Неудавшееся покушение на Гитлера помешало осуществить план австрийских антифашистов.

Упомянул Сокол и о предательстве в своем штабе, привед шем к расправе над его ближайшими помощниками и к срыву намеченного восстания, и что несмотря на это основная задача операции «Радецкий» была выполнена: советскому командованию был передан и осуществлен план освобождения Вены. Был разминирован и сохранен мост через Дунай для прохода советских войск, а главное, удалось создать бреши в обороне, через которые прошли наступающие.

— К сожалению, — сказал Сокол, — из оставшихся в живых участников операции сегодня здесь только двое — я и мой русский друг, бывший солдат Красной Армии, военный разведчик Борис Витман. Сокол указал рукой в мою сторону. Раздались аплодисменты. Видя мое замешательство, супруга Сокола слегка подтолкнула меня, показав, что надо встать.

Потом аплодировали ей, когда Карл сказал, что сумел выстоять, потому что всегда ощущал поддержку жены.

Сразу после окончания выступления к Соколу стали подходить друзья и знакомые, чтобы поздравить его. Образовалась очередь. Я сначала поздравил его жену (она была рядом). Потом хотел стать в очередь, чтобы поздравить Карла, но те, кто был впереди, расступились, пропустив меня. Мы обнялись...

Потом был «а ля фуршет» с вином и бутербродами. Но подойти к столикам мне так и не пришлось; меня обступили, жали руку, протягивали визитные карточки, приглашали посетить руководимые ими музеи, библиотеки, архивы, учебные заведения, издательства. Подошел уже знакомый мне апаше российского посольства по культуре д-р Елагин вместе с поверенным делами замещающим посла. Я еще раз поблагодарил их за участие.

Утром следующего дня вместе с директором управления учебными заведениями Робертом Штрайбелем мы отправились сначала в документальный архив австрийского Сопротивления, а затем в Военно-исторический музей, где я смог познакомиться с документами, отражающими борьбу австрийцев за независимость. Затем поехали в издательство — обговорить условия издания моей книги на немецком языке.

На вечер я был приглашен Карлом и его супругой в ресторан а пока любовался дворцом Шоенбрунн и великолепной глорьетой, увиденной мной впервые в фильме «Большой вальс» в 1940 году. Завершил экскурс тем, что прошелся по Кертнерштрассе и просто постоял перед собором святого Стефана, не переставая удивляться искусству зодчих, создавших всемирно известный образец «каменно-кружевного» ваяния в строгой готике.

К 7 часам вечера подошел к ресторану и был удивлен, увидя очередь перед входом (ну прямо, как у нас в Москве!). Пристроился в конце, чуть было не спросил: «Кто последний?» Спустя несколько минут, в дверях появился обер-кельнер. Я назвал фамилию Карла и свою. Этого оказалось достаточно. Обер-кельнер рассыпался в любезностях, сказал, что для них большая честь видеть у себя знаменитого гостя из Москвы (ни фига себе, загнул!)... Меня проводили в зал, где за столиком уже ждали Карл с супругой. За ужином и доброй беседой время бежало слишком быстро, а тем для воспоминаний было столько, что не хватило бы и нескольких вечеров. Вспомнили, как уже после освобождения Вены, в Бадене, я учил Карла русскому языку, а он меня — английскому.

Не совсем обычная для меня атмосфера вечернею ресторана воскресила в памяти эпизод из прошлого, чуть не ставший трагическим, когда, находясь в ресторане с Элизабет Кеслер, я едва не выдал себя и чудом избежал ареста. Вспомнил и встречи в ресторане с агентами службы безопасности, пытавшимися подпоить меня, под видом друзей-студентов... А однажды, тоже в ресторане, после неудавшегося покушения Штауфенберга на Гитлера, снова заметил слежку за собой человека в штатском за соседним столиком.

Да, нам с Карлом достались необычные и в чем-то сходные судьбы.

Мы оба ходили по острию ножа и оба выстояли! Разница только в нашей дальнейшей судьбе.

В гостях хорошо, а дома лучше, даже если дома далеко еще не все хорошо! Под «домом» подразумеваю нашу Россию, которую несмотря ни на что люблю, а иногда даже горжусь, когда нахожусь за ее пределами. А вот вернувшись домой, часто стыжусь, сталкиваясь с хамством, нашей доморощенной расхлябанностью, неаккуратностью, ленью, тупым самодовольством, а нередко с агрессивностью и великодержавным шовинизмом. О положительных качествах говорить не буду — их много. Недаром, сказано: Россия — страна гениев и дураков. Жаль только, что гении чаще всего застенчивы, а дураки, мнящие себя гегемонами, норовят везде вылезти вперед и во все сунуть свои, далеко не компетентные, носы.

Домой я возвращаюсь, как в партизанский край, где уже давно идет партизанская война. Только «партизаны» и «оккупанты» — это наш народ, все мы. Партизаны ведут скрытую борьбу против самих себя. Отравляют воду, которую сами же пьют, воздух, которым дышат, землю, на которой выращивают отравленные плоды... Одни пытаются что-то создать, другие упорно ломают, бьют, портят, разрушают. Недавно по телевизору показали двух таких «партизан». Молодые, вроде бы нормальные, наши парни (не кавказцы и не агенты ЦРУ...) — разобрали железнодорожный путь, чтобы, воспользовавшись крушением поезда, поживиться ограблением раненых и погибших пассажиров...

В домах, где сами же проживаем, — ломаем лифты, портим стены, разбиваем светильники. Бьем стекла в электричках, ломаем сиденья, вспарываем обшивку. Взрываем мосты, дома, автомобили. Губим фауну и флору. И делаем все это с присущей нам широтой и масштабностью. Народ воюет сам с собой... И при этом сокрушаемся и охаем, что так плохо живем. И уж конечно, по укоренившейся привычке обвиняем всех и вся, начиная со своих и кончая чужими (НАТО, ЦРУ и пр.). Обвиняем погоду и природу, времена года (сменяются, понимаешь, не вовремя и без предупреждения)... Вот только на себя взглянуть забываем.

При мыслях обо всем этом невольно возникают сравнения с тем, что мог наблюдать в сегодняшней Австрии, одной из беднейших стран в Европе по природным ресурсам. Можно долго перечислять, чего у нее нет, а ведь живут не хуже других. Нам до них — ох как далеко!

Не вдаваясь в экономические тонкости, обеспечивающие нормальную жизнь города и довольно приличный жизненный уровень населения, приведу несколько зарисовок с натуры в качестве примера разумного, на мой взгляд, и безусловно экономически оправданного хозяйствования.

Возьмем городской транспорт.

Основным видом общественного транспорта Вены являются метро и трамвай (обычный и скоростной). Ни троллейбусов, ни рейсовых автобусов я не видел, так же как и регулировщиков на перекрестках и постов ГАИ.

Очередность проезда перекрестков регулируется самими водителями по правилу «правой руки» (кстати, как и полвека назад, хотя теперь личный автомобиль имеется почти у каждой семьи). За неделю пребывания в Вене я видел всего двух «гаишников»: они клеили штрафные квитанции на ветровое стекло автомобилей за нарушение правил парковки...

Несколько слов о метро.

На всех промежуточных станциях (кроме узловых) я не встретил ни единого человека из обслуживающего персонала. Билеты продает автомат; никаких турникетов — вход свободный. Для просечки абонемента — компостер, и никакого контроля. Проверить наличие билета или просечки могут только в пути. Необходимая информация на табло, указателях, схемах, в кратких инструкциях. Двери в вагонах автоматические, но открываются на остановках только при легком нажатии на двер-ную ручку, изнутри или снаружи. Большинство окраинных станций метро являются одновременно станциями пригородных электричек. Проездные билеты те же, что и в метро, требуется лишь вторая просечка. Уборка станций, скорее всего, централизованная, в ночное время.

То, что все это дает значительную экономию средств в городском бюджете, — сомневаться не приходится.

Теперь об экономии электроэнергии.

Ни полсотни лет тому назад, ни теперь, я ни разу не видел, чтобы венские улицы, автомагистрали или подъезды домов в дневное время освещались электрическим светом, как это нередко бывает у нас еще и сейчас по забывчивости или потому, что всем и все «до лампочки»!