Серьезные изменения произошли только в 1990 году. Вначале в июле в Лондоне сессия совета НАТО на высшем уровне объявила о прекращении холодной войны. А позже, в ноябре 1990 года, в Париже на встрече руководителей стран — участниц Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе была принята знаменитая Парижская хартия для новой Европы. В ней было заявлено о переходе

от конфронтации между двумя мировыми системами к разумному «сотрудничеству между всеми странами на основе взаимного учета интересов, утверждению общечеловеческих ценностей».

Тем же летом, в июле, Советский Союз впервые посетил директор-распорядитель МВФ. Это был бывший управляющий Банка Франции Мишель Камдессю. Приезд руководителя МВФ был не случайным. В то время Запад хотел выяснить, каково действительное состояние советской экономики, для того чтобы определить объемы и форму помощи, которую он мог бы предоставить Советскому Союзу для оказания содействия в осуществлении нами программы реформ. Одновременно с Камдессю обсуждались условия вступления СССР в МВФ и Всемирный банк. То есть его визит фактически означал установление прямых официальных отношений между СССР и МВФ.

Вслед за директором-распорядителем в Москве с целью изучения советской экономики побывала специальная миссия экспертов Фонда.

В сентябре 1990 года советская делегация была приглашена на годичную совместную сессию МВФ и Мирового банка в Вашингтон.

После изучения в декабре 1990 года международные организации обнародовали совместный 51-страничный доклад под названием «Экономика СССР». Основная его идея состояла в том, что Советскому Союзу следует взять курс на осуществление «радикальной» реформы, предполагающей «драматический переход от плановой к направляемой рыночными силами экономике». Президент США Джордж Буш-старший предложил установить в качестве промежуточной меры своего рода «особые взаимоотношения» Советского Союза с МВФ и Мировым банком. В этом случае наша страна получила бы возможность руководствоваться рекомендациями Фонда, пользоваться советами и техническим содействием экспертов этих международных организаций. Всем известно, как вскоре руководство Е. Т. Гайдара использует эти возможности!

Прошло еще некоторое время, и 15–17 июля 1991 года во время встречи президента СССР М. С. Горбачева с участниками очередного ежегодного совещания лидеров семи ведущих индустриально развитых стран

G

7, состоявшейся в Лондоне, была достигнута договоренность о предоставлении СССР статуса «специальной ассоциации» при МВФ. Через несколько месяцев, 5 октября, Горбачевым и Камдессю во время их встречи в Москве было подписано и официальное соглашение об этом. Советскому Союзу была обещана широкомасштабная техническая и экспертная помощь, при этом ни слова не говорилось о финансовой помощи.

Казалось, что дорога в МВФ была открыта, и 22 июля 1991 года была направлена официальная заявка с просьбой о приеме СССР в МВФ в качестве полноправного члена. Однако уже 24 июля сенат США одобрил поправку к американскому закону о помощи иностранным государствам на очередной год, которая обязывала администрацию США противодействовать вступлению СССР в МВФ и МБРР до тех пор, пока там не будут осуществлены радикальные экономические и политические реформы.

Вопросы содействия интеграции СССР в мировую экономику вновь обсуждались 11–12 октября в Бангкоке (Таиланд) на совещании министров финансов и управляющих центральными банками стран

G

7 и 14–17 октября 1991 года на ежегодной совместной сессии МВФ и Мирового банка. В обоих случаях на встречи приглашалась официальная советская делегация. Я также принимал участие в них. Делегацию возглавлял зампред правительства Григорий Явлинский. Поддержать нас приехали председатель Внешэкономбанка СССР Юрий Московский (а возможно, он был членом делегации) и Владимир Горюнов из Цюриха. Там было также много молодых ребят из команды Явлинского.

В итоговом коммюнике состоявшегося в Бангкоке заседания Временного комитета МВФ говорилось: «Комитет приветствует намерение властей СССР форсировать создание рыночного механизма и интегрирование советской экономики в международную торговую и финансовую систему. Исходя из нынешней обстановки в стране Комитет также тепло приветствует подписание соглашения между СССР и Фондом о предоставлении Советскому Союзу статуса ассоциированного члена МВФ. Он рассматривает это как шаг вперед на пути принятия СССР в качестве полноправного члена Фонда».

Все, конечно, кардинально изменилось после событий августа 1991 года. 7 января 1992 года Россия подала заявку о вступлении в МВФ и Всемирный банк, тогда же был разработан Меморандум об экономической политике Российской Федерации, утвержденный правительством России 27 февраля. В этом документе впервые были изложены планы команды Гайдара. 27 апреля 1992 года совет управляющих МВФ проголосовал за прием в состав МВФ России и 13 других республик бывшего СССР. (Заявку Азербайджана удовлетворили 4 мая.) В тот же день президент МБРР Л. Престон проинформировал о решении совета одобрить это.

22 мая 1992 года принял постановление о вступлении России в МВФ и МБРР Верховный Совет Российской Федерации.

Но это не моя история, в это время я уже не работал в Госбанке СССР и еще не пришел в Центральный банк Российской Федерации.

1990 и 1991 годы характеризуют фактическое двоевластие в банковской сфере. Некоторые журналисты называли этот период даже «войной банков», в которой были жертвы — уволенные банкиры, были потери и трофеи, имевшие немалое денежное выражение, были провокаторы, дезертиры и перебежчики. В газете «Московские новости» № 32 за 1990 год материалу на эту тему предшествовали следующие слова: «Когда воюют банки, клерки не ходят в штыковую. Нет пальбы, бомбежек и жертв. Но убытки от такой войны могут быть не меньше, чем от войны настоящей».

Пробный шар запустила Украина, выдвинув в 1990 году проект выпуска своих «державных грошей». Им тогда оперативно и обоснованно ответили, что в единой экономике разные деньги существовать не могут. В целях, как тогда говорили, «коренной перестройки кредитной и банковской системы» в мае должен был быть принят Указ Президента СССР «О неотложных мерах по перестройке банковской системы».

Готовились коренные изменения и российской стороной. Они должны были привести к тому, что все доходы, получаемые на территории РСФСР, будут попадать в бюджет российского правительства. Оно же станет самостоятельно определять, какую долю и на какие цели передать в союзный бюджет.

Началась яростная кампания против центра, названного «черной дырой», пожирающей российские деньги.

Валентин Павлов оправдывался, что центр в реальности «проедал» меньше 1 % бюджета (3 млрд из 350 млрд рублей). И действительно, он состоял из 113 министров, имевших по 5 замов. С членами коллегий, чиновников высокого ранга набиралось всего-то 2–3 тысячи. Если дойти до уровня советов всех уровней, наберется полмиллиона бюрократов. Несомненно, меньше, чем сейчас!

И вот 12 июня 1990 года Верховный Совет РСФСР принял декларацию о суверенитете Российской Федерации, а через 10 дней, 22 июня, I съезд народных депутатов РСФСР — постановление «О разграничении функций управления организациями на территории РСФСР (Основы нового Союзного договора)». В нем говорилось, что «Союз ССР вступил в период глубокого преобразования Федерации, подошел к необходимости заключения нового Союзного договора». В связи с этим,

«руководствуясь Декларацией о государственном

суверенитете РСФСР, съезд народных депутатов РСФСР постановляет: поручить Верховному Совету РСФСР и Конституционной комиссии разработать основные начала нового Союзного договора».