Неверны разговоры такого рода: большая сумма у населения накопилась потому, что в прошлом правительстве деньги не считали, а выпускали столько, сколько нужно. Скажу уверенно: правительство не выпускало и не тратило денег больше, чем ожидался прирост сбережений у населения за год. Эти сбережения объективно просчитывались и были критерием определения величины расходов государства. С учетом вкладываемых населением денег в Сбербанк кредитовалось государство и делались инвестиции в различные отрасли народного хозяйства.

Кстати, я в те годы тоже пострадал, как и все. Правда, несильно, так как сумма вклада у меня была небольшой.

Помню, мы с B.C. Павловым были в США. Он занимался своими вопросами, а я три дня ходил в Федеральную резервную систему, разговаривал с начальниками подразделений о специфике их работы и встречался с руководителем ФРС Гринспеном. Он показал мне таблицу приоритетов ФРС. Я ее даже в Москву привез в назидание коллегам.

На скрижалях Федеральной резервной системы США записаны три задачи: Первая — price-index (индекс цен), т. е. инфляция. Вторая — real income (реальные доходы населения). И наконец, employment (занятость). Я удивился, спрашиваю: «Алан, а при чем здесь занятость? Ты министерство труда, что ли?» И получил ответ: «Виктор, но все же связано. Предположим, у нас предстоят выборы. Инфляции мы можем дать увеличиться, потом мы ее прижмем, важно, чтобы «инком» немного подрос, а безработица уменьшилась. Лучше, чтобы больше счастливого народа пошло голосовать!» Именно эти три фактора создают стабильность и определяют экономическое здоровье нации. Так, даже ярые монетаристы кое-что понимают…

За это все, а не только за уровень инфляции или курс рубля, отвечает и наш Центральный банк. Однако у нас некоторые видят и знают лишь первую строчку, забывая про две другие.

Денежно-кредитная политика ЦБ со второй половины 1992 года имела характер оперативного и во многом вынужденного реагирования на развал финансовой системы и кризис в экономике. В частности, мы были вынуждены предпринять меры по финансовой поддержке госпредприятий для смягчения платежного кризиса. Такая политика Центрального банка позволила приостановить экономический спад, хотя и дорогой ценой — за счет роста инфляции. Хотя я убежден, что инфляция в те годы в основном была следствием либерализации цен в условиях высокомонополизированной экономики.

Однажды мы не поленились и подсчитали. Получилась следующая картина. По состоянию на 14 сентября ЦБ выдал кредитов на сумму 1,386 трлн рублей. Из них Центральный банк по своей инициативе выдал только 76 млрд рублей, то есть всего 6 %! А кем были выданы остальные кредиты? Президиум Верховного Совета РФ выдал под досрочный завоз товаров в районы Крайнего Севера, геологоразведочные работы, транспорт и др. — 263 млрд рублей. Но главное — вторая позиция. Мы выдали 770 млрд рублей правительству России. По его решениям!

Меня постоянно вызывали в Верховный Совет и постоянно просили кому-нибудь помочь. Среди депутатов было множество лоббистов: директоров заводов и руководителей областей. Хасбулатов не был зациклен на теории и понимал, что в ситуации быстрого роста цен и потери предприятиями оборотных средств непредоставление кредита грозит гибелью.

И я это тоже понимаю. Можно долго и красиво говорить о кредитной политике. Но все дело в том, что деньги государству были нужны. Хотя бы для того, чтобы купить зерно. Мы могли встать в позу и заявить: «Денег нет! Вы же нас призываете к жесткой денежной политике — вот мы ее и проводим». Но кому от этого было бы лучше? Или так называемый северный завоз в районы Крайнего Севера. Составляя планы, в правительстве забыли, что нужны сезонные кредиты под завоз товаров. И была целая эпопея оперативного решения этой проблемы. А иначе российские люди, там проживающие, просто бы с голоду и холоду умерли. Однако потом обвиняли ЦБ: ах, какой плохой Геращенко — деньги дает направо и налево! А кто-нибудь поинтересовался, на что он деньги дает? Никого ведь это даже и не интересует! Вместо того чтобы наказать за головотяпство настоящих виновных. Зимой-то в эти регионы не проедешь. При этом тот кредит совершенно не был инфляционный.

Я постоянно тогда говорил, что в инвестиционно-кредитной политике требуются более дифференцированные подходы. Нужно создавать льготы производителям — государственным, акционерным, частным, — имея в виду прежде всего производство товаров и необходимых услуг. В стратегическом же плане сложившийся благоприятный международный климат позволял сосредоточиться на нетрадиционных для нас секторах экономики, отойдя от военной и тяжелой промышленности, естественно, кроме связанной с производством энергии.

Мы тоже были против того, чтобы укреплять рубль ценой гиперинфляции. Но мы были и против того, чтобы за устойчивость денег платить массовой безработицей и массовым закрытием предприятий. Если у вас остановится производство, то вообще не будет никакой валюты — мертвому деньги не нужны!

Да и не с меня все началось. Еще в апреле (я тогда отдыхал от госбанковской деятельности) ЦБ выделил для предприятий кредит в 200 млрд рублей, и уже в мае он стал распределяться через отраслевые банки. Доля кредитов коммерческих банков из этого «подарка» достигла в июле почти 89 % в общей сумме их кредитных вложений. При этом выдавались они по стоимости значительно ниже средней — в пределах 80–90 % годовых. Минимальный уровень был ограничен ставкой рефинансирования ЦБ (в то время — 80 %).

Во времена Советского Союза при переводе денег с одного банковского счета на другой использовалась система авизо — специальных сообщений, отправлявшихся в Госбанк и его территориальные подразделения по телетайпу. В них при помощи паролей и кодов указывалось, какую сумму и куда требуется перевести. Система не давала сбоев в течение десятилетий.

Но вот появились частные компании, за ними негосударственные банки, введена система РКЦ, о которой мы уже говорили, и стройной системе пришел конец. С помощью коррумпированных чиновников аферисты узнавали пароли и шифры и рассылали в подразделения ЦБ поддельные авизо. В них указывалось, что банк-отправитель просит перевести деньги на счет какой-либо структуры в другом коммерческом банке. Такие переводы осуществлялись незамедлительно. Когда выяснилось, что «отправитель» на самом деле ничего не посылал, а фирма-получатель принадлежит аферистам, вернуть средства было уже невозможно. Ущерб для экономики страны от этих сфабрикованных поддельных платежных документов оценивался в триллионы рублей.

Не помню подробности этих разбирательств. Бардака в расчетах было столько, что разобраться с фальшивыми авизовками окончательно удалось только в 1995 или 1996 году. В пресс-релизе Главного управления Центрального банка России по Москве от 13 сентября 1995 года говорилось, что «с декабря 1992 года по сентябрь 1995 года в московских РКЦ было выявлено около 2900 фальшивых авизо на общую сумму более 800 млрд рублей».

Но нельзя говорить, что в 1992–1994 годах ничего не делалось. В 1992 году было заведено 328 уголовных дел, ущерб по рассматриваемым эпизодам составил свыше 94 млрд рублей; в 1993 году — 469 дел (ущерб 148 млрд рублей); в 1994 году — 120 дел (ущерб 175 млрд рублей). Только Следственный комитет МВД РФ в 1992–1994 годах расследовал 11 уголовных дел, по которым проходило 2393 фальшивых авизо на сумму свыше 113 млрд. рублей. В обналичивании похищенных сумм участвовали 892 банка и 1547 предприятий в 68 регионах России.