Главный вопрос — именно, его-то и надо выносить на заседание штаба — не поступило еще много оборудования.

Монтажные бригады, опережая графики, работали параллельно с нами, но служба заказчика жила в прежнем измерении. Никто всерьез не верил в возможность построить мельницу за год, потому и не спешили принимать меры. Надо сегодня же, сейчас, срочно искать решение. Собрался совет бригады, которому я доложил о сложившейся ситуации.

Спросил: «Что будем делать? Смиримся или будем бороться?»

Решение было твердым: не отступать За три дня мы отправили 20 писем и телеграмм на заводы-поставщики. В них кроме перечисления недополученного оборудования назывались и конкретные виновники. Телеграммы были тревожные:

«За семь лет работы нашей бригады на подряде все объекты вводились досрочно. Впервые не остается времени для монтажных и пусконаладочных работ. По вашей вине срываем обязательства по вводу мельницы в эксплуатацию…» И подпись: «Председатель совета бригадиров Сериков».

Такие сигналы действовали. Даже ночью поступали ответы с пометкой срочно: «Оборудование отправлено. Принимайте».

В иные моменты спрашивал себя: зачем тебе заниматься не своими делами, ведь есть дирекция строящегося комбината, есть в области и более высокие инстанции? Все верно. Это была не моя работа. Но это было делом чести целого коллектива, который заявил, что построит мельницу за год.

Более того, в самую трудную минуту я после долгих колебаний позвонил в Отдел строительства ЦК КПСС. Трудно было решиться на это. Я ведь понимал: скажут — бригадир беспокоится, сообщает, что объект под угрозой срыва, а те, кто в первую очередь должен тревожиться, молчат! Но я уже не мог отступить.

Положение было исправлено, и оборудование стало поступать в срок.

Работы велись круглосуточно. Рождались оригинальные решения, смелые и в то же время настолько продуманные, что риск практически сводился к нулю. Каждый день требовал от бригады действий, быстрых, творческих.

Мельница — сложное промышленное сооружение, и работали на ней мастера высокого класса. Одних линий трубопроводов — семь километров. Они пронизывали здание с первого этажа по шестой. Именно они поражали воображение людей, которые впервые оказались на уже построенной мельнице.

Идет человек по этажам — и всюду трубопроводы, и всем им надо было дать свой «ход» в междуэтажных перекрытиях.

Помню, например, отличного специалиста-жестянщика, командированного к нам из Москвы. Один стоил целой бригады. И вот в один прекрасный день он вдруг заявляет: «Все. Командировка закончилась — уезжаю». Первая мысль: как быстро пролетело время, а сколько еще работы! Нет, надо любой ценой удержать, продлить срок пребывания. «Проси, говорю, все, что тебе нужно, только ты останься». Он почесал затылок: «Ну что ж, достань мешок вяленой рыбы — самой лучшей!»

Пришлось обратиться к начальнику главка «Сев-рыба», объяснить: как хотите расценивайте мою просьбу, но, чтобы на месяц задержать специалиста, надо достать эту рыбу. Начальник главка понял ситуацию и пообещал выручить.

К вечеру действительно мне привезли домой мешок рыбы. Пришел жестянщик, посмотрел «товар»: «Все в порядке!» — взвалил мешок на плечо и ушел, И еще целый месяц — уговор дороже денег — работал, да так, что вызывал у всех зрителей, — которые приходили посмотреть на работу, восхищение своим мастерством.

Все мы, бригадиры, легко находили общий язык. Через несколько дней после окончания монтажа здания (было это уже глубокой осенью) подошел ко мне Жора Рогачевский — бригадир крупного коллектива отделочников. Бригад, подобных Жориной — и по количеству людей, 70 человек, и по железной дисциплине, и по качеству работы, — признаться, не так уж много. Легко работалось с такими людьми. Ребята, а в основном девчата у Жоры были хваткие — все умели, везде успевали. И трудились весело, с песнями, задавая тон всей стройке.

И вот Жора говорит мне: «Пахомыч, видишь, небо хмурится. Скоро пойдут дожди, останемся без кровли. Дай мне кран на трое суток, я выведу людей в три смены, и через три дня мы все будем под крышей». Я посмотрел на небо: темные облака обложили город со всех сторон. А что такое осенний дождь на Севере? Ледяной, пронизывающий до костей ливень — две, а то и три недели подряд.

Я хорошо знал цену его слова: если уж он сказал «три дня», так оно и будет. Но не очень это просто — отдать кран одной бригаде. На объекте их 14, и всем он необходим. И работу не остановишь, и без крыши пропадем. Вот задача!

Собрал я тогда в обед бригадиров и предложил: «Всем нам нужна крыша над головой — давайте-ка отдадим, пока не поздно, Рогачевскому на время кран. Но чтобы не останавливать работу, пусть каждая бригада сегодня же создает на этажах необходимый запас».

Доводы признали разумными. Через три дня, как и обещали, кровля была готова. Буквально через несколько часов обрушился страшный ливень. Но у нас над головой была уже надежная крыша.

Вот что такое дружба рабочих, которых объединила единая цель. Раньше, до подряда, когда каждая бригада жила сама по себе, такое решение пришлось бы проводить «силой приказа».

Все люди трудились поистине вдохновенно. В любую погоду днем и ночью стройка жила напряженной жизнью. А в последние два месяца никто вообще не считался со временем.

Но вот наконец все осталось позади. 30 января на новой мельнице все ждали первого пробного помола. Людей собралось много. Огромное здание гудело как улей. Монтажники, строители, руководители треста и завода сгрудились у мельничных машин и, не отрываясь, смотрели на стеклянные трубопроводы, по которым должно было пойти зерно с верхних этажей. Наконец, неторопливо, мягко шурша, оно побежало по лентам транспортеров и золотистым потоком потекло в прозрачные трубы… Запели вальцы, зашумели сепараторы. Многоголосое «По-о-ошел!» пронеслось по всем этажам. И вот уже в емкостях забилась белая мука, и все, как, дети, смеялись, радовались, обсыпали ею, еще теплой от помола, себя и друзей. Веселью и радости, казалось, не будет конца… Вот оно, счастье хорошо сделанной работы!

За год, за один только год, бригада вместе с монтажниками сумела построить мельницу, первую за Полярным кругом.

Это сооружение — вершина подряда. Надо было проделать многолетний труд, чтобы достичь ее.

Директор комбината хлебопродуктов тоже присутствовал на этом празднике, и, кажется, радовался вместе со всеми. Хотя в тот момент, пожалуй, только он один знал, что председатель Государственной комиссии, начальник «Росглавмуки», не приедет в Мурманск на приемку мельницы в эксплуатацию.

Директор еще накануне сообщил в министерство свое мнение: «Мельница к сдаче не готова». Такой вывод он сделал в обход руководителей строительств а.

Во всяком случае, вместо ожидаемого председателя Государственной комиссии в Мурманск прилетел один из ее членов. Вместе с директором, без строителей, они обошли здание комбината — вздыхали, качали головами.

Вывод члена комиссии был резким и категорическим: «Сделана попытка ввести комиссию в заблуждение — размололи зерно на двух-трех станках. Мельница работать не может».

Насчет «попытки ввести в заблуждение» сказано было скорее в запальчивости. Мельница — в высокой степени готовности, и тот же товарищ сам подтвердит это чуть позднее, когда скажет: «Достаточно недели или десяти дней, чтобы начать выпускать стандартную муку».

Недоделки действительно были. Но вина в том не строителей. Именно заказчик задержал часть оборудования: только 20 января монтажники получили сепараторы, не был полностью укомплектован грузовой лифт, не поступили бункеры для сбора отходов и другие механизмы, часть которых первоначально вообще не значилась в пусковом комплексе. Время у нас еще оставалось: ведь государственным планом предусматривался выпуск муки только с июля 1978 года.

Но дело тут не только в чисто хозяйственных проблемах. А моральная сторона?

Мельница была построена в рекордные сроки, рабочие трудились самоотверженно и вправе были ожидать, что их труд оценят по достоинству. И вот! Нет, моральные издержки такого решения ничем не восполнить.