— В чем дело? — спросил Сано, когда стражники заставили его опуститься на колени. Услышав шум за спиной, он оглянулся и увидел, как стражники втащили в комнату дрожащего и бледного Киёси. Они бросили молодого человека рядом с Сано. — Что происходит?

Никто не смотрел на него. Губернатор не отрывал глаз от своего стола.

— Мы намерены расследовать факты, свидетельствующие о том, что вы нарушили закон; в частности, занимались контрабандой.

Значит, это суд. Какие еще они сфабрикуют нарушения?

— Кто-то действительно контрабандным путем вывез иностранные товары с Дэсимы, — Сано старался держаться спокойно, хотя тревога не покидала его, — но не я. Я уже объяснил ёрики Оте, что следил за огнями до пещеры, где и обнаружил лодку.

Толстые губы Нагаи сложились в скептическую улыбку; он отводил от Сано полуприкрытые глаза.

— Да. Хорошо. Посмотрим, что скажет ваш сообщник. Киёси?

Юноша поник, голова его ушла в плечи. Он едва слышно забормотал:

— Сёсакан-сама пришел к наблюдательной вышке, когда я вчера был на посту. Он приказал мне украсть товары из склада на Дэсиме и поднести их к водяным воротам. Угрожал убить меня, если я откажусь.

Ошеломленный столь наглой ложью, Сано вскочил и схватил молодого самурая за ворот.

— Это ложь! Киёси, ты же знаешь, что ничего подобного я не делал! Для чего...

— Тихо! — прогремел голос губернатора Нагаи. Стражники оттащили Сано от юноши и вернули на место. — Продолжай, Киёси.

— Я сказал стражникам на Дэсиме, что отец велел им не подходить к складу. Взяв товары, я отнес их к водяным воротам. — Голос Киёси задрожал; он трясся так, что под ним подрагивал пол. Киёси не смотрел ни на Сано, ни на собравшихся. Лицо начальника Охиры застыло как маска и надежно скрывало его эмоции. Помощники все прилежно записывали. — Сёсакан-сама и его помощник приказали помочь им загрузить товары в лодку. — Киёси, казалось, говорил неохотно, но решительно. — Он заставил меня грести к пещере. Когда я попытался бежать, он набросился на меня. Потом появилась полиция.

Сано не верил своим ушам.

— Я пытался поймать контрабандистов и решил, что Киёси один из них.

Не обращая внимания на Сано, губернатор Нагаи обратился к ёрики Ота:

— Хирату уже нашли?

— Нет, досточтимый губернатор.

— Пошлите солдат, — приказал Нагаи одному из помощников. — Он должен понести наказание за участие в преступлении.

Помощник поклонился и исчез.

— Мы не совершали никакого преступления! — в неистовстве вскричал Сано, больше тревожась за Хирату, чем за себя. Найдя Хирату, солдаты, вполне возможно, убьют его. А ведь Сано старался сделать все, чтобы не подвергать молодого помощника опасности! — Контрабандисты работали еще до нашего приезда в Нагасаки. Директор Спаен был убит в пещере. Лодка, на которой мы преследовали огни, все еще на...

Нагаи наконец посмотрел на него.

— Если еще раз выкрикнете что-либо, пеняйте на себя, — холодно бросил он. Потом повернулся к Киёси: — Так как тебя принудили нарушить закон, я не стану наказывать за совершенное тобой преступление твою семью, как обычно положено в случаях с контрабандой. — Глаза начальника Охиры на короткий момент закрылись; больше ничего в его лице не изменилось, и он даже не сделал попытки защитить сына. — Но ты заплатишь за то, что позволил заставить себя преступить закон. До казни тебя будут содержать в тюрьме Нагасаки.

Поддерживаемый двумя стражниками, рыдающий юноша вышел из зала. Тут Сано понял все, и это еще сильнее разъярило его. У Киёси нет злого умысла, просто он очень молод и напуган. Киёси явно оговорил себя и Сано, чтобы выгородить кого-то. Но кого? Отца, начальника Охиру? Учителя, переводчика Исино? Или своего покровителя, губернатора Нагаи? Это им он должен сохранять преданность и верность? Кого из них он собирался предупредить? Сано пристально осмотрел замкнутые лица собравшихся. Что-либо угадать по ним было невозможно.

— Теперь заслушаем показания других свидетелей, — объявил губернатор.

Они говорили по очереди.

— Я следил за сёсаканом-самой во время его расследования в городе, — сказал один из незнакомых Сано самураев. — Он допрашивал торговца Урабэ и проститутку Пеон, словно старался наказать за убийство варвара кого-либо из японцев, а не голландцев.

— Я следил за сёсаканом-самой до тюрьмы Нагасаки, где у него состоялся приватный разговор с одним из заключенных, который обратил его в христианскую веру, — заявил второй незнакомец.

Настала очередь последнего:

— Я наблюдал за встречей сёсакана-самы с настоятелем Лю Юнем. Сёсакан-сама предложил Лю Юню деньги за доставку в Японию китайских войск.

Сано восхитила эффективность действий агентов, хотя их ложь была приговором ему. Толстому стражнику поручили отвлекать его внимание от настоящих шпионов. И Сано попался на эту удочку. Как глупо!

Но самые страшные показания прозвучали из уст переводчика Исино и начальника Охиры.

— Я переводил разговор сёсакана-самы с капитаном голландского корабля, — сказал Исино. — Продовольствие, переданное сёсаканом-самой на корабль, было платой за оружие, которое он договорился купить у варваров. — Исино изобразил улыбку, но она уже не была ни смущенной, ни лукавой. — Еще я подслушивал под дверью во время его приватной беседы с доктором Хюйгенсом. Сёсакан-сама выразил желание заключить союз с голландцами. Если они помогут ему стать сёгуном, он предоставит им неограниченные торговые привилегии в торговле с Японией.

Начальник Охира говорил отстраненным, монотонным голосом:

— Я наблюдал благосклонное отношение сёсакана-самы к голландцам. Он обращается с ними с необоснованной любезностью и вообще, кажется, очень симпатизирует им. Уверяю вас, я старался изо всех сил не допустить подобного сближения, но он срывал все мои попытки.

— Теперь, когда мы выслушали все свидетельские показания против вас, сёсакан Сано, — сказал губернатор Нагаи, — можете выступить в свою защиту или признаться в преступлениях и сделать сеппуку, чтобы сохранить честь.

Из груди Сано вырвался хриплый горький смех.

— Я не стану ни в чем признаваться! Все показания сфабрикованы. Свидетели перевернули с ног на голову все, что я сделал или сказал. Этот суд не более чем фарс!

Нагаи мрачно покачал головой:

— Ваши слова зафиксированы в установленном порядке. Однако свидетельские показания, данные людьми, достойными доверия, подтверждают мое собственное мнение относительно вашей ничтожной личности и злых намерений. Вместо пути воина вы избрали путь предателя. Поэтому я обвиняю вас в измене по шести пунктам: организация контрабандной цепочки; использование расследования дела об убийстве в целях преследования подданных Японии; заговор с доктором Хюйгенсом в целях свержения правительства; снабжение провиантом голландского корабля в обмен на оружие; соглашение о китайской военной помощи, заключенное с настоятелем Лю Юнем; приверженность христианству.

Измена! Самое страшное бесчестье для самурая; оно карается смертью. Сано охватил ужас.

— Обвинения нелепы и совершенно беспочвенны. Меня оклеветали. Я невиновен!

Слишком поздно Сано понял, какой опасности подверг жизнь Хираты и свою, руководствуясь правилом сомневаться во всем, проявив расположение к голландцам, стремясь к истине и справедливости. Его действия отдали их во власть губернатора Нагаи, переводчика Исино и старшего чиновника Охиры. В Сано крепло убеждение, что один из них или все они занимаются контрабандой и подставили его, желая избежать последствий его разоблачений. Возможно, все это было запланировано заранее, с ведома канцлера Янагисавы. И снова Сано ощутил странную напряженность в отношениях между чиновниками Нагасаки. Не зря он подозревал, что они не хотят раскрывать убийство Яна Спаена. Не они ли покончили с Пеон и покушались на его жизнь?

— Однако поскольку вы занимаете высокую должность, — продолжал Нагаи, — вас нельзя заключить в тюрьму, подвергнуть пытке и приговорить к смерти немедленно. Для слушания вашего дела должен быть созван трибунал в составе судей из трех провинций. Чтобы собрать их в Нагасаки, нужно примерно три дня.