— Что такое «частная торговля»? — осведомился Сано.

Если этот вопрос и был неожиданным для де Графа, он не показал этого. Его взгляд оставался твердым, но держался он непринужденно.

— Агенты Ост-Индской компании, отправляясь в поездки, зачастую покупают и продают товары независимо от компании и вкладывают в это свои деньги. Это и есть частная торговля.

— Вы используете корабли своего работодателя для перевозки таких товаров и его торговую сеть для их сбыта? Бесплатно и при этом конкурируя с компанией? — Сано считал это неприемлемым, почти нарушением закона. — Разве это не подрыв монополии компании в ост-индской торговле?

— Мы должны компенсировать низкое жалованье, выплачиваемое нам компанией.

Теперь Сано угадывал возможный мотив для убийства Спаена.

— Вы и директор Спаен получали доход от вашей частной торговли?

На этот раз варвар сделал паузу между переводом Исино и своим ответом, однако выражение его лица не изменилось.

— Да. Но я не понимаю, почему это волнует вас. В Японии нет законов, запрещающих голландцам вести частную торговлю. Вашим торговцам все равно, с кем вести дело: с компанией или частными лицами. И вашему сёгуну — тоже, пока он получает свою долю от выручки.

— Кому переходит доля доходов, принадлежавшая Яну Спаену? — Уже догадываясь об ответе, Сано приблизился к де Графу.

В глазах варвара на мгновение вспыхнул огонь.

— Ко мне. Я был его партнером; у Спаена нет семьи.

Сано подошел к де Графу так близко, как только позволял исходивший от того отвратительный запах.

— Поэтому вы и убили его? Ради денег?

Де Граф оттолкнул в сторону стул.

— Я не убивал Спаена! — Его наигранная любезность исчезла, на щеках загорелся гневный румянец.

— Сядьте! — приказал Сано. Встревоженный и напуганный, он стоял напротив возвышавшегося над ним варвара. — Вы признали, что ради выгоды нарушали законы своей страны. Зачем же вам останавливаться перед убийством?

С силой выдохнув, де Граф сел, положил ногу на ногу и скрестил руки на груди. Говоря, он смотрел в потолок, а не на Сано и Исино.

— На имя Яна Спаена записано всего десять тысяч кобан. Он любил женщин и азартные игры, пускался в предприятия, не всегда приносившие прибыль. Спаен умел тратить, а не копить. Я получил бы больше от продолжения нашего партнерства, чем от убийства Спаена ради такой мизерной суммы. А теперь не позволите ли мне вернуться к работе? Стражники сообщили, что пришел корабль. Многое еще нужно сделать, а из-за смерти Спаена вся работа легла на меня.

Сано не считал десять тысяч кобан мизерной суммой; в Японии такие деньги обеспечили бы человеку безбедное существование в течение всей жизни.

— А какую именно выгоду принесло бы вам продолжение партнерства? — спросил он, опасаясь новой вспышки со стороны варвара. — Почему бы вам не воспользоваться деньгами Спаена для покупки большего количества товаров и не продолжить дело одному?

— Ни одному из нас не под силу сделать того, что мы делали в команде. Мы хорошо работали вместе.

— Но вы в последнее время спорили по поводу частной торговли, не так ли? — уточнил Сано.

Варвар взял в руки картину, лежавшую у него на столе, и перевернул. На ней была изображена маслом мощенная камнем улица с каменными же домами по сторонам. Слушая перевод Исино, де Граф рассматривал картину. Потом отложил ее в сторону — лицом вверх.

— Мы со Спаеном часто спорили. Он был вспыльчив, как и я. Но мы всегда разрешали противоречия к взаимному удовольствию.

«Это ты так заявляешь», — подумал Сано. Запах, исходивший от варвара, усилился, так как тот нервничал.

— Между доктором Хюйгенсом и Спаеном тоже возникали споры?

— Моя работа состоит в том, чтобы торговля шла гладко. Пока все идет хорошо, личные отношения моих коллег меня не касаются.

Что означает этот уклончивый ответ? Искреннюю неосведомленность, верность товарищам или что-то еще? Сано не верил, что после того, как мужчины провели два года фактически в заключении, между ними не возникало ссор или что де Граф о них не знал. Он снова остро ощутил недостаточность своих знаний о голландской культуре.

— Чем вы занимались в ночь исчезновения директора Спаена? — спросил Сано.

— Я работал здесь. Потом пошел спать. Стражники могут это подтвердить. Они были за дверями моей комнаты все время.

Сано не сомневался: стражники подтвердят его версию, даже если это неправда, по двум возможным причинам. В противном случае их обвинят в пренебрежении своими обязанностями. К тому же Сано не представлял, каким образом де Граф мог один избавиться от трупа директора Спаена. Кто-то из японцев явно сыграл определенную роль в убийстве — по крайней мере путем укрывательства. Сано с трудом отогнал эту неприятную мысль. У де Графа вполне подходящий мотив для убийства. Сано нужны лишь улики, чтобы доказать его вину.

— Прошу прощения за доставленное неудобство, но я должен сейчас же обыскать вашу резиденцию, — сказал Сано.

— Он говорит, делайте что нужно; ему нечего скрывать, — перевел слова варвара Исино.

Осмотрев кабинет де Графа, Сано не обнаружил ничего, кроме бухгалтерских книг, письменных принадлежностей, трубки и кисета. Здесь не было ни сувениров из заморских стран, ни охотничьих трофеев, как у Спаена. Что, кроме жажды денег, связывало этих не похожих людей? Сано перешел в смежную с кабинетом спальню де Графа, такую же аскетичную. В шкафах и сундуках был минимум одежды.

— Это все, что у него есть, и все на месте, — сказал Исино. — Здесь нет также ничего, что не принадлежит ему.

От дверей за обыском наблюдали с каменными лицами заместитель директора де Граф и шеф Охира.

— Что это? — спросил Сано у Исино, держа в руке несколько бумаг, обнаруженных им в шкафу возле кровати. На всех были красные цензорские печати. Закон требовал, чтобы все документы, прежде чем попасть в Японию, были проверены.

Исино подлетел к нему и просмотрел бумаги.

— Письма от отца заместителя директора де Графа. Он умирает и умоляет сына приехать домой, стать священником и занять его место в сельской церкви.

Отсутствие улик и крови обескуражило Сано. Он заглянул под матрас, под кровать и под другие предметы мебели; он обследовал пол и стены на предмет тайников. Но не нашел ничего Сано выглянул в окно. Земля во дворе была твердой и гладкой трава — короткой: ее объела пасущаяся корова варваров. Почва на огороде казалась нетронутой. Сано понял, что поиски скрытых улик ни к чему не приведут.

Де Граф заговорил.

— Он спрашивает, убедились ли вы в том, что он не убивал директора Спаена?

Вовсе нет, подумал Сано, однако ему пришлось признать временное поражение. Выявить убийцу — и обвинить голландца — будет непросто. Сано горько сожалел о своей внутренней настойчивости: эта черта таила в себе угрозу его жизни. Какой жестокий бог наделил его фатальным любопытством и стремлением к истине?

Слуга вернулся с подносом еды, на которую варвар смотрел голодными глазами.

— Ну как, сёсакан-сама, — полюбопытствовал шеф Охира, — вы по-прежнему полагаете, что способны разгадать эту тайну?

Сано с трудом сохранил спокойствие.

— Пока все, — сказал он голландцу, после чего кивнул слуге, и тот поставил поднос перед де Графом.

— Посмотрите, как ест варвар, — хихикнул переводчик Исино.

Хотя Сано до смерти устал от Исино, он тем не менее не мог оторвать глаз от поглощавшего пищу голландца. Вместо того чтобы потягивать суп через край, он ел его деревянной ложкой. Вместо того чтобы воспользоваться палочками, он руками запихивал в рот клейкий рис, рыбу и овощи. Прожевывая пищу, де Граф с шумом запивал ее огромными глотками воды и саке. Такое грубое поведение за столом внушало Сано отвращение. К тому же интуиция подсказывала ему, что голландец знает о смерти директора Спаена больше, чем говорит.

В сопровождении Охиры и Исино Сано спустился по лестнице и пошел к резиденции доктора Николаса Хюйгенса — поверенного и друга доктора Ито. Он же был и последним голландцем-подозреваемым, на котором теперь сосредоточились все надежды Сано на скорый и успешный конец расследования.