Вот и Врата пред ними, на них оберег-дракон.

Зрачком вертикально-синим, казалось, всё видит он.

Внезапно раздался свист, знак на Вратах засиял,

Ярко-синим лучом сквозь тучи сигнал подал.

Вздыбились снежные кручи, лавина с горы пронеслась.

Почти ничего не видно. Пурга в окрест началась.

Снежный Ледовый Змей, глазищи грозно пылают,

Без хитростей, без затей, на храбров враг налетает.

Эльнор – северный рыцарь, выхватил меч родовой,

Рунный старинный клинок с кельтскою древней резьбой.

Звенислав шёл по правую руку, Мир – слева стал наступать,

Рад с Даром пускали стрелы, в глазищи стремясь попадать.

Дыханье ледового змея смертельно, всё в лёд обращает,

Горе герою тому, кто под него попадает.

Мир отскочить не успел, вмиг обратился в лёд.

Звенислав отскочить сумел, а Змей делал новый налёт.

Ударил мечом Звенислав, клинок, зазвенев, отскочил,

Но всё же чешуйку брони у Снежного Змея отбил.

Присел Звенислав от боли, рука от удара заныла,

Холод всё тело пронзил, казалось, сердце застыло.

Эльнор не оплошал, подсел под дыханье Змея,

Подскочил и ударил мечом, об общей победе радея.

По самую рукоять удар прошёл в сердце дракона,

Повержен Ледовый Змей, у вражьего логова-лона.

От рёва разрушились скалы, у Змея потухли глазища,

От жара растаял снег, лёд растопила кровища.

Но в тот же победный миг от тёмного сердца Дракона

Магия льда снизошла яростью чёрно-злобной.

Хладное сердце Дракона, в котором ни капли любви,

Застыло камнем холодным, льдом среди жаркой крови.

И обратило всё в камень, Эльнор отскочить не успел,

Вытаскивал меч родовой и выпустить не посмел.

Две синеледовых фигуры – Богатырь и Северный Змей —

Остались стоять на склоне, до искончанья дней.

Затух зрачок на Вратах, что в мертвенном льду застыли,

Раздался трах-тарарах, осыпались снежною пылью.

Проход во владенье Врага, открытый большою кровью,

Друзья заходили туда, охвачены – гневом и болью.

Велмир шепнул друзьям: «Я чую чёрные чары,

Моргант укрылся там, в верхнем, проклятом зале.

Ещё чую боль я под нами, то пленники участи ждут,

Их держат в сыром подвале, что мертвяки стерегут.

Нам нужно теперь разделиться, Звенислав, возьми оберег,

Вспомни учёбу в Арконе Веды забытых лет.

Ты воин, но есть в тебе дар, ты мог бы стать князем-волхвом,

Как полоцкий Волхв-Всеслав, твой жребий сразиться

                                                                                    с врагом.

Мы же отправимся вниз русских людей выручать,

Но коли не справишься ты, то некого будет спасать.

С мертвяками я справлюсь, по силам, но коли колдун победит,

По навьим ужасным книгам нежить вновь подчинит.

Я вряд ли его одолею, хотя надеждою жив,

Задержать-то его я сумею, но вряд ли его победив.

А нужно его уничтожить, чёрное зло извести,

Не то он мороком сможет Русь к бедам большим подвести».

Звенислав ответил Велмиру: «Богами клянусь, пройду,

И Морганта изничтожу, пусть сам погибну в бою».

Друзья обнялись на прощанье, продолжили путь боевой,

Пошли сквозь темень и жуть, навстречу с самою судьбой.

По каменной лестнице вверх Звенислав ступал осторожно,

Мало ль какие ловушки, легко угодить в них можно.

Лестница, сделав крюк, уперлась в зеркальный зал,

Ни нежити нет и не слуг, никто как будто не ждал,

Пусто, нет никого, а зал был совсем не мал,

Тут ожило вдруг ничто, в кресле Моргант восседал.

Я удивлён, вы прошли, и буря вас не взяла.

Ледового Змея сразили. Опасная с вами игра.

Звенислав отвечал Морганту: «Ты с нами играл в игру?

Да знай, ты пред смертью предстал. Нам это не по нутру».

«Смотри, – прошипел Моргант. – Видишь хрустальный шар?

Вглядись, в тебе вижу талант, посмотрим, каков твой дар».

В шар Звенислав всмотрелся, увидел, как Велмир с друзьями

Насмерть сражаются вместе, с навьями мертвяками.

А тёмный колдун продолжал: «Побили вы лучших слуг,

Я этого не ожидал, силён же славянский круг.

Ты мог бы стать правой рукою, учеником быть моим,

Я же играю с судьбою, где поле игры весь мир».

Звенислав отвечал: «Выбор сделан, по праву был сделан мной,

За Родину жизнь не жалею, Русь закрываю собой.

Ты ж мучаешь русских людей, не ставишь их жизнь ни во что,

И ты похищал и детей, с тобою лишь тьма и зло».

«Подумаешь, гибнут людишки, их в войнах всегда убивают.

Ну, брал я чьих-то детишек, так бабы вновь нарожают».

Звенислава всего охватило, а меч боевой засиял,

И храбро пошёл на Морганта, и праведным гневом пылал.

Моргант, казалося, ждал, направил свой жезл-клинок,

Чары с него снизошли, злобный, смертельный морок.

Проклятье неслось к Звениславу, и вспыхнул во тьме оберег,

Рассеял злодейские чары – ведический радужный свет.

Моргант на миг опешил: «Ну, надо ж какая защита,

Оберег Арконской земли, в нём многие чары слиты.

Частица жар-птицы пера, зола живого огня,

От родового костра… Ну, ты удивил меня».

«Умри же, проклятый враг!», – со свистом пришёлся удар,

Но как по граниту кулак, то есть, увы, никак.

Остриё откололось меча, Звенисдав был на миг оглушён,

Не чувствовал жилы плеча, а в голове был звон.