальное монопольное достоинство.
В докладе Фрумкина был затронут еще целый ряд интересных аспектов, но мы ограничимся вниманием к полемике по вопросу о продналоге. При обсуждении доклада стало ясно, что на совещании имеется активная оппозиция руководству Компрода, лидером которой явно определился кубано-черноморский областной продкомиссар Л. Г. Пригожий. Его выступление стало фактически содокладом. Пригожий подчеркивает объективный процесс приближения разверстки к налогу:
«Периферия во всех вопросах всегда опережает центр, и то, что центр преподносит нам как последний крик продовольственной моды, это, с точки зрения… практических работников на местах, является не только решенным, но уже и изжитым». Жизнь требует, чтобы в понятие разверстки внесли ясность. «Я считаю, что мы должны поставить все точки над i и сказать определенно: разверстка по существу является не чем иным, как определенным налогом… Мы проводим налог, который называется разверсткой… У нас нет системы обложения, это то, чего нам не достает, для того, чтобы разверстку, по существу являющуюся налогом, сделать таковым»[442].
Нужно, говорил Пригожий, установить твердую единицу обложения и процент обложения. «Это нужно проделать, и наше совещание не оправдает себя, если этого не сделает». Нужно определить, что объект обложения есть земля, которая принадлежит народу, а не тому крестьянину, который на ней сидит. Установить коэффициент обложения с земли по поясам и категориям земли по урожайности. Определенный минимум земли обложению не подлежит, это освободит бедноту от налога и сделает ее нашей сторонницей, сказал Пригожий.
Налог избавит от абсурдных явлений, присущих разверстке, «значение этой меры, кроме чисто организационной, будет еще психологическое, особенно для важнейших хлебородных губерний, которые говорят: не заглядывай в мой карман, а скажи, сколько тебе нужно, и я тебе дам» (далее в оригинале следует: «без всякого принуждения»)[443].
Таким образом, профессиональными продовольственниками была не просто высказана абстрактная идея, как на партийном совещании по работе в деревне, а выдвинут продуманный детальный план перехода к новой экономической политике. К сожалению, нет возможности точно установить соотношение мнений на продовольственном совещании, но из его дальнейшей работы очевидно, что идея налога обрела среди делегатов немалую поддержку. Голоса выступивших на пленарном заседании разделились примерно поровну.
В защиту налога выступил прикамский губпродкомиссар А. С. Изюмов. Он акцентировал внимание на том. что разверстка стремится только извлечь готовый продукт и не берет в расчет производство. Если хотеть улучшить сельское хозяйство и наладить политические отношения с крестьянством, то надо давать разверстку заранее, прежде посева, и излишки по выполнении разверстки должны остаться в распоряжении крестьянина.
Самарский продовольственник Легких также поддержал Пригожина: монополии практически не существует. Есть только метод выкачивания хлеба. Необходимо применять методы, дающие наибольший результат. «Думаю, что тот метод, который предлагает товарищ Пригожий, дает нам большие результаты», — сказал Легких.
Возражения противников налоговой системы содержали в основном один и тот же аргумент: налог подрывает монополию и открывает дорогу свободной торговле излишками. Жупел свободной торговли еще сковывал сознание большинства совещания, впрочем, едва ли в большей степени, чем делегатов будущего X съезда РКП(б). Даже сторонники налога, в том числе и Пригожий, старались уйти от откровенного ответа. Пригожий полагал употребление излишков на улучшение хозяйства. Изюмов был еще более противоречив, он признавал необходимость оставления излишков в распоряжении крестьян и в то же время говорил о сохранении монополии путем борьбы со свободным провозом.
Только Легких обнаружил большую независимость в суждениях: «Некоторые боятся свободной торговли… Мне кажется, мы думаем жить не только сегодня и завтра». Излишки хлеба могут пойти государству в обмен на продукты, которые может дать Западная Европа.
Государственные интересы в развитии хозяйства и политическом равновесии боролись на совещании с государственным же стремлением к монополии над всеми продуктами крестьянского труда, «стремлениями передать в распоряжение государства все то, что мы имеем», — так высказался Фрумкин в заключительной речи.
Борьба эта происходила в несколько приемов. Совещание отвергло предложение Фрумкина безотлагательно проголосовать принцип разверстка — налог, чтобы не было лишних прений по выработке резолюции[444]. Дискуссия переместилась в заготовительную секцию. Там же работа над резолюцией предварительно велась в специальной подсекции разверсток, где на голосовании стояли два проекта — Пригожина и Наркомпрода. Наркомпрод, разумеется, исходил из развития принципа монополии и разверстки на все излишки основных продуктов, каковая должна производиться «не на основании подушного или подесятинного обложения, а на основании учета экономической мощности хозяйств». Проект резолюции Пригожина мы даем полностью как документальный памятник борьбы за НЭП:
«1. В основу обложения должен быть положен определенный объект обложения, коэффициенты обложения и должны быть установлены определенные гарантии выполнения этого обложения.
2. Объектом обложения должна быть определенная единица обложения посевной площади.
3. Коэффициент обложения должен быть установлен применительно к местным условиям, что осуществляется установлением особого коэффициента для каждой местности путем разделения республики на особые пояса.
4. Внутри губерний может быть установлен различный коэффициент в зависимости от производительности земли отдельного района.
5. Для обеспечения интересов бедноты и в целях перенесения всей тяжести обложения на более крепкие хозяйства должен быть установлен определенный минимум посевной площади, которая обложению не подлежит.
6. Гарантией выполнения обложения является все имущество лица, не сдавшего причитающегося по обложению продукта»[445].
При голосовании резолюций мнения разделились поровну, 7 — за резолюцию Пригожина, 7 — за резолюцию Наркомпрода. Голосом председателя подсекции Е. И. Бунина, управляющего отделом Заготхлеба, принимается последняя[446].
Далее полемика переместилась в заготовительную секцию, где при окончательном редактировании резолюции астраханский делегат М. Г. Непряхин вновь предлагает внести пункт о том, что по выполнении разверстки крестьянин имеет право использовать излишки в целях «личного благополучия»[447]. На это сразу реагирует Фрумкин и делает козырной ход, предлагает голосовать принцип о допустимости свободной торговли излишками сверх разверстки. Устрашение свободной торговлей возымело действие на продовольственников, которые хорошо помнили свое бессилие перед ней в 1918 году, и поправка отвергается. Но тут же возникает Изюмов со своей резолюцией, где наряду с запрещением вольной торговли крестьянам дозволялось иметь излишки продуктов после выполнения повинности. Фрумкин вновь взвивается с места, и под его нажимом резолюция Изюмова отклоняется.
В результате упорной борьбы совещание принимает окончательное постановление, в котором воплощаются все чаяния Наркомпрода по приданию разверстке характера монополии. Признавалось, что «заготовительная работа должна быть построена на обязательности сдачи излишков всех сельскохозяйственных продуктов в распоряжение государства, в порядке государственной повинности. Заготовки важнейших продуктов на основе купли-продажи или так называемого самотека должны быть исключены»[448]. Особый интерес в резолюции вызывает еще один пункт, который был призван скорректировать техническое несовершенство разверстки: «В случае обнаружения излишков сверх проведенной и выполненной разверстки по основным продовольственным продуктам, ни в коем случае не допуская свободной продажи, не следует в то же время давать дополнительных разверсток для вывоза, а извлекать продукты для перераспределения среди деревенской бедноты».
